О, это ведь только слухи. Я ничего точно не знаю.
Но вы все же слышали что-то о химике Джордже Ч. Элтентоне?
Оппи не упоминал, да и не знал второго инициала, так что, несомненно, контрразведчики провели какую-то работу.
Ну, да, вероятно, Элтентон, хм-м намекал, что может передавать без опасности утечки или скандала любую, э-э, техническую информацию, которую кто-либо мог бы ему предоставить.
И кому же он намекал?
Оппи вынул сигарету, прикурил. Его пальцы дрожали.
Участникам этой программы.
Элтентон непосредственно обращался к кому-то из участников работы?
Нет, через посредников, быстро ответил Оппи, пытаясь сместить направленность разговора. А теперь позвольте сказать откровенно: если бы Верховный главнокомандующий решил проинформировать русских о том, чем мы здесь занимаемся, я всей душой приветствовал бы это как-никак они наши союзники и тоже сражаются против нацистов. Но я ни в коей мере не приветствую попытки передавать информацию через черный ход.
Оппи разглядел, что Паш записал в лежавшем перед ним блокноте «всей душой» и сопроводил их восклицательным знаком, а ниже добавил «черный ход» и обвел эти слова жирным кольцом.
Не могли бы вы подробнее рассказать о об этом самом «черном ходе», как вы выразились? Вы, несомненно, понимаете, что такие вещи столь же интересуют меня, как весь проект вас.
Проклятье! Он смял лишь наполовину выкуренную сигарету в зеленой стеклянной пепельнице и закурил следующую, пытаясь выиграть несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.
Что ж, сказал он, глядя не на Паша, а в окно за его спиной на пожухшую от солнца траву, на Сатер-роуд и Уиллер-холл, все разговоры заводились с людьми, которых эти попытки встревожили. Я думаю, что называть еще какие-то имена, кроме одного человека, которого уже упомянул, Элтентона, значило бы привлекать к делу людей, которые не принимали сделанных намеков, а, напротив, решительно отвергали их.
Да, но
Нет, нет. Если и дальше копаться во всем этом, будут затронуты люди, которые не просто ни в коей мере не виновны, но благонадежны на все сто процентов.
Но к ним все же обращались. Когда? Где? Нам будет полезна любая информация.
Происходило это месяцев пять, если не шесть или семь, назад. Я слышал о трех случаях, и, кстати, двое из тех, к кому обращались, находятся вместе со мною в Лос-Аламосе, и мы тесно сотрудничаем.
Непреодолимая сила, недвижимая масса
Хорошо, профессор. Я понимаю, что вы хотите оградить невинных людей, к которым всего лишь обращались с предложениями. Но вы, несомненно, понимаете, что человек, делавший эти самые предложения от имени Элтентона, тоже виновен. Вы можете назвать его имя?
Голос Оппи сорвался до писка.
Мне кажется, это будет неправильно. Я ведь сказал вам, от кого исходила инициатива. Повторяю: все прочее затронет людей, которых вовсе незачем вмешивать в эту историю.
Профессор, я все же вынужден настаивать. Этот посредник, пока не обнаружен, серьезно угрожает безопасности. Я просто обязан просить, чтобы вы сказали, кто он.
М-м-м он это человек крайне левых взглядов.
Это само собой разумеется. Итак?..
Оппи глубоко затянулся, надеясь, что это поможет ему хоть немного успокоиться.
Прошу прощения, сказал он, но я считаю, что это грязный трюк. И что вы пытаетесь привязать к делу человека, который доллар против окурка! никакой опасности представлять просто не может.
При всем уважении, вы не компетентны об этом судить.
Оппи промолчал.
Профессор?.. Никогда прежде название собственной должности не звучало для него столь издевательски.
Оппи вздохнул:
Он преподает в Беркли, но не имеет отношения к нашему проекту. Вот, собственно, все, что я могу сказать.
И он обращался к троим ученым одновременно?
Трое ученых. Вот же черт Он сам это сказал.
