Художник повернулся к храму и широким жестом указал на полумесяц колонн.
Только взгляните на точность линий, сдержанность и изысканность формы великолепный образчик неоклассицизма в Италии.
Вы так интересно рассказываете! прощебетала Валентина.
Я с досадой дёрнула носом. Интересно, как у неё получается вот так щебетать и хлопать ресницами, и притом не выглядеть полной дурой? Если я попробую вести себя так же, будет кошмар, а у неё мило и непосредственно. Мистика какая-то!
Piazza del Plebiscito являлась центром города и, соответственно, самой большой площадью Неаполя. Она расстилалась серым полотном свободного пространства, позволявшем любоваться зданиями во всей их красе. Противоположную сторону площади обрамлял королевский дворец. Длинный фасад с окнами, полукруглыми арками на первом этаже и часами в маленькой башенке над парадным въездом смотрелся представительно, но всё-таки несколько скромно. Впрочем, я, по-видимому, попросту избаловалась петербургскими видами.
Нам стоит спуститься в публичный сад, сказал Андрей, невозможно получить представление о Palazzo Reale, удовольствовавшись только видом с площади. Самый прекрасный вид открывается на дворец с набережной, тогда он взмывает над местностью, как орёл, расправивший крылья.
И где же ваш сад? спросила графиня, обмахиваясь старомодным веером, хотя такой уж сильной жары не чувствовалось. Да и откуда ей взяться в начале апреля?
Между морем и дворцом, ответил Андрей и обернулся к Валентине. Кстати, вам, возможно, будет интересно узнать, что кое-что петербургское здесь действительно есть: ворота в сад украшают копии коней с Аничкова моста. Николай Первый подарил их королю Неаполя.
Очень интересно. Но мы ещё хотели попасть на вулкан, напомнил папа.
По обычно спокойному лицу Валентины промелькнуло выражение неудовольствия, как пробежавшая по небу тучка.
Да-да, идёмте, подхватила матушка, иначе не поспеем к ужину.
Прогулки по городу быстро утомляли маму с папой, а графиня и вовсе давно упала бы в обморок, не будь улицы такими грязными. С моря нёсся запах рыбы и соли, иногда такой силы, что Её светлость зажимала нос платком, а потом отворачивалась и громко сморкалась.
На Везувий нужно ехать утром, заявил Андрей убеждённо, туда километров пятнадцать добираться, так что лучше вставать с рассветом.
Так далеко? удивилась графиня.
Мы уже распланировали день, вмешался отец. Что вы предлагаете, всё отменить и вернуться в отель?
Зачем же? Лучезарно улыбнулся художник. Есть идея: вместо того, чтобы подниматься к небесам, давайте спустимся под землю.
Он выдержал короткую паузу, чтобы убедиться, что мы достаточно озадачены, и продолжил:
Предлагаю отправиться в La Napoli Sotterranea.
Что это? спросила мама, удивлённо вскинув брови.
Подземный Неаполь, загадочно улыбаясь, ответил Андрей.
Извозчик довёз нас до площади Гаэтано с мрачной и строгой готической церковью. Сан Лоренцо Маджоре принадлежала францисканскому ордену и появилась ещё в эпоху Карла Первого Анжуйского. К зданию церкви примыкал монастырь, такой же старый, как храм.
Я никогда не слышала, что под Неаполем есть второй город. Подхватив подол платья, матушка выбралась из экипажа, с благодарностью кивнув подавшему ей руку художнику.
И не один, сударыня! Городу почти две с половиной тысячи лет! с весёлым смехом ответил Андрей. Неаполь заложили греки ещё до нашей эры. Там, внизу, можно увидеть, где римский город нарастает над греческим.
А это и вправду интересно. Можно пройти по раскопкам Помпеи, чтобы получить представление о древнем городе, но, погибший в кошмаре Везувия, древний город представлялся разрытой могилой, и что-то кощунственное было в том, чтобы ходить по нему. А внизу, под землёй, должно быть, совсем другое дело: там ты словно спускаешься в прошлое.
