Когда мы уже сидим на своих местах, я бросаю недовольный взгляд на Тео. Он сидит, сгорбившись и подтянув под себя колени.
Зачем ты соврал, Тео? Ты выставил меня идиотом.
Не знаю. Извини, Брант.
Тебе не нужно было врать, ты же знаешь. Если бы ты меня попросил, я бы сказал, что это мой жилет.
Он поднимает голову, во взгляде читается удивление.
Правда?
Да, правда.
Между нами повисла тишина. Я перебираю пуговицы рубашки в ожидании дальнейших слов Тео.
Наконец он вздыхает и выпрямляется.
Может, это тебе стоит быть Марио. Ты намного смелее меня, говорит мне Тео, бросая взгляд в мою сторону. Я могу быть Луиджи.
Нет, качаю я головой. Ты спасаешь. А я твой напарник.
Но
Марио не перестает быть Марио из-за того, что ему стало страшно. Он продолжает бороться. Он продолжает идти вперед, пока не побеждает все страшные вещи, говорю я, и мой голос смолкает в тихой аудитории. Подумай над этим. У него есть очень много шансов, которые в итоге помогают ему сделать все правильно.
Тео прикусывает губу, кивает, глядя вперед. Он молчит какое-то время, прежде чем шепчет:
Да. Ты прав.
Меня охватывает чувство счастья.
Гордости.
И в этот момент свет гаснет и открывается занавес. Ведущий приветствует нас, и представление начинается. Все танцоры выходят на сцену, первые среди которых младшая группа. Джун.
Они лишь силуэты в полумраке сцены, но когда загорается неоновый и пастельный свет, я вижу Джун: она стоит с пятью другими балеринами, держа одну руку на бедре, а в другой яркий аксессуар в виде леденца.
Я вскакиваю со своего места. Не могу удержаться.
Я улюлюкаю и кричу так громко, что вся толпа родителей начинает смеяться. Тео тоже смеется. Миссис Бейли закрывает лицо рукой, а мистер Бейли усаживает меня обратно. Но я, как сумасшедший, продолжаю махать маленьким артистам.
Джун замечает меня. Она сияет.
Лишь в этот момент, в самом начале, она выходит из образа: машет мне в ответ и случайно роняет свой леденец. Но как только звучит музыка, она танцует, как в сказке, словно была рождена, чтобы танцевать.
Она безупречна.
Она волшебна.
Мое сердце трепещет от радости, когда я смотрю, как Джун, уверенная, гордая и сильная, порхает и кружится по сцене. Она кланяется, и толпа аплодирует.
Она храбрая.
* * *
С тех пор Джун никогда не переставала танцевать.
Она так это полюбила, что повторила еще сто раз, а потом еще сто. Она сказала мне однажды, что тот день, возможно, был ее самым первым воспоминанием. Только сам концерт она даже не помнит.
Она помнит меня.
У нее осталось яркое воспоминание о том, как я, словно сумасшедший, поднялся среди моря людей и выкрикивал ее имя, чтобы подбодрить. Еще она запомнила мои слова, которые я произнес, когда ей стало страшно. Что нужно быть храброй. Она сказала, что хранила их всю жизнь, обращаясь к ним всякий раз, когда ей было тяжело.
Хотел бы я сказать, что поступаю так же но страх жуткий, непредсказуемый зверь, и чем сильнее он, тем больше сил нам требуется, чтобы противостоять ему.
У меня было много страхов за все эти годы, но лишь один действительно поглотил меня, разорвал меня на кусочки и чуть было не убил.
Страх потерять Джун.
Два года спустя я встретился лицом к лицу с этим страхом.
Глава шестая
«Первое падение»
Джун, 6 лет
Листья шуршат под ногами, пока я топаю по двору вслед за Брантом и Тео в своих резиновых сапожках.
Я невольно вздрагиваю, когда вдалеке раздается раскат грома. Сегодня Хеллоуин, а в ночь на Хеллоуин все кажется особенно жутким. «Пляшущие» ветви деревьев, рев ветра и даже гром. Особенно гром.
Прошла долгая ночь игры в «конфеты или жизнь». Ее мы провели в другом районе, потому что на нашей тихой улочке жило не так много соседей.
Мы все еще одеты в наши костюмы: Тео в Марио, Брант в Луиджи, а я в Принцессу Пич. Мама сделала много фотографий, и все говорили, что у нас самые лучшие костюмы, которые они когда-либо видели. Я собрала так много конфет, что папе пришлось забрать часть, дабы ведерко не треснуло. Он взял все батончики Snickers, так как они были самыми тяжелыми.
