Может, лучше это сделаешь ты? неуверенно сказала Тресса. В ее голосе послышались нотки страха. Ты-то ведь знаешь, как с этим управляться
Нет, перебила ее Мойя. Малькольм вручил ключ тебе, и именно ты нас во все это втянула. Так что не пытайся перевалить ответственность на чужие плечи.
Тресса бросила настороженный взгляд на разинутый рот, потом оглянулась на толпу.
Но если я попробую туда дотянуться, они увидят.
Тресса смотрела на Мойю, словно той были известны ответы на все загадки мироздания. Конечно, это было не так, да и смерть в любом случае означала, что правила изменились.
Роан что-то прошептала на ухо Гиффорду.
Я все улажу, заявил тот. Только будьте готовы.
Готовы к чему? начала выяснять Мойя, но больше ничего не успела сказать Гиффорд уже шагал вниз по склону в сторону толпы. Что он собирается делать? спросила она Роан.
Та улыбнулась:
Сейчас увидишь.
Гиффорд сорвал с ноги лубок, отбросил его и гордо вышел на берег реки.
Всем привет! крикнул он. Из висевшей на боку сумки он достал три камня. Может, кто-нибудь из вас меня знает. Я Гиффорд из Далль-Рэна. Когда-то я был гончаром.
Я знаю! радостно, как будто выиграла приз, воскликнула женщина в толпе. Однажды я купила в Вернесе горшок, сделанный гончаром по имени Гиффорд из Рэна. Хороший горшок. Просто отличный. Потом озадаченно добавила: Но мне говорили, его сделал калека.
Верно! выкрикнул Гиффорд. Это я. Я и есть тот самый бедолага. Всю жизнь не мог говорить, как положено. Ни слова не мог выговорить правильно, даже имя моей прекрасной жены. Кстати, ее зовут Роан Р-р-рОАН! прорычал он. Пока был жив, не мог сказать «верно», «град», «дурацкий» или «кошмарный». Гиффорд широко улыбнулся, и его улыбка отразилась на лицах в толпе.
Стоя возле Мойи и Брин, прижав руку ко рту, Роан в восхищении наблюдала за ним. От счастья она подскакивала на цыпочках и, казалось, вот-вот засмеется и заплачет одновременно.
Да, я был совсем плох. Спина вся кривая, будто морковка, выросшая на каменистом огороде. Даже ходить без помощи не мог.
Так ноги приволакивал, что в моем далле меня прозвали Гоблином. В общем, был полным ничтожеством, а теперь посмотрите!
Гиффорд принялся жонглировать тремя камнями, которые дала ему Сури. Народ внимательно следил за движением его рук, за взлетавшими в воздух камнями. Мойя сочла подобные трюки приятным развлечением для тех, кто неизвестно сколько времени прождал на берегу. Все, включая Трессу, смотрели как завороженные.
Эй! сквозь зубы прошипела Мойя, дергая женщину за руку. Сейчас! Давай! Скорей!
Ах да Тресса сунула руку под рубаху и выудила висевший на цепочке изогнутый кусок металла.
А теперь посмотрите вот на это! донесся до них возглас Гиффорда.
Мойя не видела, что он делает, но на толпу его действия явно произвели впечатление: вслед за дружным «Оооооо!» послышалось восторженное «Ууууу!».
Тресса вставила ключ в рот Этона и повернула. Раздался лязг довольно громкий. Мойя оглянулась, но люди не сводили глаз с Гиффорда, который ловил камни у себя за спиной.
Выдернув ключ, Тресса снова упрятала его под рубаху.
Мойя легонько толкнула обе створки ворот, и они подались внутрь. Свет становился все ярче. Это привлекло внимание толпы, и все повернулись, желая узнать, что происходит.
Двери продолжали открываться, словно их тянули на себя великаны. Просвет становился все шире, и сияние ослепило всех присутствующих.
Глава вторая
Поиск виновного
За каждую ошибку кто-то должен нести ответственность и быть наказан. Считать иначе значит думать, что мы не являемся центром вселенной, а мир не вращается вокруг нас.
