Но даже узнав обо всём и открывшись друг перед другом, люди никак не могли простить греха, что стоял над городом, как запах старой могилы. Было слишком поздно. Прощение заблудилось где-то по дороге и никак не приходило к людям, оставляя их со старыми обидами и слезами.
А смерть, взвалив на спину мешок с подлостью, грязью, черепами и скелетами, теперь всегда наготове держала свои страшные инструменты. Смерть стала недоверчивой и скрытной, и лицо её уже не бывало красивым даже тогда, когда она приходила за теми, кто пронёс вой кубок через всю жизнь. Ведь слишком большой редкостью сделался тот, кто не смешал его содержимое с грязью и не побоялся раскрыть своё сердце, когда платой за откровенность была смерть.
Разорвать замкнутый круг
Островерхая крыша загородного дома, похожего на готический собор, проявлялась из густого утреннего тумана всё больше и больше. А когда совсем рассвело, стали видны окна с матовыми огоньками и крыльцо, на котором, скучая, покуривали двое человек хозяин дома и его друг. Полной ясности, однако, не наступало. Сигаретный дым в стоячем сыром воздухе не спешил растворяться и улетучиваться, а сгущался вокруг курильщиков и стлался по земле.
Хозяин дома был не в духе. Он с ненавистью глядел на сигарету и каждую затяжку делал через силу, как будто его заставляли заниматься этим. Между тем, он собирался на рыбалку, иначе зачем бы ему надо было надевать на себя прорезиненный камуфляжный костюм и брать удилища? Друг его экипирован был точно так же, но курил совсем с другим настроением: имея вид мечтательный и задумчивый, он получал удовольствие от каждого глотка сигаретного дыма, который выпускал из себя кольцами, догоняющими друг друга в неподвижном воздухе, похожими на нули чьего-то огромного состояния.
Ты знаешь, Колян, заговорил друг, блаженно улыбаясь и глядя на густые нули, у меня сейчас такое чувство, что мы с тобой уже когда-то здесь стояли. Точно в такой же день, также курили и собирались на Десну.
У тебя тоже? удивился хозяин. Я уж думал меня одного эта гадость мучает! Не могу отделаться от навязчивой мысли, что все это во второй раз, или даже не во второй, а в третий, пятый, десятый. Как по кругу бегу и всё повторяется, словно замкнутый круг!
У меня так и раньше бывало. Иногда на работе, в офисе, а иногда дома: вот вчера, Лариса только голову ко мне повернула, а я уже знал, что она скажет. И даже как скажет, с какой интонацией! Знал даже, что телефон зазвонит, не дав ей закончить, снова с улыбкой проговорил друг.
Да чего там, ответил Николай с остервенением, я вот, например, знаю, что ровно через минуту проснётся домработница, и сразу же разобьет китайский кувшин, который так обожает моя Ольга.
Несколько секунд над домом стояла тишина. Потом послышался шум бьющейся посуды, сопровождаемый испуганным женским криком.
Накаркал, с усмешкой ответил друг. Иди успокаивай!
Да ну её, буркнул Николай. Пускай осколки спрячет, сделаю вид что не заметил, устало выдохнул он, играя в великодушие.
А все-таки здорово, что бывают такие моменты, как нынешний. Живешь как по заданной программе, всё с той же странной радостью говорил Денис. Я, в такое время, даже смерти не боюсь, потому что есть надежда, что опять так же вот жить придётся. И опять кувшин разобьется, и мы с тобой на Десну поедем
А знаешь, Денис, ответил Николай, делая ударение на первый слог имени друга, поехать-то мы с тобой поедем, да вот только не доедем, ни хрена.
Куда же мы денемся? ухмыльнулся друг.
У меня такое чувство, что сегодня на дороге заговорил хозяин особняка, но его прервала вбежавшая на террасу заплаканная домработница.
Николай Степаныч, я не нарочно, я спросонья, лепетала она жалким голосом.
Всё слышал, всё понимаю. Успокойся. Как-нибудь переживём. Главное, следы не оставляй, чтобы Ольга не заметила, сказал Николай, всё также устало.
Домработница ушла. Разговор сам собой пресёкся. Друзья по-прежнему курили. Дым всё так же клубился. Утро застыло на полдороге, и туман, начавший было рассеиваться, оставался в воздухе, спустившись чуть ниже готической крыши.
