Собралось в хате порядка десяти человек, среди которых семь баб и три мужика. Расселись, кто на диване, кто на печи, а кто-то и на полу местечко облюбовал. Митька Лихачев пришел из интереса, поглядеть, чем все интересуются, и почему так кино любят про сказочную заморскую жизнь. У него эти имена латиноамериканские смех вызывали, особенно Хулио-Педрито. Баба Нюра часто бухтит на кухне, переживает, все о событиях сериала рассказывает, а Митька лежит на печи, усмехается и у виска крутит.
И где ж его снимали-то, в Бразилии или в Киргизии? серьезно хмурил брови Серега Миронов, сидя на полу. Рожи все не нашенские, угловатые, смуглые.
Да будет тебе! пресекла его Зойка. Для них и наши рожи не такие, не родные.
А это и есть ваш Хулио-Педрито? рассмеялся Митька, когда на экране появился чернявый паренек.
Бабы переглянулись, кривя улыбку, мол, ничего наши мужики в горячей любви мексиканской не понимают, как и те в русской. Принялись дальше внимательно слушать актерские речи. Вдруг на экране появился солидного возраста мужчина, строго и дорого одетый. Он метался по своему кабинету, потом садился в кожаное кресло и рвал на себе волосы, постоянно выкрикивая: «Мои деньги! Я лишился всего состояния!». Бабы охали и качали головой, а мужики лукаво посматривали то на экран, то на односельчанок. Наконец Василь Сойкин не выдержал и спросил с напором:
Вы чего так распереживались-то, бабы?
Человек всех своих сбережений лишился! ответила баба Маня, Как тут не переживать? Страшно представить, если бы в жизни так пришлось.
Гляди, как мечется, ой бедолага! Что ж дальше будет-то? раскраснелась баба Нюра.
И тут Васю понесло. Понял он суть заморских мыльных опер. Что, если они заморские, то за морем и понимание к таким сюжетам должно прийти в первую очередь. Что истинной русской душе все это чуждо. И взорвался он, потянуло его на красноречие.