Так это и есть их последнее представление! горестно выдыхает Леотихид.
Составили из трупов хоровод! проговаривает кто-то печально за спиной полемарха.
Бывшие гегемоны Бактрии сокрушённо качают головами. Лица всадников сохранили ужасные предсмертные муки. На наконечниках копий застыла чёрной коркой кровь.
Кто к варварам нас отправил в ссылку вечную? чуть не плачет молодой голос.
Не в ссылку, а на смерть он нас отправил. Леотихид поправляет стонущего юношу. Одну ничтожную ошибку совершим и будем с ними вместе сарматские курганы охранять.
Разрушитель благоденствия Бактрии хитроумный искатель власти Евкратид! произносит Феопомп.
Страх и ужас наполняют меня. Зачем мне эти чувства познавать? Какой позор неслыханный терплю! Нет из того позора достойного исхода! Побег отсюда невозможен, в степи я заплутаю без проводника, найдут вернут, а как руки на себя наложу, так только смертью нечестивой врагам доставлю радость. Кто похоронит меня по эллинскому обряду? Сарматы скинут труп мой бездыханный в овраг. Вороны склюют мои глаза. Харон не пустит меня на лодку без оплаты. Скитаться буду призраком в степи и после смерти в позоре буду пребывать? Эх, нет исхода из позора плена. Я, эллин из славного рода, пребуду у варваров в позорном услужении до конца дней своих. Служить варварам за еду вот мой удел. За что я наказан? За что? За преданность Бактрии? Или за то, что выполнял волю базилевса? Я гегемон, я выполнял приказ, я жизнью рисковал в сражении. Несправедливо моё наказание. Весьма несправедливо! Будь проклят коварный Евкратид. Так попади и ты в плен к варварам! Пусть и тебя позор коснётся. Как мы сейчас по твоей воле, страшись, стенай и думай о самоубийстве, сквозь зубы цедит Ментор. О, как бы я хотел воздать ненавистному Евкратиду за мучения!
Проклятия Ментора поддерживаются многими разгневанными голосами. Восходит мрачное светило. Бывшие гегемоны Бактрии покидают курган, бредут понуро, утирая горькие слёзы, к покинутому шатру.
Пятнадцать дней назад
Кушан, товарищ лучший, прошу, выслушай меня. Евкратид касается рукой плеча правителя Кангюя. Желаю я скрепить наш союз кровными узами. И потому хочу выдать замуж за тебя дочь свою Лаодику.
Столь неожиданное предложение вызывает удивление у собеседника. Свидетелей ночного брачного предложения нет, вокруг никого, только крепостные стены Кангхи.
Евкратид, эллин-кочевник, ты был на моей свадьбе. Ты видел мою Тири. Ты знаешь её нрав.
Так что с того? Евкратид улыбается добродушно.
Твоя дочь, Лаодика, она встретится с Тири. Кушан остаётся серьёзным. Тири будет присутствовать на свадьбе моей с твоей дочерью. И после свадьбы Лаодика останется здесь жить. Ты понимаешь, о чём я говорю?
Моя дочь обязательно встретится с вождём сарматов Тири, если выйдет замуж за тебя, властитель Кангюя. Евкратид беспечален. Тири тебе подвластна, друг Кушан, и то мне хорошо известно.
Каков характер у твоей Лаодики? вопрошает Кушан.
Она моя дочь, Кушан. Я в ней уверен, как в самом себе. Лаодика мой первенец. Я воспитал её. Вложил в неё самые лучшие душевные порывы. Моя любимая дочь справится со всеми напастями. Лаодика станет не просто твоей преданной женою, но почётным посланником Бактрии в Кангюе.
Что ж, если так, то не могу отказаться от твоего предложения. Кушан протягивает обе руки Евкратиду. Скрепим дружбу Кангюя и Бактрии кровными узами.
Скоро встречай мою юную Лаодику и многоопытного архитектора, как ты просил в первую нашу встречу. Евкратид крепко сжимает руки правителя Кангюя.
Часть первая.
Фонтан
Глава 1. Сладкие пироги
Мама, зачем на рынок нам идти? Кладовая полна запасов. А на агоре шумно, ужасно грязно. Запахи витают неприятные. Грубые речи. Простолюдины, рабы, ослы, повозки. Мясники орудуют ножами и туши потрошат. Фу! Ведь у нас прекрасная экономка. Рабыня справится с любым поручением. Останемся же дома, в приятной обстановке встретим день? Юная дева лет пятнадцати, скорее прелестное дитя, чем невеста на выданье, играет завитыми чёрными локонами высокой причёски, светится милой улыбкой.
