20.39. Миг, и Лучник ощутил на себе взгляд, холодящий кровь. Взгляд мучительный и бесконечно страшный, проникающий в самые потаенные закоулки сознания и выворачивающий мозг наизнанку. Лучник обреченно перевел арбалет в сторону башни, не в силах натянуть вторую стрелу, увидел стоящего на колокольне человека в черном, которого должен был уничтожить, и, прежде чем впасть в забытье, прошептал: «Прости меня, Антон, прощай!»
20.40. С первым ударом колокола Лучник упал на сырой бетон. Жестянка опрокинулась и с глухим звоном покатилась к стене, оставляя за собой коричнево-кофейную дорожку на белом снегу. Но этого Лучник уже не видел.
* * *
Забудь, такого больше не будет. Никогда
Алина, не верю своим ушам! Посмотри вокруг еще года три и наши силы утроятся. Динамо пойдет за нами, мы приручим Октябрей, сотрем с холма Семилуки и покончим с рабством. Мы больше не будем слышать сводящий с ума ночной смех, мы Детей нарожаем, в конце концов!
Замолчи, он, кажется, приходит в себя, худенькая светловолосая девушка в военной форме подсела к пленнику.
Слушайте, не убьем сейчас пожалеем завтра! А он нас не пощадит Да что на тебя нашло, в конце концов? Жизнь он ей спас!!! Да ты сама порвала бы этих живоглотов в два счета. Влюбилась, дура?
Алин, Рыжь права. Впрочем, пусть себе живет, но арбалет Его надо забрать. Уж я-то знаю толк в оружии с детства! Ты когда-нибудь такой видела?
Нет, Сова, я не видела таких арбалетов. Но я клянусь убью, если тронете стрелка Ладно, черт с вами, я согласна на жребий.
Мужчина заворочался. Тщетно попытался оторвать голову от какого-то мешка, прислушался:
Алина, у тебя всегда выпадает «решка». Я требую переброса!
Выпало, и все тут. Тяните дрезину.
Костер мягким всполохом озарил холм, на котором сидели три девушки. Огонь не давал замерзнуть, но треск горящих веток мешал расслышать все, о чем они говорят. Мужчина попытался совладать с безумной головной болью, но не тут-то было: боль лишь усиливалась по мере отступления сна. Да и сон ли это был? Он слышал голоса, но уже не мог разобрать ни слова. Даже просыпающийся разум отказывался служить ему, и Лучник отчетливо ощущал беспокойство, неприсущее ему.
Его приподняли и подтащили ближе к костру. Двойной удар скачок АДа (так иногда называли Давление и артериальное, и атмосферное) и взгляд звонаря все это непременно убило бы обычного человека, но девушки даже не предполагали, что перед ними тот, кто за два коротких дня умудрился стать легендой. Живой легендой нового мира!
Несколько часов назад, когда вечерний колокол стих, девушки, придя в себя, поднялись на девятый этаж башни железнодорожной управы, по пути убив нескольких живоглотов, обнаружили там человека с рюкзаком и арбалетом, спасшего Алину метким выстрелом, дотащили его без приключений до дрезины, спрятанной в районе вокзала, и довезли до парка Динамо. Там они узнали от дозорных пауков, что накануне кто-то перелетел на воздушном шаре через водохранилище, и этот кто-то, возможно, их добыча. Человек, которого пощадил звонарь. Валькирии, так их еще лет десять назад прозвали Красные Октябри, ровным счетом ничего не понимали, но старшая «тройки» Алина, решила, что Лучнику нужно дать шанс. И оставить его в живых. А жребий Он всегда был на ее стороне.
Тебе повезло, умрешь не сегодня.
Не трогай, Рыжь! Дай лучше ему немного кофе, кажется, он этим спасается, Алина протянула рыжей жестянку, достав ее из рюкзака пленника.
Ладно. Пасть открой.
Холодные сильные руки разжали ему челюсти и всыпали в рот горький порошок. Мужчина закашлялся. Сплюнул.
Глотай, легче станет.
До него дошло, что он начал разбирать слова, понимать их смысл. Где-то вдали слышался странный гул. Мужчина попытался сам произнести что-то, но из горла вырвался лишь слабый хрип. Попробовал сфокусировать взгляд на одной из незнакомок, но с этим было сложнее троица то сливалась в одно невнятное целое, то вновь расслаивалась, превращаясь в аморфное нечто. Троица прошептала:
Тебе лучше?
