Быстрее. Нужно было лететь быстрее.
В юности я поднималась в небо бесчисленное множество раз, пока училась делать это незаметно, управлять своим даром, который родители скорее считали проклятием, но никогда не летала так быстро. Ледяной, пробиравший до самого пуха ветер бросался на меня, пытался развернуть обратно на север, домой. Но мне нужно было на юг.
Не в силах совладать с собой, я посмотрела вправо, на ущелье за лесами туда, где острые скалы и деревья были четко различимы даже в ночи. За ними лежали земли Вордана. Богатые, лесистые, мрачные. В сердце страны, как россыпь далеких звезд, мерцали огоньки город, а через реку от него дворец, что надзирал за Ворданом с северной его окраины.
Цитадель тьмы.
Много лет минуло с тех пор, как я в последний раз видела ее сверху. Я никогда там не бывала. Мы бы на такое не решились. Явиться туда было все равно что добровольно согласиться на преждевременную смерть.
Эта мысль поблекла, когда ветер донес до меня вопли с юго-востока. Заложив вираж, я снизилась и вскоре увидела собственными глазами все, что там творилось.
Пожары, резню, убитых
Всю ту кровь.
Ни следа принца и его солдат. Они пересекли границу и, видимо, уже были дома. Здесь же был лишь мой отец со своим маленьким отрядом, совершавший обратный путь.
Звенела сталь. Звери припадали к земле. Кровь, словно дождь, орошала все вокруг и, как дождь, собиралась в лужи.
Сердце полыхало у меня в груди, горло забил пепел.
Я опоздала.
Было слишком поздно, однако я развернулась, дабы остаться незамеченной, и, скрывшись за деревьями, снизилась и пролетела сквозь пустой амбар и сломанный забор. Приземление вышло жестким трава под лапами оказалась не мягче камня. Но я не перекинулась.
Спрятавшись в тени большого гнилого пня, за которым рос чертополох, я беспомощно наблюдала за происходящим ничего другого мне не оставалось.
Много. О, звезды, как же много их там было. Волки разных мастей массивные и помельче, некоторые с крыльями, большинство вдвое крупнее человека рычали, нападали и рвали на части
Как же много их под покровом ночи пересекло природный мост, переброшенный через ущелье, или реку.
Я споткнулась о собственную перепончатую лапу.
Клык.
Я.
Это моя вина.
Волк, больше любого из виданных мною, приземлился на прогалину, и пасть его отверзлась с таким свирепым рыком, что сотряслись все мои перья и каждая залитая кровью травинка на том лугу.
Этот рогатый зверь вскинул светлые мохнатые крылья, почерневшие от запекшейся крови, и, сложив их, выступил из толпы.
Кровавый властитель.
Битва не прекратилась но это была и не битва. Солдаты отца, фейри, которых учили сражаться со дня достижения зрелости, падали как мошки под натиском гигантских лап.
Это была бойня.
Действовать. Я должна была действовать, но, присоединившись к этой схватке, я, несомненно, погибну, и моя смерть неминуемо повлечет за собой куда более значительные и далеко идущие последствия.
Я единственная наследница. Наследница, которая должна продолжить род.
Но тут отец, который с яростным ревом отбивался сразу от трех волков, получил удар в бок. Его седина с золотистыми прожилками была вся в крови, я едва узнавала его лицо Я не могла его бросить.
Я не могла бросить их.
Если я перекинусь обратно, кинжал, вероятно, будет все там же у меня на бедре, хотя толку от него в схватке с бестиями, вчетверо превосходящими размерами даже рослую меня, будет не много.
Самый крупный зверь король ступал по павшим, давя их своими гигантскими лапами, словно жертвы его уже обратились в прах и принадлежали этой земле и ничему больше.
Отец, отражавший одну атаку за другой, слабел с каждой секундой и не замечал его приближения.
Я закричала немногим громче, чем гогочут дикие птицы, призывая себе подобных, тщетно и бессмысленно.
Но он услышал.
Отец взглянул в мою сторону, и в глазах его уже читалась не ярость, а беспримесный страх. Страх за меня. Его глаза взметнулись к деревьям, моля меня улепетывать отсюда.
