Как видишь, Бардин, эти следовало соблюдать, усмехнулся Нестеров. За фрукты спасибо, но я столько не съем.
Я посмотрел на стол напротив его кровати. На нём было навалено несколько авосек с различными фруктами и гостинцами. Туда же добавились и наши. Стоял рядом с этой фруктовой горой и радиоприемник, в виде небольшого кожаного футляра с надписью «Кварц» и плечевым ремнём для переноски, играющий очередную песню Кобзона.
Вам сейчас надо больше витаминов. Восстановление много времени займёт. Успеете вернуться в этом году? спросил Артём, но мы трое удостоили его гневным взглядом, а Макс даже ткнул его кулаком в плечо.
Ладно тебе, Максим. Темыч, ты сам как? Смотрю, свеженький и только слегка поцарапанный, спросил Нестеров.
Выписали через несколько дней. Вроде никаких осложнений нет, но заставляют обследование пройти. А ещё на досках обязали спать. Чё за бред? выругался Тёма чуть громче, чем это было нужно.
Гудок прикрой, Тёмыч, шикнул на него Макс. Верещишь так, что Ирину Сергеевну разбудишь.
Да ладно вам. Не собачьтесь, успокоил Нестеров. Компрессионный перелом у меня первой степени. Сейчас не помню, каких именно позвонков, но ходить буду. Криво, конечно, но на своих двоих, а не на четырёх.
Значит, как заживет, вернетесь к нам? В следующем году мы МиГ-21 снова вставил свой вопрос Артём.
Что за бездумное создание, наш товарищ? Головой, что ли, шандарахнулся на приземлении? Нашёл, что спрашивать у Николаевича. Я даже не представляю, каково ему сейчас. Хорошо, если совсем не спишут по здоровью. Как ему без неба?
Тёмыч, тебе не надо в туалет? Ты ж сильно хотел всю дорогу до палаты? намекнул я ему, что стоит либо заткнуться, либо выйти за дверь, раз не может язык за зубами держать.
Николаевич начал смеяться и тут же скривился от боли. Резко ему двигаться нельзя.
Пусть. Я уже в первые дни отпсиховался. Вон, дырки видите на дверях? кивнул он в сторону встроенного в стену шкафа, двери которого выкрашены в цвета стен палаты. Тренировался в метании гранаты, только вместо неё стаканы использовал.
На дверцах и, правда, были небольшие вмятины от посторонних предметов. Представляю, как переживала Ирина, когда видела эти эмоции.
Что пошло не так, Пётр Николаевич? Почему не сразу прыгнули? спросил я.
Из рассказа Николаевича стало понятно, что он уводил самолёт от деревень и должен был прыгнуть сразу за Артёмом. Однако в месте падения он в тот момент разглядел небольшой хутор.
От больших деревень ушли сразу. Потом, пока фонарь скидывал, увидел эти три дома. Дал ещё ручку вправо, привёл в действие катапульту, но задел не до конца открывшийся фонарь. Удар был сильный. Думал, спина у меня разлетится. От кресла, когда отделился, до земли лететь было совсем немного. Плохо помню, как приземлился и на что.
Мы разговаривали ещё долго. От души посмеялись над вечером у Светы и Наташи, когда Тёмыч делал предложение своей девушке. Николаевич рассказал, как он вступал на путь создания семьи. И, как всегда, разговоры про авиацию. А потом проснулась Ирина.
Как вы прошли? удивилась она, разнося всем чай, который она вскипятила в небольшом самоваре.
Просто вежливо попросили, сказал я. Ну, и тортом «Ленинградским» придавили.
Тут вы угадали. Наша Галя очень любит этот продукт кондитеров, сказала Ирина.
Она, похоже, не только тортики любит, посмеялся Тёма, намекая на крупное телосложение постовой медсестры.
А вам только стройненьких подавай! воскликнула девушка. Это хорошо, что вы Валентиныча не привели ещё.
Я чуть не обжёгся от неожиданности. Мне уже не хотелось слышать, почему ставка на обаяние Новикова была ошибочной.
А что не так с Валентинычем? спросил Костя, чуть не выронив кружку из рук.
