Ну вот! Два дня тому назад занимались.
Больше-с
А вам-то какая забота? Свое ведь вы, в сущности, получаете.
Так-то оно так-с. Я благодарен. Но вот ваше драгоценное здоровье Здесь заниматься будем?
Здесь, здесь Ведь на этом турецком диване сколько раз занимались.
Массажист снял с себя сюртук, бережно положив его на стул, отстегнул рукавчики у сорочки и сказал Подпругину:
Потрудитесь туфельки снять и на спинку лечь
Ах вы, мучители! Черти! кряхтел Подпругин, укладываясь на большом турецком диване, обтянутом дорогим ковром.
X
Чревов приступил к массажу. Он начал с ног Подпругина и стал разминать ему ступни. Подпругин морщился и ежился.
Щекотно, проговорил он. Довольно.
Его превосходительство генерал Тутыщев тоже боятся щекотки, сказал массажист. Я сейчас от него.
Ну, что он?
Здоровы, но только немножко голова Так я им особенно на затылок приналег.
Вот-вот, и у меня сегодня затылок болит. Вместе ведь вчера в клубе-то были.
Знаю-с. Сказывали они.
Так вы, мусье Чревов, и мне затылок хорошенько.
Всенепременно-с. Дайте только до затылка дойти. После клубов это первое дело у меня, чтобы затылки разминать Вот от вас пойду к графу Ливанову и ему придется затылочек помять. Наверное просить будут.
Гм А почем вы знаете? кряхтя, спрашивал Подпругин.
Да как же не знать-то? Вчера обед в Английском клубе был. После этих обедов всегда Я уж приноровился. Сегодня у них, наверное, вместо утреннего чая боткинская смесь. А я приду, попросят на затылок поналечь.
Надо бы и мне этой смеси попробовать. Все я слышу: смесь да смесь, а что это такое не пивал, проговорил Подпругин, услыхав, что граф Ливанов боткинскую смесь пьет.
Порошок такой шипучий, пояснил массажист. Очень пользительная вещь Генерал Тутыщев тоже очень часто пьют.
Ах, и его превосходительство Николай Осипович пьют? Непременно надо попробовать. У меня натура точь-в-точь как у генерала Тутыщева.
Любой доктор пропишет, сказал массажист. Порошок немудреный. Даже и я могу
Зачем же?.. Я спрошу у генерала, кто ему прописывал. Кто ему тот и мне Ой, полегче! воскликнул вдруг Подпругин.
Ага! До болевых точек дошел! Нет, на точки-то я должен посильнее поналечь, а вы уж потерпите.
Ой-ой-ой! Довольно, черт тебя дери!
Ну, готово-с. А вот его превосходительство как прекрасно терпят, когда я на эти точки налегаю!
Да и я терплю, а уж вы мне, мусье, с каким-то вывертом.
И генералу с вывертом, а им хоть бы что! Потрудитесь перевернуться на брюшко.
Подпругин грузно перевернулся и спросил:
А ничего не говорил генерал про меня?
Говорили-с. Говорили, что вот вчера были с вами вместе
А про уху ничего не говорил, какую я закатил приятелям?
Ничего-с. Говорили, что ужинали вместе, а больше ничего.
Гм Странно. Уха была такая, что бык забодает. Ну, переходите, мусье, на спину, а там и затылок. Вот насчет спины я ужасти люблю, когда мне кто ее натирает. И чем сильнее, тем лучше.
Генерал тоже обожают.
Ну?! Удивительно, какой у меня одинаковый вкус с генералом. Точь-в-точь как будто бы я сам генерал. А не говорил вам генерал, что я звал его к себе? задал вопрос Подпругин.
Говорили-с.
Ну и что же он? Пойду, говорит?
Ничего не сказали.
Гм А обещал. Вот будет у меня во вторник. Спину? Вот это я люблю Так, так Хорошенько.
Массажист усердствовал из всех сил.
Мусье Чревов! А к Бутыхову вы не ходите насчет массажа? спросил Подпругин.
К Бутыхову? Нет. А кто это Бутыхов? в свою очередь, задал вопрос массажист.
Бутыхова не знаете? Вот это ловко! Бутыхов тайный советник и кавалер и такое местечко занимает, что вот сейчас может нас с вами в коммерции советники Звезды, звезды у него, так это видимо-невидимо. Тоже у меня будет во вторник на журфиксе. Хочешь, порекомендую?
Отчего же-с? Я практике всегда рад. Буду благодарен. Ну, теперь шейку вашу и затылочек. Потрудитесь сесть вот на этот табурет предложил массажист, усадил Подпругина и стал ему разминать шею и затылок.
