Трактирщик слабо улыбнулся, вот только веселья в его глазах я не заметил.
Вот и вся история.
Я вздохнул, грустно склонив голову:
Спасибо, что рассказал.
В зале повисла тишина, затем хозяин заведения подал голос:
Дэннил. Он протянул мне руку, и я крепко ее пожал.
Ну, меня ты знаешь. Слава бежит впереди героя.
Вечер покажет, хмыкнул толстяк. Я тебе свою историю поведал, теперь жду, на что сподобишься ты. Надеюсь, мы увидим блистательное выступление и наш народец не скоро забудет твои сказания.
Обещаю, так и будет.
В Дэнниле снова проснулось любопытство, и он посмотрел на меня через стойку. Затем его взгляд упал на промасленный футляр из черного дерева и кожи, который я положил на пол.
Могу кое-что спросить?
Я кивнул, поднял футляр и положил его на столешницу. Запоры расстегнулись со звонким металлическим щелчком за прошедшие годы я уже позабыл, как он звучит. Внутри таилось древнее сокровище.
Вещица была сделана из отлично обработанного дерева и отполирована до блеска. Черная, будто густая смола, и яркая, словно оранжевая вспышка зари, мандолина была разъединена на две части пополам вдоль грифа, без единой зазубрины. Так зубило и молоток в умелых руках раскалывают камень. Попытаешься дернуть струны и они издадут последний аккорд, заключающий в себе одно-единственное слово. Произнести его невозможно, но значит оно очень много. В нем глубокое горе. Боль. Сожаление. Пожалуйста, вернись Прости Самое главное именно «прости».
Вот только не зазвенят рассеченные острейшим клинком струны, потому и слово не прозвучит.
Не родится мелодия.
Мандолина разбита и не сыграет больше никогда.
Я многое могу починить, но только не мой прекрасный инструмент.
Футляр, повинуясь движению моей руки, захлопнулся.
Порой цена воспоминаний такова, что вспоминать не хочется. Лучшее, что в этом смысле можно сделать, закрыть дверь в печальную часть жизни.
Дэннил тяжко вздохнул, разглядывая мандолину.
Хотел бы спросить, играешь ли ты на ней, но
Нет, не играю. Я снова уложил футляр на пол. Однако моим историям музыка без надобности. Я подарю вам сказание, которое запомнится.
Отлично! Кстати, прошу объяснений. Он указал на блестящую стойку.
Я собирался промолчать и все же заговорил против своей воли голосом тише легчайшего ветерка, пробирающегося сквозь низкую траву:
Есть десять формул плетения, их должен знать каждый.
Давно забытые дни учебы прошли чередой перед моим мысленным взором, словно открылось окно в прошлое.
О чем ты говоришь?
Не обращай внимания, покачал головой я. Тебе чем-то помочь? Похоже, сегодня вечером здесь будет тьма народа.
Дэннил кивнул, и мы принялись за работу.
2
Неистовая смуглая женщина
Ночь пала на Карчетту, и с ней пришло новое безмолвие. Подобная тишина обычно повисает в воздухе при напряженном ожидании. Всегда знаешь, что она взорвется, вопрос когда именно. А пока короткая передышка перед грозой.
Ожидание способно убить.
Я убивал время, расставляя стулья в полукруг перед очагом из белого камня. Такое расположение даст мне возможность беспрепятственно передвигаться по залу и свободно обращаться к собравшимся.
Дэннил сновал по таверне с непринужденной ловкостью человека, привыкшего потчевать огромное количество людей. Разложил по оловянным тарелкам поджаренные ломтики хлеба размером с ладонь, по кусочку масла и с уверенностью опытного повара сдобрил угощение толикой соли и перца. Каждому посетителю он приготовил по маленькой размером с мой мизинец рыбке, сверкающей, словно серебряный слиток.
Одним словом традиционные закуски Этайнии. Местные обожали рыбку бакерену, должным образом выпотрошенную и провяленную.