Нет, нет. Остается хвататься за соломинку. Эти разговоры происходили с интервалом в несколько недель, и никто из них при разговорах с кем-то другим не присутствовал.
Паш выразительно поднял указательный палец.
Послушайте, Роберт, вы позволите называть вас так? послушайте, Роберт, без вашей помощи нам придется потратить очень много времени и сил на вычисление этого посредника. И вы, конечно, понимаете, что мы из кожи вон вылезем, но его отыщем дело-то очень серьезное. Итак, повторяю: вы согласитесь назвать имя этого человека?
Он и сам считал этот путь ошибочным. И сомневаюсь, что он был согласен с ним. Оппенгеймер почувствовал, что к нему возвращаются силы. Даже более того: я знаю это.
Все же послушайте, профессор
Нет, это вы послушайте, перебил Оппи, и слова хлынули потоком. Вам же известно, что между двумя союзниками, русскими и Соединенными Штатами, очень непростые отношения. И все же, хотя официальная политика нашего правительства направлена на сотрудничество с Россией, очень много секретной информации, например о радарах и многом другом, к ним не поступает. Но они там сражаются за свою жизнь ежедневно на Восточном фронте гибнут тысячи их парней, и, конечно, хоть некоторые сведения о том, чем мы, в Америке, занимаемся, воодушевили бы их. И предложение подразумевало всего лишь исправление дефектов в работе наших официальных каналов. Несомненно, все это происходит из-за того, что в Госдепе пара каких-то парней блокирует здравые инициативы. Понимаете? Вот в какой форме это представлялось при беседах.
Паш скорчил недоверчивую мину, но промолчал.
Оппи страстно хотел избавиться от нервного повизгивания и говорить нормально.
Конечно, если бы речь шла о том, чтобы предоставить информацию нацистам, все предстало бы в совсем ином цвете
Не в моей картине, возразил Паш.
но я уверен, что даже при таком подходе все, к кому обращались с этим предложением, единодушно решили, что никаких приватных связей с русскими быть не должно. Никто и ни за что не дал бы Элтентону того, чем он интересовался. Это было бы государственной изменой.
Вне всякого сомнения, сказал Паш. Я, конечно, не настаиваю, но
Вы настаиваете и этого требует ваш долг. И я тоже очень серьезно отношусь к моему долгу. Я несу ответственность за все происходящее в Пункте Y, и могу заверить, что все, что касается секретности, там в стопроцентном порядке. Это доподлинная правда. Оппи указал на Леконт-холл, где находился кабинет Лоуренса. А здесь таким порядком похвастаться не могут; поэтому мне пришлось беседовать с Ломаницем. И пусть меня расстреляют, если я не справляюсь со своими обязанностями.
Паш сделал еще одну пометку в блокноте.
О, сомневаюсь, что дойдет до таких крайностей.
Глава 7
[Оппенгеймер], насколько я его знал, был мягким и мудрым человеком, преданным другом, воплощением благородства, неутомимым исследователем, гуманистом, обладателем вольного духа, правдолюбцем, борцом за справедливость, его глубоко волновала проблема благосостояния населения, эмоционально и интеллектуально он предан идеалам социалистического общества.
Хокон Шевалье
Спасибо, что зашли, Роберт. присаживайтесь.
Всегда к вашим услугам, генерал.
У Лесли Гровза был в Лос-Аламосе собственный кабинет, которым он пользовался во время своих частых визитов из Вашингтона. На одной стене там висел портрет президента Рузвельта, другую стену почти полностью занимала карта мира в меркаторской проекции, а на столе стояла фотография, повернутая так, что Оппи хорошо видел жену генерала с сыном, тезкой отца, двадцати лет от роду, и пятнадцатилетней дочерью.
Роберт, вы знаете, что я доверяю вам и целиком и полностью полагаюсь на вас.
Благодарю вас, генерал.
Мне представляется, что вам известно: далеко не все были согласны с моим выбором, когда я решил назначить вас директором этого научного центра. Вы, конечно, понимаете, что имелись в виду ваши прежние знакомства.