Полицейский рассматривал вскрытый труп, бардового оттенка печень, извлечённую из него и лежащую в небольшом тазике, хирургические пинцеты, замазанные пятнами багрового цвета. Всё это видеть он не горел особым желанием, но нужно было следить за каждым непонятным движением и вслушиваться в шорохи вокруг, чтобы никто не встал и самих их с Аней заживо не «вскрыл». Токарев чувствовал ужасный запах, и, посмотрев на куски свисающей после вскрытия кожи живота покойного, крепко стиснул свои передние зубы, понимая, что сейчас его может вырвать. Ещё и как назло, по всему этому «замечательному» помещению на полу были раскиданы инструменты, металлические тазы, в хаотичном порядке стояли медицинские передвижные этажерки. Подойдя ближе к кушетке со вторым телом, Саша увидел над ней оконный проём прямоугольной формы. Само окно по всему контуру было заложено толстым картоном. Свет зажигалки погас и после многократных, безуспешных попыток её снова зажечь, тот обратился шёпотом к медсестре: «Света больше нет. Окно перед нами, иди сзади меня вплотную. Там на кушетке покойник, как дойдём, скажу. Надо тело на пол скинуть, а то стрёмно будет топтаться по нему! ».
Токарев в потёмках почувствовал, как уткнулся коленями в кушетку. Левой рукой он стал трогать брезент, а ниже ощутил что то холодное и липкое. Это была рука мертвеца. Полицейский крепко схватил её за самое запястье, но на несколько секунд вдруг замер. Ему показалось, что конечность дёрнулась. Саша резко выдохнул, и со всей силы потянул на себя труп, скинув его на кафельный пол. Участковый мгновенно запрыгнул на металлическую кушетку и стал ладонью щупать место, где находилась оконная рама. Оторвав куски картона, полицейский прищурил свои глаза, так как в помещение морга сквозь стекло наконец пробились лучи солнечного света. Александр схватил «ПМ» за дуло и рукоятью осторожно стал разбивать стекло, убирая попутно стеклянные осколки, что торчали теперь из деревянной рамы. Само окно хоть и не имело большого размера, но в него спокойно можно было пролезть и выбраться на улицу. Из этого полуподвального помещения оно как раз выходило на асфальтированную дорожку, вдоль которой с противоположной стороны располагалась клумба с красивыми жёлтыми розами. Периодические порывы ветра сбивали на траву высохшие лепестки. И за этими цветами находился солдат в общевойсковом защитном костюме10 бледно мятного цвета, который в области торса был перетянут ремешками от планшета и подсумков. Поверх черного резинового противогаза с большими остроугольными стёклами очков был накинут капюшон из прорезиненного материала, края которого были плотно стянуты. И в положении с колена, с криками: «Ещё один из подвала ломится наружу!», военный дал очередью из автомата по оконному проёму. Одна из трех пуль вскользь зацепила рамку пистолета Макарова в месте между рукояткой и затвором, с искрами выбив табельное оружие из руки участкового.
Саша пригнулся и закричал: «Не стреляй!», бегло осматривая кисть правой руки. Как тут после хриплого и глухого голоса второго солдата: «Пошла!», прямо над его головой в окно влетела граната. Она с тяжёлым, но при этом характерным для металла хлопком ударилась об плитку и покатилась в сторону помещения со шкафами. Полицейский резко спрыгнул с металлической кушетки и сбил медсестру с ног. Они упали вдвоём на пол за один из столов для вскрытия. Токарев накрыл своей грудью голову Анны, защурив глаза. После раздавшегося взрыва ещё несколько секунд слышался металлический звон, и немного больше по времени с потолка морга сыпались куски на голову Саши. Тот не успел закрыть уши руками, когда уже оказался поверх медсестры, поэтому внутри левой ушной раковины чувствовалась нарастающая боль. Участковый ощутил, как с мочки стекает что то горячее. И коснувшись её рукой, на ладони он увидел свою кровь. Пытаясь приподняться, тот сделал упор на обе руки, немного отодвинулся и посмотрел на лицо Анны. Та молча лежала, периодически, то поднимая, то опуская свои веки. Участковый только собирался привстать с девушки, как увидел, что она поднесла свой дрожащий указательный палец к губам, указывая жестом «тихо!». Наступила полная тишина, и только слышались звуки шагов, приближающиеся к оконному проёму. Токарев ничего кроме пронзительного свиста различить не мог, но сразу смекнул и прижался к напарнице обратно. Раздался голос одного из военных: «Может ещё одну закинуть?».
