Она мне сказала. Смех смехом, но ближе к ночи история повторилась. На этот раз это звучало так: «Подавай свет через водопровод».
Было одно ощущение огромного, навалившегося счастливого дня оттого, что уехала ее мать оттого, что тебе говорят: «Хочешь спать спи», и не хочешь
А вдруг потом только хуже? выразила она и мои опасения.
Не расстраивайся. Ты прожила жизнь не зря: ты видела, как я ем «грешную» кашу.
Да Я прямо чувствую, как тебе хорошо Нечестно.
Преступление мы решили усугубить пьянством, уговорив по две (?) рюмки ликера, упрятанного ею с одного из «девичников» матери. Дожидавшегося меня в ее шкафчике. Дождавшегося. Вместе со мной сразу же взявшего курс на это мое: «Подавай свет»
Ого! Ого! Мы не рассчитывали залепетала она
Вы себя плохо знаете, перешел я в атаку.
Плохо она знала меня.
И почему люди не ходят голыми? спросил я, потягиваясь поутру у окошка, снова в ее квартире.
По снегу? уточнила она и чихнула. Натянула одеяло на плечи.
За ночь без меня ты потеряла здоровье я полез к ней, в тепло. Выраженное ослабление иммунитета
Решил покончить со всем за одни выходные?.. спросила она, подвигаясь.
Я пожал плечами.
Я не сказал? у нее были эти самые глаза, мимо каких просто так не пройдешь лучистые. Ясноглазость, с которой надо что-то делать. Необходимо.
«Дай мне спокойно доработать Что такое работать?.. Тебе на доску надо смотреть Я купила тебе рубашку» Может быть, я все-таки все это знаю?.. Нет, слишком уж помню, для того чтобы знать.
Евсевича голос трудно спутать с чьим-то другим. Глубоко внизу лестница заканчивалась площадкой с окошком, открывавшимся как вместе с дверью, так и отдельно. Стоя наверху, я мог легко отступить в дверь, в коридор, в пространство, и, видимо, эта легкость и не давала собою воспользоваться. Несомненно, Евсевич внизу затягивался в открытое окошко, пока я наверху ожидал вместо первоначального «бу-бу-бу» чего-нибудь членораздельного. Просто так.
Да он еще сухостой, долетело оттуда, сменив «бу-бу-бу», знакомое меццо-сопрано. Я остро пожалел, что оказался здесь.
Ну ладно. Поверим на первый раз, бу-бу-бу
Обладательница сопрано вышла из-за угла одна. Приближаясь, опустила глаза, но затем, подняв их, хмыкнув мне, скользнув взглядом и уставясь в пустоту коридора, прошагала мимо, обдав платьем. Я пошел за ней. На день рождения классная обычно собирала у себя с десяток любимчиков. Не то что другим вход был заказан, а все понимали, что катафалк не резиновый.
Ты пойдешь? обернувшись из коридорной пустоты, спросила одноклассница Анастасия Король.
А что, можно не пойти?
Она на тебя запала.
Она? я решил быть жестоким
Я что, виновата?.. одноклассница вдруг посмотрела на меня теми самыми глазами. Теми самыми Подожди Я все знаю. Это я ей сказала. Только не уходи Я видела, как ты ходишь. Туда.
Королева. Ты мне друг?.. Ты хочешь, чтоб Евсевич меня убил?
Откуда ты знаешь?.. выдохнула она.
Он ведь в самом деле. От меня только мокрое место останется. Я повторяю вопрос: ты мне друг?
Ты никому не скажешь?.. Да, конечно.
Я оказался не такой уж дурак. И хотя я еще не представлял всех возможных осложнений, всего, чем эта комбинация могла бы закончиться, мне вдруг стало легко и спокойно.
Королева, ты настоящая. Когда-нибудь я о тебе напишу. Потому что если я буду писать, то только о настоящем.
Скажи мне что-нибудь
К имениннице я пришел чуть пораньше других. Сунул цветочки, прижал ее к стенке и уважительно овладел ее ртом, сперва обалдевшим, потом нейтрально-корректирующим. С размазанными губами, она кивала надо мной, стягивающим ботинки, а в дверь звонили и барабанили.
Не открыть сразу начал я
Молча махнув на дверь, она пошла в ванную, а я был снесен в дверях хлынувшей в квартиру волной.
О, глянь, этот уже здесь!
Слышь, ты не прям из школы?