Да, выдавил из себя Лучник.
Как тебя зовут?
Герман, тихо ответил мужчина и сам удивился своему ответу.
«Почему Герман? Разве это мое имя? Разве так меня звали раньше?»
Лучник задрожал. Нет, не от ночного весеннего холода, от осознания того, что он ничего не помнит. «Какие еще братья? Кто я и откуда? Кто эти чертовы бабы? Почему ночь? Костер? Боль в затылке? Горечь во рту?». И память ушла
Какой на хер Герман?! завыл он.
Одна из девушек ударила его по щеке.
Хватит выть. Выжил не ной. Мы оставим тебе твой рюкзак. И лук твой оставим. С рассветом тебя заберут добрые люди, подлечат и отпустят на все четыре стороны. Даже спрашивать не будут, кто ты и откуда. А пока просто заткнись.
Рыжь, обратилась к ней та, что стояла слева, нам пора. Дай мне пару минут, я хочу спросить у него кое-что.
Он твой, засмеялась Рыжь, оседлай его как следует! Ждем на дрезине
К Лучнику приблизилась одна из девушек:
Меня зовут Алина, она внимательно заглянула в его глаза. Ты кажешься мне знакомым. Мы где-то встречались? Может, в прошлой жизни? Или во снах?
Я не помню, прохрипел Лучник, ничего не помню. Совсем ничего.
Это пройдет Ты бывал когда-нибудь в Нововоронеже? В городе атомщиков.
Не помню.
Алина отвернулась, ее подруги выставляли на рельсы дрезину.
Ты хотел выстрелить в звонаря? Ты помнишь звонаря?
Лучник повертел головой.
Ты хотел убить его, Герман.
Я не знаю никакого звонаря.
Ладно, давай, Герман, мы еще обязательно увидимся. Я уверена в этом.
Она взяла его за руку, и он почувствовал ее тепло. На секунду он поверил, что они действительно знакомы, но ничего не смог вспомнить. Тепло было родным и таким знакомым, но ощущения быстро ускользали от Лучника. И вскоре совсем исчезли. Начинало светать. Алина поднялась и откинула прядь светлых волос, обнажив на шее странный рисунок мертвая голова, возлежащая на знаке бесконечности. Перехватив удивленный взгляд Лучника, Алина пояснила:
Это тату, нам обязательно носить ее. Перевернутая восьмерка и череп, знак Восьмой Марты
Что? переспросил Лучник.
Извини, долго объяснять. Придет время, память вернется. Кстати, я хочу оставить тебе кое-что. Во-первых, твой арбалет под рюкзаком, из рюкзака мы ничего не брали. Во-вторых, это тебе.
Алина отцепила значок ГТО от своей груди и засунула в боковой карман его куртки, поднялась.
Это талисман. Еще пригодится. Ну ладно, до встречи! Меня ждут
Лучник непонимающе кивнул, потер руки, будто стараясь удержать подольше ее тепло, и спросил: «Когда?» Но Алина его уже не слышала.
Три девушки в военной форме со среднего размера ножнами на мощных ремнях ловко вскарабкались по щебню на железнодорожную насыпь к механической дрезине. Шестерни заскрипели, дрезина тронулась. Лучник некоторое время безучастно наблюдал за удаляющимися от него девушками, и когда те совсем исчезли из вида, он помахал вслед рукой.
«Будем знакомы, Герман», про себя произнес он, привстал, осмотрелся.
Уже совсем рассвело. Он сидел на чугунной крышке люка, которого не наблюдалось поблизости. Рядом валялся рюкзак цвета хаки, из-под него торчал какой-то черный предмет. Герман потянулся к нему, ухватился за ремешок и дернул. На ремне была надпись Nikon. Из-под рюкзака появился сначала приклад, потом оптический прицел, а затем нечто, напоминавшее лук.
Вот это дура! удивился Герман и попытался подняться.
Это оказалось гораздо легче, чем он себе представлял. Боль в голове почти улеглась, он выпрямился, увидел метрах в двухстах от себя какое-то полуразвалившееся каменное здание с надписью «АМО», старую разбитую дорогу, местами запорошенную поздним весенним снегом и одним концом утопающую в тоннеле, и поваленные на ней телеграфные столбы. За зданием зеленели бесконечные сосны, а вдали над ними грозно зависло покосившееся Чертово колесо.