В зарослях заливаются цикады, и от них вокруг все гудит. Душно, как ночью на печке под верблюжьим одеялом. А море совсем рядом переливается серебряными блестками сквозь прибрежные сосны. Дрожит, как мираж зеленое-презеленое!
Мы покупаем мороженое в стаканчиках и скатываемся вниз по крутой сыпучей тропинке.
Вот оно море. Ура-а-а!
Я скидываю шлепки и на цыпочках бегу к воде. Раскаленный песок хватает меня за пальцы.
Валя, мороженое! кричит мама.
Приходится возвращаться. Мама расстилает на песке «соломку» и с ног до головы намазывает меня кремом от загара. Разве что пятки не намазывает.
Мам, не надо, а? Я и так бледная, как поганка.
Мороженое течет по моим пальцам, а я с завистью смотрю на прокопченных солнцем мальчишек. Они привязали к сосне веревку с палкой, раскачиваются на ней и прыгают с высоты в море. Тарзанка. Если бы не их белобрысые макушки, можно подумать, что они негритята. Точно, обесцвеченные негритята. Везет же людям!
Бледная кожа признак аристократизма, говорит мама, а сама в пятнышку. То есть нос у нее в пятнышку она приклеивает на него треугольную бумажку. Приклеивай не приклеивай, он у нее все равно от природы такой. Даже огуречный крем на него не действует.
Я вдыхаю полной грудью так здорово пахнет водорослями и шашлыками!
Раньше, когда мы гуляли с бабой Лизой, она всегда покупала мне шашлык в тайне от мамы.
Мы заходили в кафе к ее знакомому грузину дяде Арчилу и заказывали шашлык. А еще острый суп-харчо и хачапури с белым сыром прямо из каменной печки!
Мы сидели за длинным деревянным столом, который дядя Арчил всегда скоблил своими кривыми ножами, а по стенкам вился кишмиш. Иногда я залазила с ногами на этот стол, вытягивала шею и ловила ртом его черно-синие глянцевые ягоды. Баба Лиза никогда не ругалась она пила вино из глиняной кружки и смеялась. Смех у нее был, как у разбойницы с большой дороги.
Мам, я искупнусь?
Прогрейся сначала. А то еще простынешь перед школой. И прикрой плечи сгоришь.
Можно подумать, что меня сделали из стекла.
* * *
Список заветных желаний:
Найти парня.
Кожаные сапоги-чулки.
Ноутбук (пускай будет даже секонд-хэндовский).
Чтобы прошли прыщи!!!
Похудеть на 5 кг (в идеале на 6) и носить лифчик.
Мир во всем мире и никаких атомных электростанций.
Чтобы мы жили все вместе, как раньше.
* * *
Не знаю, Вика, что и делать: не берут Валю и все тут. Пахомов говорит, мест нет. А раньше он мне не мог этого сказать? мама разговаривает по телефону, а я читаю былину «Васюта и Микола Селянинович». Это из списка на лето.
Вот интересно, почему в школе всегда задают читать такую тоску? Ведь на свете столько всяких интересных книжек! Про Гарри Поттера, например супер! Но мама такое не разрешает. Говорит, что эти книги мусор, и их надо выбрасывать на помойку. А как книги можно на помойку? Их же столько людей старались, делали!
Вкус к чтению нужно воспитывать с детства, говорит мама и дает мне пьесы Островского. А я хочу читать мангу там про настоящую любовь. Или «Поющие в терновнике» тоже прелесть! Мне в нашей сельской библиотеке порекомендовали, тетя Маша. Они с мамой тезки. Но мама отобрала у меня книгу и назад отнесла. Еще и с тетей Машей поругалась, мол, она мне всякую макулатуру подсовывает.
Я, если бы знала, что так все сложится, и не приехала бы сюда Ходила я в районо, ходила. Да, говорила
Все-таки странно, в школе и мест нет. А у нас в деревне в этом году в первый класс пошел всего один человек. Хотя у Козловых дочке тоже семь лет, но она не пошла. Ее родители не пустили они сектанты и со дня на день ждут конца света. А какая тут школа, когда конец света на носу?
Но я в это дело не верю в конец света, вернее, не боюсь его. Потому что даже если он наступит, мы ведь все окажемся вместе. Снова все вместе: я, папа, мама и баба Лиза. И даже баба Валя будет с нами, хотя я ее ни разу в жизни не видела.
