Эльн получил серьезное ранение, и следить за порядком в городе и королевстве, которые утопали в панике, выпало двум армейским командирам. Из поверженного отцовского отряда в живых остались только капитан и пара солдат.
Принцесса. Эдван, прислужник и ближайший друг матери, поклонился, когда я подошла к лестнице, что вела к королевским покоям.
Я избегала встреч с матерью. Что было несложно, поскольку она отказывалась покидать опочивальню. Но я наконец набралась смелости, дабы проведать ее.
Некогда смуглое лицо Эдвана побледнело и осунулось, щеки запали, остроконечные уши сильно выделялись на фоне лысины. Я показала на поднос с чашкой бульона и краюхой хлеба, который подрагивал у него руках.
Она так и не ест?
Увы, нет, моя принцесса, пробормотал он, губы его побелели от волнения. Вот уже четыре дня.
Я закрыла глаза.
Но хотя бы пьет?
Эдван кивнул:
Пьет, но мало, и в основном вино.
Мы, фейри, жили тысячи лет, но, подобно людям, вполне могли умереть от истощения. Умирание в нашем случае затянулось бы, но кончина была неминуема, если наши тела не получали подпитки.
Спасибо, Эдван. Сделаю, что смогу.
Слезы благодарности подступили к его фиолетовым глазам, он поклонился мне еще раз и скрылся за углом.
Дверь в материнские покои открылась передо мной сама, и я вошла в сумрачную душную комнату. Лимонная роза была любимым ароматом матери, и теперь он угасал вместе с ней в комнате горько пахло прелой листвой.
Мать полулежала на россыпи подушек, устремив взгляд на колышущиеся шторы. Я поставила поднос на прикроватный столик.
Мама, давай уже, еда ведь портится.
Болезненно сглотнув, она пошевелилась.
Я не голодна.
Я знаю, сказала я, перелезла через ее ноги и улеглась на место отца. Подушка источала его запах: лайм и дубленая кожа. Сердце у меня заколотилось, голос дрогнул от чувства вины. Я тоже так что, может, вместе поголодаем?
И тогда она снова стала собой Никайя, королева Синшелла. Жгучий взгляд горячее солнца.
Даже не думай.
Если не будешь есть, я тоже не буду так и знай. Я стиснула ее прохладную ладонь. Ты должна поесть. Ее ресницы дрогнули, она сглотнула, и я взмолилась: Ну не могу я и тебя лишиться.
Мать посмотрела на меня золотистыми глазами, очень похожими на мои, и я испугалась, что она разглядит, прочтет вину по моим глазам и голосу.
Даже если что-то и заметила, она не подала вида и вяло сжала мою руку в ответ.
Пчелка, прошептала она неуместное обращение к дочери, что разбила ей сердце. Однажды ты поймешь, каково это чувствовать, как душа покидает твое тело, и пытаться перебороть инстинкт, который велит жизненной силе последовать за ней. Облизнув сухие губы, мать еле слышно добавила: Однажды ты узнаешь, каково это обрести, а затем потерять свою истинную половинку. Ее холодные пальцы ласково коснулись моей щеки. Я бы скорее пожелала тебе умереть, чем испытать подобное, пчелка.
Не зная, что на такое ответить мне лишь хотелось, чтобы она не закрывалась, чтобы слушала меня и не умолкала сама, я сказала:
Боюсь, что умру я раньше, чем успею даже задуматься о поиске половинки.
Она улыбнулась горько, с тоской во взгляде.
Половинку невозможно найти, твердо сказала она. В ее голосе слышалась печаль, но он зазвенел. Ее приведут к тебе звезды.
Я не раз слышала историю о том, как они с отцом обрели друг друга. Когда маме исполнилось пятьдесят лет, ее отец заявил, что ей пора расстаться со своей пассией и остепениться, и для нее устроили брак с одним из выбранных моим дедом ухажеров.
За две ночи до свадьбы, когда в город начал прибывать народ со всех уголков Синшелла, мама познакомилась с моим отцом сыном фермера, жившим на окраине леса, у границы между Эррином и Синшеллом. Он был воином, но не по собственной воле, а потому что земли и скот, принадлежавшие его семье, нуждались в охране. Его мать настояла, чтобы он посетил королевскую свадьбу, поскольку пропустить такое событие было немыслимо.