А мне цыганка предсказала, что я восемьдесят два года проживу, вдруг ни с того ни с сего, заговорил Денис. А ты в предсказания веришь?
Нет, не верю. Я итак всё про свою жизнь знаю, какие мне предсказания еще нужны? с прежней апатией отвечал Николай.
Ну и чего ты такого знаешь? Сколько тебе жить осталось, знаешь? с интересом спросил Денис.
Точно не знаю, но примерно могу сказать. А вот отчего умру, знаю точно, с твёрдой убеждённостью проговорил Коля.
Ну и отчего же?
Да от этой вот дряни, ответил Николай выдохнув сигаретный дым. Рак лёгких у меня будет, или чего-нибудь в этом духе. От этого лапти и откину.
Зачем же ты куришь, тогда, раз тебе так хорошо всё известно? снова удивляясь, спросил Дэн.
Не могу я не курить. Всё предопределено заранее, говорю же тебе! Как по замкнутому кругу бегу, и нет сил вырваться, выпалил Колян.
Ну ты даёшь!
Мне, и помимо курения, со многими вещами хотелось бы распрощаться, а не могу. Предопределение!
Какой-то ты не такой сегодня, сказал Денис, вдруг потухнув. Настроение у тебя не то совсем, не для рыбалки.
Это уж точно, ответил Николай, обречённо.
Да чего ты зацикливаешься на своих предвидениях и предопределениях? Я вот живу безо всей этой рефлексии, и ничего.
Так мне о себе такие вещи известны, что тебе и не снились! с неожиданно возникшей горячностью, и даже каким-то огоньком в глазах, сказал Николай.
И чего уж тебе такого известно? спросил Денис, отбросив, наконец, сигарету. Какие такие страсти тебя ожидают, что ты вдруг раскис, со страшной силой?
Ожидает меня много чего поганого, проговорил Колян, с тупой болью. Но и в прошлом со мной кое-что такое происходило, чего скрывать придется, произнёс он, заостряя свою затаённую боль.
Да ладно тебе! У каждого свой скелет в шкафу, выдал стандартную, для таких случаев, фразу Дэн.
У каждого разный, заметил Колян. У тебя, небось, в шкафу хранится скелет лягушки, которую ты в детстве дрессировал на пляже, и до смерти замучил, а потом простить себе не мог. Знаю я твой характер! хмыкнул прозорливый товарищ, У меня кое-что посерьёзнее хранится, тяжело вздохнул он. Как, думаешь, что за таланты такие помогли мне бизнес-то сколотить в девяностых? Тогда ведь в белых перчатках никто не работал. Иногда вспомню, и бежать хочется от себя самого!
Ах, вот зачем ты завод продал, и всё с нуля начинать стал чтобы от этого освободиться? проговорил Денис на полтона ниже, будто для себя самого.
Да. Только зря всё это, зря! опять тяжело вздохнув, сказал Николай. От себя не убежишь, также скорбно добавил он. Делаю я это всё, организую, а в мозгу одна только мысль: «это всё уже было». Я и тебя-то взял только для того, чтобы новыми людьми себя окружить. Мы ведь с тобой в школе почти не общались. Какая может быть дружба, когда у нас восемь лет разницы? Только что жили по соседству. Я даже не думал, что мы так сойдемся: всё характер твой, с кем хочешь поладишь.
Не верю я, что ты своей жизнью недоволен. Тем более менял ты её несколько раз на корню, вновь заговорил Денис, в самом деле пребывая в сомнении. Какое может быть роковое предопределение, если ты чего хочешь, того и добиваешься? Да и какие у тебя уж там грехи в девяностых были! Другие вообще такое творили и то ничего! резонно заметил Дэн, и потом добавил, а семья твоя, дочь, жена. Всё у тебя по-человечески!
С женой по месяцу не разговариваем. Дочь шалава и наркоманка. Пробу поставить негде! выпалил горькую правду Колян.
Ничего-ничего, это переходный возраст у неё. Подожди, вот пройдёт немного времени
Какой ещё переходный возраст? Девятнадцать лет бабе! У её матери, в это время, уже дочь была, годовалая, сказал Николай и зло сплюнул. Эх, в семье у меня тоже самое, что и во всей остальной жизни. Замкнутый круг. Знаю, что всё делаю неправильно, знаю, что уже который раз бегу по этой же дорожке, но всё равно, как по инерции, заворачиваю в те же закоулки, делаю те же ошибки, как будто сплю и проснуться не могу