Значит, анекдот: прикрепили к Вовочке отличницу помогать, она в воскресенье приходит к нему уроки делать, он и спрашивает: а чего это ты в переднике и с портфелем? Так завтра же в школу
Здравствуйте, Вера Ивановна!
С Днем рождения!
Ближе к ночи, осовелые от собственного остроумия и пирожных, сидели, притихшие, под задушевное бренчанье и вибрато «души класса» Жени Макарова:
Уссурийская тайга-а-а,
Летом зной, зимой снега-а-а
Классная смотрела в окно через головы.
А помните, по выходу из тайги нарушил я тишину, заставив всех вздрогнуть (чего они все вздрагивают?), как мы весной ездили в Шумилово?
Обращенная все так же к окну, классная скосила глаз в мою сторону. Сейчас-то со стрижкой, а тогда стояла жара, и все пацаны пораздевались. Перекусывая, все сгрудились на подстилке, и мне досталась на память не сладость шашлычка с лучком, а щекотка зависавших над моим животом волос, когда она, опираясь на локти и не видя (?) меня за спиной, откидывала голову, снизывая вживую с прутика мясо.
Ну помним, и что?
А я нет. Расскажите.
Пошел напрочь.
Тихо-тихо-тихо!.. Это еще что!.. А правда, ребята, какая там царила тишь глушь Как будто все звуки, кроме наших голосов, извлекли из этого мира, и нам тоже впору задуматься, стоит ли открывать рот, чтобы всего лишь что-нибудь сказать Помните, все наелись и замолчали?..
Евсевич чавкал
И сопел.
Причмокивал.
Прихрюкивал.
Поикивал.
Повизгивал.
Так, мои хорошие, большое вам спасибо, но завтра, как-никак
Вера Ивановна Ну пусть Маккартни еще споет Ну Вера Ивановна Ну, еще чуть-чуть
Нет, нет, нет! Я вас всех была рада видеть, все молодцы, а теперь по домам, по домам, по домам.
Засыпая, в пред-сновиденье я снова оказываюсь в квартире, в какой провел сегодняшний вечер, вместе с Марго мы сидим и слушаем, и смотрим, и хозяйка чувствует себя так комфортно, как еще никогда ни с кем
Придумывают же люди неудачные названия, говорит она, перебивая меня, А «красота»?.. Всего лишь чье-то удобство. Она не в объекте в субъекте.
Ну, скажи мне, обнимая Марго, продолжаю я домогаться. Скажи. Девочка моя.
Девочка моя, говорит она, глядя на хозяйку. Пусть она будет твоей мамой.
У вас сегодня обмолвка, подхватывает хозяйка. Это когда дама случайно говорит кавалеру «да». Обмолвясь.
Давай спать, обращаюсь я к Марго.
Бери, обращается она ко мне.
И я никак не могу решить, что лучше На что первое посмотрю, от того и не могу оторваться
Можно, конечно, предсказывать будущее по руке. Но можно и по физиономии. Уверяю вас, там написано куда больше. Мой бедный отец стоял надо мной, одной рукой содрав с меня одеяло, а другой держась за стол:
Ты что, в школу не идешь? прохрипел он. Мать из сил выбивается
«Материя первична думал я, умываясь. Какая лажа!.. Умираешь, и мир умирает в тебе. Одновременно».
В глубине школьного коридора разглядев классную, я оживил в своих лобных пазухах запах духов, снюханный накануне в ее прихожей. «Мы ошибаемся, подумал я отчего-то, когда считаем, что, находясь на более высоком уровне умственного развития, чем окружающие, сильно на них влияем ни один уровень не волнует людей так, как их собственный». Мне вдруг захотелось уединиться с Марго, прямо сейчас, прямо здесь, посреди звенящего всеми стенами коридора!..
Художник тащит на холст то, что у него в глазах, стараясь не разляпать. Композитор кроет нотный лист крючками, выдавливая из себя всё до шороха. Честны танцор, актер, архитектор: как еще не лягнул на сцене первый, не подавился паузой второй, не отделал фасад третий, чтоб обвинить их в недобросовестности?.. Писатель же не открывает всего, что хотел, что знает. Ложь «изреченной мысли» Суть повествования недомолвка. Подбирают слова ближе к родовым, лепят из них фразы, просеивая свои веды, перенося на бумагу лишь то, из чего, как из семени, должен подняться в уме читателя тенистый дуб романа или стройная повесть. Оригинал же не скопирован, изначальный дуб неповторим. Слова не гены.
То есть ты хочешь сказать, что художественное мышление оперирует видениями, легче передающимися цветом, движением, звуком, чем словами.