Ума не приложу, что теперь делать Что? Ты в своем уме? Да мне наплевать, что он устроит! Век бы мои глаза его не видели
Мам, можно, я погуляю?
Сиди читай! рявкает мама на меня, а потом на тетю Ботю: Только попробуй! И вообще, не вмешивайся это семейные дела, понятно?
Я чувствую себя, как в клетке. Такая затюканная зверюшка в зоопарке, которая ест кашу из ведра и глядит на голубой клочок неба.
* * *
Опять приснился этот ужасный сон.
Мы едем на нашей старой зеленой машине, все вместе. Бабушка рядом с папой впереди, а мы с мамой на заднем сиденье. Окошки плотно закрыты, за ними проплывают горы. Это с одной стороны. А с другой море. Мы поем какую-то эстрадную песню беззвучно, только широко открываем рты, как рыбы. Кажется, нам жутко весело просто до чертиков.
Я поворачиваюсь к окну и на линии горизонта, там, где море соединяется с небом, вдруг вижу что-то очень красивое и сияющее.
Лиза, Морская птица! Смотри!
Глупости, холодно говорит бабушка, как будто у нее за пазухой килограмм ледышек. Выдумала какую-то птицу-шмицу, представляете?
«Птицу-шмицу?» ужасаюсь я.
Лиза, ты что?!
Не фамильярничай, строжится на меня мама.
Баба Лиза начинает надо мной смеяться, а за ней смеются мама с папой громко и обидно. Мама даже строит рожи, а папа показывает мне, как маленькой, козу:
У-тю-тю!
Мне становится противно. В машине душно и пахнет, как в зоомагазине. Я хочу вылезти из этой мерзкой вонючей машины.
Ты куда собралась? бабушка оборачивается, и я вижу, как ходит ходуном ее широкое морщинистое лицо.
Я вдруг понимаю, что это не Лиза! Это баба Валя с траурной фотографии на маминой полке!
Они все смеются и смеются надо мной снова беззвучно, как противные рыбы. А потом происходит затемнение, как в конце фильма.
* * *
Понимаете, мне тринадцать лет. Тринадцать! В тринадцать лет людей уже на дискотеки отпускают и к друзьям с ночевкой. А меня не то, что к друзьям, мне на море нельзя одной! Сидишь дома сиднем, с тоски можно умереть. У меня даже ноута нет, представляете?
Да и друзей-то у меня никогда не было. В Фирсовке мама запрещала с деревенскими общаться, мол, они мне не ровня. У них гены какие-то, потому что отцы сплошь пьяницы. А по мне так лучше хоть какой-то отец, чем вообще никакого.
После того как погиб папа, она два раза могла выйти замуж. Мама у меня очень даже ничего, только характер сами знаете.
Ухаживал за ней один мужчина, дядя Гриша Акопян. Мы с его сыном в одном классе учились. Ухаживал, значит. Один раз даже, помню, зимой, привез целое ведро нарциссов. У него своя фура. Я нарциссы нюхаю и говорю:
Мам, смотри, как он тебя любит! Это вообще!
А она мне:
Чтобы я замуж за разведенного? Придумай что-нибудь поинтересней.
Потом появился Никанор Валерьевич, холостяк. Правда, ему пятьдесят три года. Зато две коровы, куры, гуси, поросята полна коробочка, как у нас говорят. Он работал ветеринаром на ферме, тоже из бывших городских. Он маму очень любил! И меня тоже. Все-время с «Рафаэлло» к нам приходил, это мои любимые конфеты.
А мне Никанор Валерьевич нравится, говорю. Он добрый и анекдоты смешные рассказывает.
За подачки тебя купил! фыркает мама. Гордость надо иметь, понятно?
Сказала, что никогда не пойдет за того, кто в пятьдесят три года еще холостяк. Потому что это ненормально.
А потом к нам уже больше никто не ходил. Маму в деревне побаивались. А ей все равно.
Но вообще, она у меня хорошая. Иногда ляжет на кровать, лицом в подушку и глядит куда-то, глядит Просто она папу до сих пор забыть не может.
Глава 4
Собачкин
Когда мне грустно, я сажусь у окна, смотрю на море и рисую птицу. Голубую птицу с крыльями и человеческими чертами.
Она обязательно прилетит, вот увидишь, говорит баба Лиза. Давай посидим еще немножко.
Мы сидим на обрыве, на складных брезентовых стульчиках. Холодно, ветер продувает сквозь вязаную кофту, треплет поля бабушкиной широкополой шляпы. Но она у нее на резиночке не сорвешь!