Воплощение
И как божественен не был бы дух, раз уж он воплотился, то по закону метафизических истин теряет всякое воспоминание о своем прошлом. И попадая в круговерть земной жизни все его сознание вынуждено следовать процессам того мира, в котором он на данном этапе воплотился, подчиняясь силе действующих элементов. И чем выше была его небесная ипостась, тем более требуется усилий, для того чтобы осознать и познать свою высшую миссию. И как в девизе у картезизианцев; «Я мыслю, следовательно, я существую». Не сдрейфим перед способностью мыслить разумно, дерзнем жить своим умом. Я в вас только крохотное семечко веры брошу, и пусть из него вырастет дуб да еще такой дуб, чтоб ты, сидя на дубе то, в отцы пустынники и в жены непорочны», пожелаешь вступить. Если выразится мыслью русского классика.
Знайте это, веруйте и любите и не оставляет вас пусть надежда, того, что над этой землей существует абсолютно иной духовный мир и иная более совершенная жизнь. Ибо не хлебом единым жив человек. И основа всего христианского учения содержится всего в четырех коротких словах: «Царство Небесное внутри нас!»
Вернусь к одному, из, на мой взгляд, мудрейших из людей, когда либо живших и реально существовавших. Получив свои знания от посвященных жрецов, в египетских храмах, Пифагор уже в то время имел точное представление о глобальных изменениях и преобразованиях на планете. Как египетская, так и индусская доктрины точно располагали знаниями о существовании древнейшего континента, на котором зародилась и расцвела Великая арийская цивилизация, которую в последующем греки стали именовать Атлантидой. О потерянном мире сверх развитых людей мы еще будем говорить в последующем.
В поэтической форме, душа, отделяемая от тела, как мне лично кажется, поет какую ни будь веселую песенку что то наподобие такой:
Я ускользаю запахом магнолий,
Чтоб возвратиться бабочкой к лианам,
Горя как радуга, над стадом павианов,
Даря им яркий блеск невиданный дотоле.
Я райских птиц, играя на виоле,
Приворожу дыханием тимьяна,
Под баобабам вспыхнет пляска диких кланов,
И под дымящей Этной пусть танцуют тролли. /Лунная Эфирия/
ГЛАВА 2
О ПРЕДЕЛАХ ДОБРА И ЗЛА
Цвет вот деяние света,
Свет вот тьмы дитя,
Как зло хотящее благо,
Как плод отрицанье цветка
Мефистофель, явившись в коморку Фауста, засвидетельствовал свое почтение так, что он, мол, вечно жаждет зла, но совершает вынужденное благо. Но видимо ему так было угодно. Я же абсолютно напротив, являясь, может быть одним из немногих, а может быть и единственным в своем роде, кто действительно любит истину и искренне, от всего сердца желает всем добра. Я был еще притом, кто, умерев на кресте, вознес Слово в небо для новой жизни, неся на плечах своих еще и несколько душ распятых разбойников. Но лишь подолгу службы своей и по своему высокому социальному положению просто вынужден задавить в себе тот хороший, добрый порыв, что щемит душу мою вынужденную оставаться при всех низменных пакостях и подлостях. Страждущие и мученики расхватали все частички добра, оставив в мой удел, только мерзости и злобу. Но я не настолько самолюбив, чтобы опуститься еще и до зависти к ним, вот и вынужден свой земной путь коротать в гнусностях, распутстве и добровольных страданиях, какие мне уготованы от похоти и обжорства. Вот, пожалуй, как то так, немного даже высокопарно, может оправдать свою мирскую якобы жизнь любой негодяй.