Мама, которая на тот момент, разумеется, была влюблена но вовсе не в своего нареченного, хоть они и дружили, улизнула из замка, чтобы выпить кружечку эля в городском трактире. Забившись в дальний угол заведения, она горевала над своей участью и наблюдала за тем, как фейри всех мастей напиваются, танцуют, играют на деньги и метают дротики.
Отец говорил, что почуял ее еще до того, как вошел туда. Не привыкший сидеть без дела, с наступлением ночи он решил побродить по городу. Из любопытства зашел в трактир, и его притянуло к ней, как мотылька к огню. Спустя несколько часов свадьбу отменили, а родные отца принялись ломать головы, как бы перевезти свое хозяйство поближе к сердцу Синшелла.
Побороть тягу к половинке невозможно, как-то сказал мне отец. Несмотря на досаду из-за впустую потраченных денег и времени, дед принял его в семью, но приказал разгрести последствия этого безобразия.
И отец с готовностью это сделал: женился на матери вместо Эльна.
Это была волшебная сказка подобная тем, что обожают слагать и рассказывать в человечьем королевстве.
Но, как это нередко случается, не у всех волшебных сказок хороший конец.
В наших краях тебе половинку не найти. Она изрекла это мрачное предсказание и закашлялась, а я недоуменно свела брови. Принц написал нам. Она поймала мой локон и пропустила между пальцами. А потом небрежно добавила: Он предлагает тебе из соображений безопасности пожить у них, пока они обдумывают возможность вашей свадьбы.
Что? воскликнула я.
Свадьба. Я не думала, что от меня все еще ждут Я была уверена, что лишила себя последнего шанса заключить подобный союз, когда починила плащ принца золотой нитью, и он сбежал домой.
Мать не удивилась только печально улыбнулась и вздохнула:
В какие только игры нас не вынуждают играть.
Мама, я не могу
Ты выезжаешь послезавтра на рассвете. Она заткнула локон мне за ухо ее ладонь стала заметно теплее. Поживешь под их защитой. Нам нужно, чтобы ты уцелела. Сейчас это важнее всего.
Я прикрыла глаза. Мне хотелось возразить, хотелось накричать на нее чтобы поднялась, чтобы помогла мне все исправить. Но именно этим мама и занималась, и принц был нашей единственной надеждой на спасение.
Она знала, что иначе никак.
Не знаю, как со всем этим справлюсь, сказала я, проглотив комок в горле. Но постараюсь, хотя кровавый властитель
Он еще вернется сюда, поэтому о твоем отъезде никто не знает. Только ты. Ее колючий взгляд уперся в меня, в нем читался приказ. И я.
Мне предстоит отправиться туда одной. Перекинуться и полететь.
Я кивнула и взяла ее за руку.
Я сделаю это ради тебя, но ты должна поесть. Она закатила глаза. Мама, сказала я уже мягче. Если у меня никого не останется, что помешает мне улететь не в Эррин, а за моря?
Я думала, что услышу выговор, напоминание о долге. Но ни того, ни другого не последовало.
Несколько секунд она смотрела на меня невидящим взором такого прежде не случалось, а затем поднесла мою руку к губам.
Именно так тебе и стоило бы поступить, пчелка. Улететь и не возвращаться.
Мы обе знали, что я так не поступлю, поэтому она села повыше, а я принялась кормить ее кусочками хлеба, обмакивая их в бульон.
6
Я летела вдоль Полинфских гор, которые молчаливо наблюдали за моим одиноким путешествием на восток.
Их пики, устремленные в облака, закрывали мне вид на грозные утесы, что вздымались над Ночным морем.
Попасть в истерзанную войной половину Нодойи корабли могли только через Королевскую бухту, где в засаде часто поджидали багровые головорезы, отправленные туда их властителем.
У меня это впервые.
Трудно было поверить а это, разумеется, была ложь, что король волков, этот монстр с запада, ни разу не отваживался поцеловать кого-либо до меня. По слухам, ему было тридцать четыре года, двадцать пять из них он упражнялся с мечом и наводил ужас на окружающих, и своими когтистыми лапами мог разорвать человека пополам.