Хотя именно там мы должны были оказаться среди настоящих могил катакомб.
Дорогая, может, нам не стоит идти? с беспокойством обратилась к племяннице графиня. Тебе не сделается дурно? Там, должно быть, очень пыльно и душно!
Нет, что Вы, слабо улыбнувшись, покачала головой Валентина и вложила хрупкие пальчики в протянутую ладонь Андрея. Мне очень хочется взглянуть на подземный город.
Засмотревшись в ясные глаза Валентины, художник замешкался, и я, растерявшись, застыла в дверях экипажа. Но, когда он, опомнившись, протянул мне руку, уже спустилась сама. В конце концов, давно не восемнадцатый век, когда помощь даме была не просто красивым жестом, а необходимостью, чтобы дама не рухнула из кареты, запутавшись в юбках.
Странно, но до поездки мне не приходилось бывать в католических церквях, хотя ничего предосудительного в том не было, и никто мне не запрещал. Отчего-то не приходило в голову.
Поймав себя на этом наблюдении, я задумалась, а много ли ещё таких обычных вещей, которые я могла сделать и не делала? Не что-то экстравагантное или опасное, а самые обычные действия. Почему мне никогда не случалось заходить в католические соборы или в мечети? Есть в неурочное время? Прокатиться на омнибусе, погулять просто так, без цели?
Перебирая воспоминания, я с удивлением поняла, что изо дня в день делала одно и то же начиная с четырнадцати лет и, если бы не поездка, придуманная отцом, ритм жизни так и не сбился бы. Однако здесь у нас тоже очень быстро установился новый график, мы отправлялись на осмотр достопримечательностей, пили чай, ужинали, спали в одно и тоже время. Удивительно, как Андрею удалось убедить всех слегка изменить планы!
Погружённая в грустные мысли, я вошла в храм следом за остальными. Внутри, как предписывалось правилами Францисканского ордена, был один большой неф, как коридор тянувшийся к освещённому солнцем алтарю за стрельчатой аркой, и боковые капеллы. Справа и слева от высокой арки алтаря вглубь уходили два коридора с точно такими же, только маленькими, остроконечными арками. Коридоры, отделённые колоннадой, полукругом обрамляли алтарь.
Несколько надгробий с барельефами украшали церковь своей мрачной красотой, но одно особенно привлекало внимание. Резная рака парила над полом, опираясь на два высоких столбика в виде объёмных женских барельефов. Женщины, одетые в античные тоги, прижавшись спинами к стенам из листьев, изящными жестами поддерживали гроб; у ног одной из них расположились два младенца. Подножье сторожили два льва с оскаленными пастями. Гроб размещался между четырёх витых колонн, словно оплетённых золотыми цепями, завершавшихся башенками-навершиями, а над гробом поднималась остроконечная крыша в готическом стиле, с лепниной и арочным обрамлением. Арку украшал плоский барельеф с изображением райского сада и взлетающей ввысь душой, и под самым остриём какой-то зверь, читающий книгу, заключённый в цветок из трёх круглых лепестков.
Саркофаг производил впечатление готического собора в миниатюре, к чему, по-видимому, и стремился скульптор. Крышка раки изображала лежащую женщину в длинных одеждах и со сложенными на груди руками. Точность и аккуратность резьбы создавала впечатление, будто мрамор просто тёк, обретая форму, а после застыл. Кем могла быть та, которой посвятили столь пышное убранство после смерти? Может она, покровительствовала искусствам, или запомнилась мудрой правительницей. К сожалению, я плохо знала историю Италии.
Кто здесь похоронен? спросила я.
Екатерина Австрийская.
А кем она была?
Она чуть не стала женой императора Священной Римской империи, ответил Андрей, но бедняга был убит и Екатерину выдали за Карла, герцога Калабрии, а через семь лет она умерла, не оставив потомства. Карл женился на Марии Валуа, от которой у него были дети, но королём так и не побывал, отправившись на небеса раньше собственного отца. В некотором роде Екатерине повезло она не стала матерью Джованны Первой, распутной королевы Неаполя.