Я встретил женщину, которая тут раньше бывала, но ее засосало обратно в тело. Во всяком случае, так она мне сказала. А если верить парню, который скончался от лихорадки где-то в южном Рхулине, ворота уже давно закрыты.
Как давно, не знаешь?
Тэкчин указал в темноту за ними:
Да разве тут поймешь?
Мойя повела остальных к вратам. Толпа состояла почти целиком из рхунов, и ее обеспокоило большое число детей. Фрэев здесь не было, кроме Тэкчина, зато встречалось немало гномов. Все выглядели одинаково испуганными, потерянными и озадаченными.
Здесь все мертвые.
Мойе трудно было привыкнуть к этой мысли. Никто из присутствующих не походил на призрака. Обычные люди, просто странно одетые. За исключением ее спутников, немногие носили дорожную одежду. Большинство дам были облачены в платья, а мужчины, вероятно, щеголяли в лучших рубахах. Ни у кого не было ни плащей, ни вьюков, ни даже сумок, зато у каждого имелся камень. У некоторых он висел на шее, но большинство крепко сжимали его в кулаке.
Дорогу, дорогу!
Тэкчин прокладывал путь сквозь толпу, и люди услужливо сторонились. Его вытянутая вперед рука, словно нос корабля, разрезала море духов. Похоже, эта бесцеремонная напористость никого не оскорбляла. Напротив, уверенное поведение их группы, видимо, связывалось с некоей значимостью, властностью, и в их адрес посыпались просьбы и жалобы.
Тут какая-то ошибка, сказал человек, мимо которого они проходили. Изорванная одежда висела на нем лохмотьями. В отличие от большинства, у него не было камня. Я вообще не должен быть здесь. Я даже не болел. Я был в лесу
Они отошли так далеко, что уже не могли расслышать дальнейших слов, и Мойя почувствовала облегчение от того, что не узнает, чем закончилась его история.
Мои малютки, мои малютки Они поравнялись с плачущей женщиной, которая сидела, обхватив себя руками, и покачивалась из стороны в сторону. Она посмотрела прямо на Мойю: Как они будут жить без меня?
Богато одетая женщина сурово поглядела на них, плотно скрестив руки на груди, и перевела взгляд на врата.
Мы что, должны ждать здесь целую вечность? Если люди продолжат умирать, на берегу станет слишком тесно.
Тэкчин ухватил Мойю за руку, и они начали проталкиваться в гущу толпы. Вблизи ворота были еще больше, чем казались издалека. Над ними плечом к плечу, взирая на толпу сверху вниз, возвышались три каменных изваяния: мужчина-гном и две женщины, рхунка и фрэя. В ногах у них, на притолоке, были вырезаны какие-то существа, бросавшие камни. Под ними располагались массивные двери, намного выше ворот Алон-Риста выше даже огромного входа в Нэйт, и как будто отлитые из золота. Обе створки украшали рельефные изображения людей, борющихся с постигшим их несчастьем. Одни падали с высоты. Другие, подняв руки, защищались от камнепада с притолоки. Третьих пронзали мечом, душили или рубили им головы. Внимание Мойи притянула панель внизу, на которой на женщину обрушивались гигантские, чудовищные волны. Женщина вытянула руку в мольбе о помощи, которой никогда не получит.
Двери обрамлял сочившийся сквозь щели свет, единственное освещение на берегу.
Как будто за ними скрывается луна.
Куда это вы торопитесь? спросил гном, мимо которого протиснулся Тэкчин. У вас что, какие-то особые дела?
Галант кинул на него злобный взгляд, и гном умолк. Тэкчин продолжал отталкивать людей и угрожающе смотреть на них, пока вся группа не добралась до самых врат. Прижавшись вплотную к дверям, Мойя прикоснулась к холодному камню и ощупала лицо утопающей женщины.
Какая у них тут симпатичная резьба. Так и тянет забежать внутрь. Как думаешь, кто те трое наверху?
Понятия не имею, ответил Тэкчин. Что же до того, как попасть внутрь, у тебя есть на сей счет какие-нибудь соображения?
Он вопросительно взглянул на нее и хитро улыбнулся. Что бы ни делал Тэкчин, обычно это сопровождалось какой-нибудь веселой усмешкой. Жизнь была для него нескончаемым приключением. К счастью, смерть не умерила его жизнелюбия.