Подпругин кричал, наконец вырвался и вскочил.
Довольно! Моченьки моей нет, проговорил он и стал надевать халат.
Надевал себе рукавчики на сорочку и массажист и говорил:
Вот и будете теперь здоровы. Теперь и головка будет свежа.
Вошел камердинер Илья на звонок Подпругина и сказал:
Максим Иваныч дожидаются. Можно им войти?
Алтунский? Зови, зови Даже очень надо, пробормотал Подпругин.
Показался, раздвинув тяжелую портьеру, полковник Алтунский.
Здравствуй сказал он. Чего ты это безобразничаешь и будишь меня спозаранку! Не дал настоящим манером поспать, а у меня вчера долго гости сидели.
Эка важность! Я сам вчера в клубе до третьих петухов просидел, однако же встал вовремя, протянул ему Подпругин руку. Садись, проговорил он. У меня дело есть. Поговорить надо.
Что такое стряслось? спросил полковник, присаживаясь.
Дело вот в чем Найми мне, пожалуйста, Максим Иваныч, арапа в лакеи, про которого ты говорил.
Арапа? Ха-ха-ха О, тщеславие, тщеславие! рассмеялся Алтунский. Да зачем тебе арап?
А зачем у других людей служат? Только уж, пожалуйста, найми ко вторнику. Чтоб во вторник служил.
Здравствуйте. Да разве мы успеем ему ко вторнику ливрею сшить?
На курьерских погоним, а сошьем.
Не знаю, не наняли ли уж его. Я ведь тебе об нем недели две тому назад говорил.
Переманим. Посулим надбавку. Только непременно ко вторнику.
Это на журфикс-то твой? Да будет ли у тебя еще кто во вторник-то?
Бутыхова звал, Тутыщева, Гвоздь Гвоздевского, Самоходова.
Звать немудрено. А приедут ли?
Обещались.
Сомневаюсь, чтоб приехали. Весь этот народ ой-ой как туг на подъем! В клубы сколько угодно, а в частные дома не любят ездить.
Тьфу ты, пропасть! Зачем ты меня дразнишь!
Подпругин рассердился и заходил по кабинету.
Не дразню, а правду говорю.
Нет, нет, приедут. Все не приедут, а кой-кто приедет. К ним на прибавку я биржевых и банковых подсыплю.
Вот этих-то и советую придерживаться.
Оставь, пожалуйста. Брось. Жена еще сегодня поедет с визитами и будет приглашать. А ты лучше распорядись сегодня, пересмотри вино. Есть ли у нас в погребе достаточно шато-ла-розу и рейнвейну? А нет, так надо выписать.
Хорошо, хорошо. Это сделаем. А ты приглашай только питухов-то. Да приглашай не профанов, а смыслящих, а то обидно дорогое вино в дураков вливать.
Ну, ну С понятиями будут. Да надо будет сказать повару, чтоб насчет тюрьбы-рыбы ко вторнику озаботился.
Массажист, покуривавший в это время папироску, стал прощаться с Подпругиным.
Генералу от меня поклон, когда увидите, сказал ему Подпругин и протянул руку.
XI
Полковник Алтунский осматривал со всех сторон большой письменный стол Подпругина, стоявший посреди кабинета, и, видимо, что-то искал.
Ты чего там, Максим Иваныч? спросил Подпругин.
Сигары ищу.
Сейчас я тебе дам сигарку, сказал Подпругин, звякнул ключами и стал отворять ящик письменного стола.
Зачем же ты это прятать стал? Что за манера! проговорил Алтунский.
Очень уж много ты к себе таскать стал, говорю прямо. Вчера пол-ящика уволок.
Уж и пол-ящика! Взял пять-шесть штук, потому что у меня гости были.
Заговаривай зубы-то! Штук двадцать отворотил. Вот тебе сигара.
Подпругин подал сигару. Алтунский посмотрел на него и пожал плечами.
Удивляюсь! сказал он. Где так все нипочем, а тут сигар жаль.
Да ведь они по сорок копеек штука
Знаешь, ведь это мужицкая манера, и от нее надо отвыкать. Уж ежели ты держишь себя джентльменом, то должен быть во всем джентльмен. И кому жалеешь? Ветерану турецкой войны жалеешь, израненному служаке. А еще патриот!
Да ведь ты, Максим Иваныч, своим гостям вчера утащил.
Брось. Противно даже разговаривать о твоем сквалыжничестве. Я тебя на точку ставлю, можно сказать, воспитываю, а ты
Для тебя я всегда рад, а другим зачем же?.. Поговорим о деле. Присядь.
Подпругин пригласил Алтунского сесть.