У них с Галей странные отношения. Он иногда приходит, чай они пьют, могут и вина. А потом вдруг вспоминается, что Новиков женат и супруга у него тоже работает в больнице. А вы чего замолчали?
Да всё хорошо, Ирина Сергеевна, сказал я, переглядываясь с парнями. А почему нам не говорили о состоянии Николаевича?
Это я сказал, чтоб никто не знал, проговорил Нестеров. Ты ж видел следы психов моих. Да и пугать не хотелось. На глазах же у всех курсантов произошло. Я за Тёмыча переживал больше. А он оказался крепче. Да, Рыжов?
Артём лишь молча кивнул. Не крепче он оказался, а просто не думал о последствиях.
Он нам сказал, что всё на автомате делал. Глаза даже закрыл, сказал Макс.
Значит, хорошо запоминал на тренаже по вынужденному покиданию. Так, нам пора товарищи, объявил я. Ещё в училище идти.
Серый, погоди, а как же В сопровождающий наш? спросил Артём.
Ну вот что за олень! Проговорился насчёт Валентиновича. Когда мозгов нет, от таких стрессовых ситуаций, как катапультирование, проще отходить наверное.
Вы издеваетесь? Немедленно уводите его отсюда. Его супруга сегодня в столовой на смене, а сейчас
В коридоре раздался женский крик, и звук разбивающегося стекла. Неуверенный голос Валентиновича перемешался со звуками падающей железной посуды.
Сволота! Алкаш! Бабник! кричала на красавца Новикова женщина схожей комплекции с Галиной, когда мы выглянули из палаты.
Зинуля, холодное оружие убери! защищался от ударов половником Валентинович, накидывая на себя пиджак и выбегая из ординаторской.
На его пути возникло препятствие в виде тележки с ужином для пациентов. Преодолеть удалось, только перевернув её со всеми кашами и запеканками.
Зина, это не то, что ты подумала, пыталась оправдаться Галя, которую повариха дергала за волосы.
Я вам покажу, голубки!
В понедельник на построении Новиков был молчалив и слегка помят. Видимых увечий на лице не присутствовало, но за спину и плечо наш командир звена постоянно держался.
Как потом выяснилось, казус Валентиновича был в неправильном расчёте графика его супруги. Ожидалось, что в тот день она будет на даче, но кто-то из сотрудниц заболел, и Зинаиде Новиковой пришлось прям с грядок бежать, спасать от голодной смерти весь госпиталь.
Главное, что живой. Тётя Зина, судя по всему, его не сильно отругала дома, предположил Артём, когда мы пешим ходом отрабатывали экзаменационный полёт на спортгородке.
Половник страшнейшее оружие в руках женщины. Ну, а Валентиныч, оказывается, тот ещё кобель! сказал я.
Отстранённо держался Костян, сидевший на скамье. Так он и не отошёл от увиденного.
Может, ему с Майоровой поговорить? предложил Артём. Она же психолог.
Лена уже предлагала, сказал Макс. Я ей рассказал про состояние Кости и его эмоции, но он отказывается идти к ней. Боится, что от полётов отстранят, а потом и спишут.
Он в таком состоянии может нормально и не слетать. Да и к Майоровой ему все равно придется идти перед полётом, раз она знает о его проблеме, то не допустит. И не потому что она вредная, а для его же безопасности, предположил я. Разговаривали с ним?
Костян уходит от разговора на эту тему. Начинает сразу про свою Зою говорить, и как ему с ней хорошо.
Почему-то, я думал, что встреча с Николаевичем и получение объективной информации о его здоровье позволит Бардину успокоиться. Этот поход только усугубил его состояние и страх перед вылетом. Не раз я замечал, что он не спит ночью, в столовой не может ровно держать приборы и совершенно отстраняется от нас. Нужен был кто-то, кто сможет привести его в порядок. С этим вопросом я решил отправиться вместе с Максом к нашей Леночке Петровне.
В своём кабинете, который находился в санчасти училища, она как раз проводила приём по личным обращениям курсантов. Мы предварительно заглянули к ней, чтобы удостовериться в наличии там посетителя. И я заметил, насколько это возмутило Макса.
Ты чего? Это её работа. Не увольняться же ей теперь? спросил я, когда Макс ходил взад-вперёд передо мной в ожидании вызова в кабинет.