Лаодика, прошу, отнесись серьёзно к сегодняшнему походу на агору. Ведь это твоё обучение к супружеству. Уже совсем скоро ты выйдешь замуж и будешь вести своё собственное хозяйство.
А ты мне на что, богинями данная любезная мама? Дева добавляет в улыбку безобидную иронию.
Я буду помогать тебе, конечно же. Можешь рассчитывать на меня и после свадьбы. Облачись в шаль, и мы пойдём.
Быть может, здесь, у дома, проведём то обучение? Чуть позже? Я высплюсь. Прибудет поставщик, ты будешь выбирать и торг вести, а я буду за твоей спиной тихо стоять и обучаться? весёлым тоном предлагает дева. Не надо никуда идти. Утро проведём во снах. Давай поступим по-моему?
Так в прошлый раз тебя я наставляла, Лаодика. Но сегодня урок будет посложнее. Мать тянет деву к воротам. Сны не заменят реальности.
Ну хорошо, хорошо, как пожелаешь. Дозволь мне только отлучиться за шалью. Дева предпринимает попытку ускользнуть.
На краткий миг? Мать не отпускает дочь. Запереться в комнате я не позволю. Нет-нет, Лаодика! Не перехитрить тебе меня.
Дама принимает из рук служанки тёмно-серую шаль, накидывает на голову девы и под руку выводит из дому. За ними тенью позади следует наголо обритый пожилой раб. Дева с сожалением оглядывается назад. Ворота дома со скрипом затворяются. Дева тяжело вздыхает, со словами «Прощай, милый дом» кутается в шаль и шагает покорно с матерью. Так втроём они покидают аристократический квартал.
Рассвет не новость для столицы. Великолепные Бактры давно уже не спят. На главной улице гам и столпотворение. Несколько гружёных повозок сцепились колёсами друг с другом, образовался затор. Возничие и торговцы, вместо того чтобы разъехаться, ищут виноватого, ругаются, грозятся, корчат злые рожи, готовятся сойтись в кулачный бой. Вокруг затора собираются зеваки, свора им приятна, и перебранка многословная их веселит. Возбуждённые зеваки подстрекают к драке. До драки, однако, не доходит, появляются жезлоносцы. Слышатся слова «закон, булле, суд, штрафы». Возничие наконец-то вспоминают про поводья и лошадей.
Дамы обходят толпу разочарованных зевак и, не желая того, встречаются с молодыми повесами из богатого сословья. При виде хорошо одетых женщин шутки про «болванов на телегах» затихают. Богачи охотно уступают дорогу дамам, но вот зазевавшемуся рабу кто-то из них незаметно подставляет ногу. Раб запинается и падает навзничь, в лужу лицом, растеряв в падении пустые корзины. Раздаётся шлепок, за ним громкое жалостливое «ой!», а далее следует громкоголосый хохот трёх дюжих глоток.
Дамы оборачиваются, шали покидают головы, смех повес осекается. Надменно-гордый вид двух красивых македонянок вызывает уважение. Белые наряды поправляются, юноши приобретают благопристойный вид. Один из них, высокий, кареглазый, широкоплечий брюнет с квадратным подбородком, вежливо представляется первым:
Кекроп, сын Эрехтея. Того блистательного Эрехтея, чья колесница победила на празднествах Аполлона. Со мной мои друзья Нис
Юноша пониже на голову, слегка полноватый, с округлым брюшком, наклоняет голову.
и Пандион! подхватывает и завершает знакомство юноша роста среднего, сложения щуплого, с горбинкой на носу, самоуверенного вида.
Зачем вы уронили нашего Ксуфа? Лаодика вступает в беседу с повесами.
Раб встаёт, потирает ушибленные колени, отряхивает неподшитый экзомис, с причитаниями собирает разбежавшиеся корзины. Ему никто не помогает. Вид у Ксуфа обиженный и злой.
Он наступил мне на ногу. Нис поднимает полы одежд и выставляет далеко вперёд левую ногу. На щегольском ботинке из чёрной кожи едва заметная полоска грязи. Но я не в обиде на вашего неуклюжего раба. Дам ему затрещину, с вашего разрешения? Дабы впредь под ноги смотрел