Брант оборачивается, чтобы взглянуть на меня, в руке у него фонарик. Он направляет его на себя, и, когда тени и желтый свет озаряют его лицо, он начинает двигать бровями.
А где Агги? Разве ты не хочешь, чтобы он охранял тебя от историй с привидениями?
Я вздрагиваю от порыва промозглого ветра.
Он все еще раздает конфеты вместе с мамой. Вы с Тео будете охранять меня, говорю я, перебирая своими маленькими ножками так, чтобы не отстать.
Он тоже надел костюм?
Нет. Он и так слон.
На лице Бранта сияет улыбка, словно светлячок в темноте. Я неотрывно смотрю на него, и колючий страх отступает. У него красивое и смелое лицо, а глаза как небо: светло-голубые. Когда он широко улыбается, на обеих щеках появляются впадинки, мама говорит, что они называются ямочками. Я люблю ямочки Бранта. И представляю, что они были созданы специально для меня.
Уверена, что хочешь пойти, Пич? Тео широкими шагами идет к домику на дереве, одной рукой поправляя шляпу Марио, а другой держа большую миску попкорна. Я едва вижу его в темноте.
Мы будем рассказывать очень страшные истории.
По спине снова пробегает холодок.
Насколько страшные?
Тебе, наверное, всю жизнь потом будут сниться кошмары.
Вурдалаки, гоблины и злые ведьмы злобно хохочут в моем воображении, заставляя меня ускорить шаг, пока я не оказываюсь рядом с Брантом.
Ты защитишь меня, Брант?
Он выключает фонарик и убирает его в карман.
Ты знаешь, что да. Я всегда буду защищать тебя.
А если я умру и ты не сможешь меня спасти? Я тянусь к его руке и крепко сжимаю, чуть не споткнувшись в траве. А что, если ты умрешь?
Тише, эй Он внезапно останавливается, повернувшись ко мне лицом, а затем опускает руки мне на плечи. Он выше меня намного выше. Он высокий и сильный, и с ним я чувствую себя в безопасности. Почему ты спрашиваешь об этом, Джунбаг?
Потому что сегодня Хеллоуин, а на Хеллоуин случаются страшные вещи.
Да, но не такие страшные вещи. Ты должна думать о призраках и светильнике Джека[13], а не Он резко замолкает, его глаза словно затуманиваются, когда полная луна отражается в них. Брант смотрит куда-то сквозь меня, тени клубятся в его отрешенном взгляде. И прежде, чем я успеваю спросить о том, куда он пропал, Брант возвращается ко мне. Не думай об этих вещах. Обещай мне, Джун.
Он, наверное, злится. Он назвал меня Джун вместо Джунбаг как мама, когда ругается, обращается ко мне полным именем: Джун Аделин Бейли. Я сглатываю ком в горле и киваю.
Я обещаю. Клянусь.
Хорошо.
Тео окликает нас со ступенек домика на дереве, держа миску попкорна в одной руке.
Эй, давайте быстрее, черепахи. Нам еще предстоит вызывать чернокнижников и воскрешать зомби! Ва-ха-ха-ха.
Я хихикаю, чтобы скрыть страх. Брант усаживает меня к себе на спину и несет так остаток пути до домика на дереве. Когда мы поднимаемся по лестнице, он взбирается исключительно позади меня, чтобы я не поскользнулась. Папа наконец-то разрешил мне самой забираться в домик на дереве в прошлом году, но только если со мной будут Брант или Тео. Мелкий моросящий дождик липнет к моим волосам, пока я лезу наверх. Я говорю мальчикам, что дрожу потому, что мне холодно, хотя это неправда. Я боюсь историй о призраках.
Брант снимает с себя куртку, когда мы оказываемся внутри, и накидывает ее мне на плечи.
Это должно тебя согреть. Твоя мама сказала, что принесет нам горячее какао.
Я ползу по одеялам, которыми устлан пол, а затем устраиваюсь на коленках у Бранта и поплотнее запахиваю куртку. Тео сидит напротив нас, закидывая попкорн в рот. Фонарики, расставленные по всем углам, освещают домик. Тем временем капли дождя барабанят по крыше.
Мы разговариваем об этой ночи при свете фонарей и фонарика Бранта, смеемся над дурацким костюмом лошади мистера Сэндмена, сравниваем, кто больше конфет собрал, и дразним Тео, вспоминая, как Моника Портер отстегнула его подтяжки и с него свалились штаны прямо на глазах у всех соседей.