Нет. Не надо тратить гранаты, а то будет в какой ни будь палате их целая толпа, разорвут нас! Они тоже сумасшедшие были или ты особо не разбираешься? после совета другому военному, своим хриплым голосом задал вопрос солдат, но ответом на него стала тишина.
Не видно ни хрена из за дыма. Вот блин, мента убили, вижу брюки с лампасами красными. А то либо ноги санитарки какой? Друг на друга завалились как сладкая парочка! с нездоровым удивлением бегло бормотал военнослужащий, что пытался рассмотреть помещение морга окутанное пепельной дымкой.
Тебе не показалось, что кто то из них кричал?
А тут разберешь? Эти невменяемые орут так, что кровь стынет в жилах.
Да я не об этом. Ладно, проехали!
Приглушённые голоса, раздающиеся из противогазов военнослужащих, слышались на фоне автоматных очередей гремящих вдали. Гул, протяжный, но постепенно идущий на убывание внутри головы полицейского, сменился громкими хлопками лопастей вертолёта, пролетевшего над зданием городской больницы. Участковый тихо и аккуратно встал на ноги, вытянулся в полный рост, и медленно, переступая через раскиданные по полу хирургические инструменты, стал подходить к оконному проёму. Им с медсестрой безумно сильно повезло, потому что граната скатилась и рванула в комнате с запертой дверью. У покойника, что лежал на столе для вскрытия ближе к выходу, на одних хрящах висела оторванная взрывом половина руки. Перед дверным проёмом на полу, усыпанном осколками стекла и кусками битой керамической плитки, лежали заваленные медицинские шкафы. Тот вернулся быстро к Ане, пытающейся встать с пола, и помог ей подняться: «У меня пистолет выбило из руки, я не могу его найти теперь»!
Вот он! У меня перчатки есть медицинские, но я туда не хочу лезть! прошептала медсестра, указывая пальцем на труп и отвернув резко в сторону голову от стола для вскрытия.
Твою мать! Ладно, без перчаток обойдусь. Какого черта ему нужно было упасть именно сюда? сказал еле сдерживая маты Токарев, обхватив рукоять Макарова.
Табельное оружие воткнулось дулом в пространство заполненное кровью между желудком и селезенкой, находясь внутри туловища вскрытого тела. Участковый вытер затвор о полевые брюки и стал медленно тянуть на себя дверь. Та после взрыва соскочила с замка и держалась на одной петле в перекошенном состоянии. Быстрыми, но тихими шагами они поспешили по коридору к лестничной площадке. Этажом выше послышались странные и очень ощутимые удары, за которыми последовали очереди автоматов.
Саша, кто это стрелял в тебя? Кто нас гранатой хотел подорвать? Чего ты молчишь?
Ань, не слышу половину из того, что ты кричишь! Я успел только одного увидеть, это вроде бы военный был. В «ОЗК» и противогазе. Одного не могу понять, зачем этот придурок очередь выпустил в мою сторону? Какой то сумасшедший! Да что тут вообще происходит?
И куда бежать, когда по нам стреляют?
Так, успокойся! Нам нужно проскочить на парковку скорой помощи. И не ори. Я ещё не до конца оглох пока что!
Воспользовавшись шумной обстановкой в помещениях больницы, медсестра с полицейским быстро вбежали по серой лестнице из бетона на второй этаж. Перед ними было травматологическое отделение с очередными больничными палатами. Ужасный коридор: с кривым полом, выстеленный выгнутыми от времени досками, светло голубыми стенами, краска на которых уже очень сильно отшелушилась. В мрачном помещении все предметы выглядели в серых тонах, так как солнце на улице зашло за тучи. Аня как сумасшедшая неслась вперёд: «Давай же быстрей, до скорой немного осталось!», как из открытых настежь дверей одной из палат выбежали двое в защитных резиновых костюмах и противогазах. Первый военный тут же вскинул ручной пулемёт и направил его в сторону Ани, прокричав: «Стой!». Та потеряв дар речи, выставила ладони перед собой, но с испуга не смогла даже ничего толком сказать кроме: «Мы». Второй солдат моментально указал автоматом на полицейского, что уже прицелился из Макарова тому в резиновую маску под стянутым капюшоном: «Старлей! Ствол опусти, а то его дуло в лицо моему ефрейтору смотрит»!