Он любит меня. Великий галант, некогда бог с другого берега реки, любит меня, Мойю непутевую дочь прачки Одри.
Она никак не могла свыкнуться с мыслью, что ради нее Тэкчин выбросил больше тысячи лет жизни. За все то время, что они провели вместе, он ни разу не сказал: «Я люблю тебя». Но в тот удивительный миг самопожертвования, когда он взял ее на руки и отнес к трясине, он доказал свою преданность.
Мойя осмотрела гигантские двери и пожала плечами.
Стучать не пробовали? обратилась она к стоявшим рядом.
Ты с ума сошла? воскликнула нетерпеливая женщина.
Мойя кивнула:
Возможно.
Отыскав наиболее гладкий участок дверного полотна, она подняла руку и трижды громко хлопнула по нему ладонью.
Стук получился громче, чем она рассчитывала, но ничего не произошло.
Мойя со всей силы толкнула ворота, но и это ни к чему не привело. Ее лишь слегка отбросило назад.
Вспыльчивая дама недовольно закатила глаза.
Но попробовать-то надо было, пожала плечами Мойя.
Привстав на цыпочки, она посмотрела на реку, катившую воды вдали, за толпой. Прибывали все новые люди. Их головы покачивались на воде, словно обломки затонувшего корабля, и очередные покойники выбирались на песчаный берег.
Здесь, должно быть, несколько сотен человек, а то и больше. Она повернулась к мужчине в ночной сорочке с желтыми пятнами на груди и под мышками; усы и борода у него сделались жесткими от засохших соплей. Сколько нам ждать?
Мне-то откуда знать? Он с хмурым видом теребил свое грязное одеяние. Я спал в своей кровати. А когда проснулся, очутился здесь!
В ответ Мойя состроила страдальческую гримасу.
Ах, бедняжка! Умер в собственной постели, да? Как печально! Кое-кто из нас утонул в отвратительной болотной трясине. А вон того несчастного ублюдка, она указала на мужчину в рваных лохмотьях, судя по всему, задрал медведь. А на врата ты смотрел? Видел изображения? Неплохо бы тебе задуматься, как еще ты мог бы умереть. Она покачала головой. Умер во сне! Вот несчастье, честное слово!
Мужчина отступил и скрылся в толпе, оставив их у ворот.
Когда Сопливый Бородач исчез, Мойя повернулась к Дождю:
Ладно, и как эта штука работает? Ну сам-знаешь-что?
Гном выпрямился и замер, как будто его поймали на чем-то нехорошем.
Что? О, э точно. Как и Мойя, он быстро осмотрелся, словно желая убедиться, что рядом нет посторонних. Затем тихо сказал: В общем ключ надо вставить в замок.
А что это такое? спросила Мойя.
Ну это такое отверстие, маленькая дырочка, куда просовывается ключ.
Они с недоверием осмотрели огромную поверхность врат.
Их тут десятки, сказала Мойя, указывая то туда, то сюда. Вон там, наверху, изображена пещера, а тут дверной проем. Какое из них нам подойдет?
Можно попробовать все, предложил Гиффорд.
Мойя покачала головой:
На глазах у целой толпы свидетелей? Если помнишь, об этом никто не должен знать!
И то верно, язвительно сказала Тресса. Так что давайте просто ждать вечно, в прямом смысле слова.
Мойя нахмурилась.
Зря я надеялась, что после смерти ты перестанешь быть такой злюкой
Я такая, какая есть, отрезала Тресса, театрально всплеснув руками, словно с гордостью демонстрируя новое платье.
Оно не может быть наверху, заключил Дождь. Слишком трудно им пользоваться. Обычно замки делают так, чтобы до них легко было дотянуться. Так удобнее. Вот, смотрите. Он указал примерно на середину правой панели, где был изображен медведь, задирающий трех человек. Рядом виднелось солнце в виде лица мужчины с всклокоченными волосами. Сквозь его широко раскрытый рот в камне просматривалось отверстие. Вот Этон, а у нее его ключ. Он повернулся к Трессе: Вставляй зубцами вверх, то есть частью с резными кончиками, а потом крутани вот так. Он повернул запястье.