Дэннил притащил мешок томатов, сперва нарезал их кольцами, а затем маленькими, величиной с ноготок, кубиками и украсил ими каждую тарелку. В его руках волшебным образом как ручка из складок моего плаща появился прозрачный стеклянный конус в форме колокола. Неширокое, вогнутое внутрь основание напоминало открытый человеческий рот.
Дэннил наклонил конус, придерживая большой палец над узким носиком, и на поджаренный хлеб полилась тонкая струйка масла.
Мне приходилось встречать уважаемых мастеров, которые не были и вполовину так кропотливы, как мой новый знакомый. Подтянув к себе посох и подняв с табурета перевязь с книгами, я молча наблюдал за церемонией. Открыл первую, и мой разум немедленно настроился на привычное занятие. Перед глазами замелькали старые легенды каждую из них я изучил и усвоил много десятков лет назад и все же, вновь просматривая знакомые строки, испытывал душевную гармонию.
Для вечернего представления мне не требовалось повторять главы из книги хороший сказитель редко придерживается исторической правды. Куда чаще он изливает на головы слушателей ложь и ложь красивую.
Мне ли об этом не знать, ведь я годами распространял о себе выдумки. Ложь давала возможность без опаски странствовать по миру и останавливаться, где душа пожелает. Люди видели во мне лишь знаменитого лицедея.
Так жить гораздо проще.
Дверь распахнулась, ударившись о стену с глухим стуком, и зрители, шумно переговариваясь, хлынули в таверну. Я уставился в книгу, притворившись, что ничего не замечаю, однако уши навострил. Историю на вечер выберу в зависимости от настроения посетителей и от тех слухов, которыми они обмениваются.
Ужас что происходит с этими инфантами, заявил мужчина лет сорока, сразу напомнивший мне своим худым и жилистым телом узловатую ручку от граблей.
Лицо темное, черты резкие таких ребят я здесь уже видел. Наверняка местные много времени проводят на солнце. Его одежда была прочной, хоть и потрепанной, и, должно быть, сливалась с почвой под ногами сплошь зеленые да коричневые цвета. Скорее всего, фермер.
Клянусь бородой Солюса, один из них точно отрядит нас в поход на соседнее королевство. Наши сыны умрут на поле битвы, дочери останутся вдовами Испорченные они люди, эти принцы, вот что я тебе скажу.
Женщина вероятно, жена толкнула мужчину в плечо и прошипела:
Не болтай лишнего! Пусть принцы сами о себе думают, а церковь уж о них позаботится. Не наше это дело! Солюс его знает, кто может подслушать, и что тогда?
Надеюсь, сегодня нам поведают о чем-то потрясающем, героическом. Вроде обычно он такое и рассказывает, заговорил молодой парень лет около двадцати.
Худощавый, мускулистый видимо, проводит дни за тяжелой физической работой. Простая трикотажная рубаха, бриджи в тон, руки в неотмывающихся серых пятнах должно быть, строительный раствор. Несколько засохших капель на щеке и в темных волосах. Впрочем, следы напряженного труда не сказались на его мальчишеской внешности.
Прочие зрители тихо шептались примерно на те же темы:
Эх, услышать бы такое сказание, от которого беды отступят прочь Слишком много сейчас печальных и скверных новостей!
Хорошо бы он рассказал что-нибудь из старых легенд, а то их все позабыли, разве что в церкви помнят. Хочу послушать настоящего сказителя, а то с проповедника-то много не возьмешь.
Каждый из набившихся в зал местных жителей походил на своего соседа, да и думали все примерно одинаково. Знати в таверне не увидишь бургеза это место не жалует. Обычные простые люди, желающие послушать грандиозную легенду о храбрости и героизме. Им требуется вдохновение, красивая мечта. Настоящее сказание.
Беды и невзгоды правящих принцев лишь угнетают народ, а вот сказ о славных героях прошлого то, что надо. Каждому греет душу воспоминание о временах, когда знать сражалась за простого человека. Каждый желает погрузиться в историю о простолюдине, поднявшемся из самых низов и на голову превзошедшем богатых, выросших в замках высокородных вельмож.