Все то, что есть глупое в дьявольской природе уже все давно пережито и перемолото в умах предыдущих поколений и отброшено как падаль. Телевизионщики, как и писаки же, копаясь как падальщики в ямах скотобоен, подносят людям что то очередное смердящее ими отрытое и подают с важным видом, под соусом важной новостной новинки. Вот и я пришел, что бы угостить тебя этим же удовольствием. В самих людях и разрушать то ничего не нужно, достаточно всего то на всего разрушить саму идею Бога. И после того как человечество поголовно отречется от Всевышнего, оно само, без всяких дополнительных вмешательств позабыв все прежние мировоззрения падет, отбросив за не надобностью, остатки нравственности и человечности. Люди объединятся только для того, чтобы брать от жизни все то, что она может им дать. Все дозволено сильному и ворует лишь тот, кто трусит грабить и кругом шабаш. Вот поэтому, захотел мошенничать, действуй, а народ и так в страхе и трепете. Зачем же еще и санкций ждать против себя? Ну не уж то, таков наш человек, что без санкций и смошенничать то не решался, ну до чего ж истину возлюбил.
Два демона ему служили,
Две силы чудно в нем слились,
В его главе орлы парились,
В его груди змии вились.
/Ф. Тютчев/
А вот как обыграл ту же двойственность души человеческой, белокурый, рязанский, поэтический лебедь Сергей Есенин;
Дар поэта ласкать и карябать,
Роковая на нем печать,
Розу белую с черной жабой
Я хотел на земле повенчать.
Пусть не сладилось, пусть не сбылось
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились
Значит, ангелы жили в ней..
/С.А.Есенин/
Две бездны в душе человека,
Глухое ничто и адское эхо,
Но подвиг любви и свободы,
Будет вечно жалить до дрожи.
Я видел демонов, их было много,
Знавал и дьявола, то был я сам,
И нет здесь радостей, одни невзгоды,
В цене лишь сила, и грош словам
Две бездны в душе человека: глухое ничто и адское подполье.
Как ангел небесный прекрасна,
Как демон коварна и зла,
Смесь ангельской чистоты,
И дьявольской порочности. /Это, что касается насчет прекрасного пола/
О нравственных особенностях
Все мы весьма и весьма непосредственны, мы такое удивительно редкостное сочетание добра и зла в таком поразительном ее смешении, что порою страшно до слез за всех нас, а порой просто смех разбирает за душевную простоту нашу. О да мы бываем, хороши и прекрасны, но только тогда, когда нам на душе хорошо и прекрасно. Мы даже боремся за благороднейшие идеалы, но только с одним условием, чтобы все эти высокие порывы, доставались нам сами собою, падали к нам в руки прямо с неба и желательно в удобное для нас время и главное, чтобы даром, даром никому, чтобы не за что не платить. Мы ужасно не любим, платить по счетам, зато получать, очень и очень любим и так это у нас во всем. В чужой руке ломоть всегда нам больше кажется, чем в руке своей собственной. Мы любители просвещения, но и здесь не без зависти; «Вон у тех, смотрите Шиллеры, Гамлеты, а у нас лишь Карамазовы»!? И размышляя всерьез о поэтах «Серебреного века» устраиваем дебоши в пивнушках и барах, с отборным матом дубася своих же собутыльников смачно по роже.
И мотаясь по кабачкам и тратториям,
Покровитель легких женщин и поэт,
К эпиграммам отменяя моратории,
Отборным матом ругаю я весь свет
И сорвав душевно цензурное жабо,
Попрыгали из пасти нашей жабы,
Литература стала, как прокисшее вино,
Похожая на крик портовой, пьяной бабы
Это удивительные особенности нашей души, это брожение по всем ее закоулкам и лабиринтам, но не в поисках ее самой, а ради животной жажды самонасыщения. В очередной раз подтверждая, что человек существо решительно злобное, непомерно честолюбивое, мстительное и завистливое. Зависть и клевета, хоть и есть одни из самых низменных страстей, но, к сожалению, так часто встречаемые, ведь именно пользуясь ими, как садисты пользуются инструментами для пыток, легче всего уничтожить чье, ни будь доброе имя. Ах, сколько дельных людей и талантов было загублено и задушено с их помощью. Так еще в помощь им и «дурацкий бесовский ящик», который в одночасье покажет хороших, плохими, а делающих пакость представит как творящих добро.