Стоило бы прислушаться к нему, хотя вряд ли он думал, что я буду способна сдвинуться с места. Но тут волк поднялся на задние лапы и, схватив отца за шею, поднял над землей.
Его когтистая мохнатая лапа вошла глубоко отцу в грудь и волк перекинулся.
Зверь вернее, мужчина в знакомом черном плаще присел и, не выпуская отца из своей хватки, что-то вырвал у него из груди. Отец тихо вскрикнул, и глаза его невидяще уставились в небо.
Клык.
У меня внутри все сжалось, в глазах помутилось безжизненное тело отца упало наземь, а его блестящее сердце осталось в руке багрового дозорного кровавого короля.
Восторженные крики и вой разорвали воздух, пронзили меня, забывшую, как дышать, насквозь, а король Клык поднес сердце отца ко рту и впился в него зубами.
Теми же, которыми всего пару часов назад покусывал мои губы.
Отцовская кровь смешалась с его собственной и потекла по подбородку, король воздел руку с мертвым сердцем к ночному небу, и все вокруг затопили громогласные злобные вопли его братии.
Тем немногим нашим солдатам, что пока еще были живы, помочь было уже нельзя. Это я понимала.
Поэтому, когда отцовское сердце упало в траву рядом с его бездыханным телом, я попятилась, скользнула обратно во тьму, дабы отправиться на поиски спасительного света, что развеет этот извращенный кошмар.
Он лгал.
Все это время я встречалась не со своенравным воином из вражеского королевства. Не Клыку я шептала на ухо заветные слова. О звезды, его ведь и звали вовсе не Клыком.
У монстра из Вордана было множество имен.
Кровавый властитель. Король волков. Король Дейд.
А я треклятая дура.
Не успела я добраться до амбара или остова усадьбы, как ощутила на спине чей-то взгляд. Выгнув шею, я оглянулась: король стоял у забора там, где только что стояла я именно там, откуда я наблюдала за тем, как он убивает моего отца. Лицо его было в крови, плащ реял на ветру, синие глаза превратились в бездну, в которую мне больше не хотелось погружаться.
Он не знал. Ему неоткуда было знать, что это я.
Он видел лишь крупного черного лебедя.
Поэтому я отвернулась и полетела в лесную гущу, надеясь, что та укроет меня, что крылья донесут меня до дома, несмотря на камень на сердце, тянувший к земле.
Знай он, что это я, непременно пустился бы в погоню но нет, я улетела оттуда одна.
5
Дни сменялись медленно, один за другим как семена растений, что опадают в почву.
Тело отца в конце концов было возвращено и, словно огромное семя, предано земле позади замка под вишневым деревом рядом с моим братом. У подножия вишни распустились ослепительно-белые цветы ковер их простерся до самых наших ног, словно небосклон с сотнями крошечных звезд.
Мать плакала рядом со мной, но с глаз ее не упало ни слезинки.
Наверное, это худший вид душевной боли когда невыносимо настолько, что слезы не идут и горе отказывается покидать твое тело. Ибо если оно выйдет наружу, внутри не останется ничего. Ничего.
Потерять того, кого любишь; ни больше ни меньше, а свою половинку
И это была моя вина.
Я ничего ей не рассказала. Я сомневалась, что вообще когда-либо смогу рассказать, как меня обманули, какой дурой я оказалась. Как проводила время с врагом, не зная не подозревая, кто он на самом деле.
Он наша погибель.
Посмотри на меня, пчелка.
Я запретила себе лить слезы. Но не по той же причине, что и мать. Я не решалась скорбеть по отцу, поскольку этого не заслуживала.
* * *
От нашей армии остались жалкие крупицы, и страх заполонил коридоры замка, будто раньше времени пришла зима.
Некому было сплачивать народ, разрабатывать стратегию укрепления наших границ и призывать новобранцев, будь то фермеры, торговцы или кто-то еще. Безмолвие, царившее в замке, стало до того удушливым, что я задавалась вопросом, не убьет ли оно всех нас раньше, чем король Дейд.