«Книга Брин»
Холодный ветер проникал под бреконмору Персефоны, стоявшей под скрытым за пеленой облаков утренним солнцем. В воздухе игриво кружилась снежная пыль. Это подобие снега придало травянистому холму более светлый оттенок зеленого. Персефона отошла от лагеря всего на пару сотен ярдов, но была уверена, что ее никто не потревожит. Она стояла с подветренной стороны чудовища. Крылатый змей, лежавший на гребне холма но не спавший, до сих пор почти всех приводил в ужас. Глаза громадного зверя были закрыты. Персефона часто навещала его, но дракон всегда лежал неподвижно и заговорил лишь однажды, в тот раз. Одного раза хватило.
Персефона держалась от зверя на расстоянии. И она испытывала перед ним ужас, однако приходила сюда почти ежедневно. Рано утром или поздно ночью, когда никто не видел, она взбиралась на холм и, стоя рядом с чудовищем, рассказывала ему о своих страхах и неудачах, надеждах и мечтах. Она знала: оно все слышит и понимает; верила, что каким-то образом он слушает ее. Она понятия не имела, как работает магия, но была уверена: когда она обращается к дракону, Рэйт слышит ее.
Они должны были уже вернуться, сказала она зверю. Я беспокоюсь. Они должны были только разведать, что там в болоте, и сразу вернуться. Ну сколько на это нужно времени, день-два, уж никак не больше трех.
Она сжала в кулак сначала одну руку, потом другую.
Я отправила с ними Мойю для защиты. Тэкчин тоже пошел. Да и Тэш с ними, значит, все должно быть в порядке. Так почему они до сих пор не вернулись? Она не ждала ответа и не получила его. Дракон даже глаз не приоткрыл. Почему я их отпустила?
Персефона выдохнула облачко пара в морозный воздух, сосредоточив внимание на огромных когтях зверя.
Я жутко боялась, что небо потемнеет от твоих сородичей, вот почему. Мне и сейчас страшно. Глядя в серое небо и чувствуя легкое, похожее на поцелуй прикосновение снежинок к щекам, Персефона представила громадные черные тени, похожие на рой саранчи. Нам нужно еще одно чудо, Рэйт.
Персефона упала на колени, стиснула пальцы и склонила голову, словно в молитве.
В планы Нифрона я верю не больше, чем в свои собственные. Мы отправили Элисана на север вести переговоры с великанами, а половина второго легиона ушла на юг искать удобную переправу через реку. На это я тоже особенно не рассчитываю. В последнее время кажется, будто мы только и делаем, что посылаем людей в чащу на съедение. Я уже не знаю, что делать. Мы не знаем, что делать. Хотя Нифрон никогда в этом не признается ни себе, ни мне, думаю, он испытывает то же отчаяние как будто течение снова изменилось, и на этот раз мы утонем. Все кажется таким безнадежным и глупым. Когда мы впервые услышали, что фрэи собираются уничтожить далли, смириться с потерями было легко. В Тирре, когда у нас не было ни кинига, ни оружия, вполне разумно было ожидать, что мы погибнем. Даже в Алон-Ристе успех казался недостижимой мечтой. Однако каким-то образом мы всегда выживали. Столько раз оказывались на волосок от смерти, столько чудес повидали
Персефона вспомнила голод, болезни, клановые междоусобицы, которые Рэн выдержал за ее жизнь. Ничто из этого не могло сравниться с тем, что они пережили за последние несколько лет. Человечество напоминало слабенькое пламя, которое ветер упрямо намеревался погасить, но каждому его новому порыву всегда что-то препятствовало неожиданная удача, при нормальных обстоятельствах казавшаяся невозможной.
Такое чувство, словно
Позади послышалось чье-то пыхтение и хруст заиндевелой травы. Обернувшись, Персефона увидела высокий, худощавый силуэт закутанного в плащ мужчины. Взбираясь на холм, он опирался на копье, как на трость знакомое, но неожиданное зрелище.
Малькольм?
Доброе утро, весело сказал он. Так и думал, что найду тебя здесь.
Поднявшись на ноги, Персефона уставилась на него, ощущая странную смесь радости и раздражения.
Мы не виделись несколько лет. Где ты был?
Где я только не был! В Тирре, Кэрике, Нэйте и на небольшом мысе в Зеленом море.