Ну, я покрупнее буду, говорит Сара, возвращаясь в мою комнату. Раза в три. Вот, здесь несколько футболок и два платья. Она вручает мне стопку одежды. Великоваты, но на первое время сойдет пока твой багаж не отыщут.
Спасибо.
Сидишь на диетах? спрашивает Сара, осматривая меня с головы до ног. Или всегда была такой худышкой?
Не понимаю, это искренний интерес или она хочет меня поддеть? С одной стороны, она ведь не знает, почему я такая худая, так что и обижаться нечего. Впрочем, разговор пора заканчивать. Я молча качаю головой. Мне надо принять душ, переодеться и немного побыть одной. Сара трещит без умолку с первой минуты нашей встречи, сколько можно?!
Она не уходит. Опять садится на кровать, плюхается на бок и кладет руку под голову.
Парень есть?
Нет.
Я уношу вещи в гардеробную.
О, супер! Познакомлю. Думаю, он тебе понравится. Зовут Самсон. Наш сосед.
Подмывает сказать ей, чтобы не утруждалась, что все мужчины сволочи, но у Сары, пожалуй, нет такого богатого опыта общения с противоположным полом, как у меня. Дакота не стал бы предлагать такой девушке деньги. Он подкатил бы к ней просто так.
Сара сползает с кровати и подходит к стене, полностью закрытой плотными шторами. Отодвигает одну.
Вон дом Самсона, говорит она, показывая пальцем в окно. Он супербогатый, отец в нефтяном бизнесе, что ли Боже, иди скорей! Гляди!
Я подхожу и смотрю в окно. Дом у Самсона еще больше, чем этот. Свет горит только внизу, на кухне. Сара показывает именно туда.
Смотри! Он с девчонкой!
Я вижу парня, который стоит между ног у сидящей на кухонном острове девушки. Они целуются. Когда они наконец отлипают друг от друга, я невольно ахаю.
Самсон это Голубоглазый Гад! Тот самый, что пытался затащить меня в туалет и предлагал за это двадцать баксов!
Фу.
А вообще, надо отдать ему должное. Какой прыткий! Он ведь приехал на пароме вместе со мной, то есть минут десять как дома. Интересно, этой девчонке он тоже двадцатку предлагал?
Ты с ним меня хотела познакомить? спрашиваю я.
Мы наблюдаем, как он страстно облизывает шею девушки.
Ага, непринужденно отвечает Сара.
Так он вроде занят.
Сара смеется.
Нет, что ты! Она скоро уедет. Самсон мутит только с теми девчонками, которые приезжают сюда на уик-энд.
Звучит ужасно.
Ага, типичный избалованный мажор.
Я растерянно смотрю на Сару.
И ты хочешь нас свести?
Ну, он симпатичный. Сара пожимает плечами. И к тому же друг моего парня. Было бы круто, если бы вы тоже стали парочкой. Сможем вместе что-нибудь делать. Самсон иногда чувствует себя третьим лишним.
Покачав головой, отхожу от окна.
Не интересует.
Ага, он тоже так сказал, когда я ему сообщила, что ко мне на лето приезжает сводная сестра. Но вдруг ты передумаешь?
Мы уже знакомы. И он меня не интересует.
Мне сейчас не до парней.
Ой, брось! Я не про то, говорит Сара. Не про отношения. Замутишь с ним ну, на лето. Курортный роман, типа. Ладно, ладно, я поняла. Она вздыхает, будто в самом деле расстроилась.
Сейчас мне хочется одного: чтобы Сара поскорей ушла. Она разглядывает меня и явно пытается придумать, что еще сказать или спросить.
Родители не будут нас тиранить, мы ведь уже не школьницы. Они просто хотят знать, где мы. А мы всегда тусуемся на пляже то есть во дворе, по сути. Каждый вечер разжигаем костер и сидим там.
Мне приходит в голову, что Сара знает о моем отце и его родительских замашках больше, чем я. До сих пор я об этом как-то не задумывалась. Мне известно только, что его зовут Брайан, он специалист по финансовому планированию и ноги у него целы. Это все.
Завтра надо поехать по магазинам, куда хочешь заглянуть? Придется тащиться в Хьюстон, здесь есть только «Уолмарт».
«Уолмарт» меня вполне устроит.
Сара смеется и тут же осекается, увидев, что я не шучу.
Ой. Ты серьезно
Она откашливается. Ей явно не по себе: наверное, в этот момент до нее наконец доходит, что мы совершенно разные.
Не знаю, как я проведу целое лето в компании девушки, которая считает «Уолмарт» поводом для шуток. Я всю жизнь покупала одежду в секондах и на гаражных распродажах. «Уолмарт» мне был не по карману.
Хочется плакать сама не знаю почему.
К горлу стремительно подкатывают слезы. И вдруг я понимаю, как мне не хватает своего прежнего дома, матери-наркоманки и пустого холодильника. Я даже по запаху табачного дыма соскучилась никогда бы не подумала, что такое возможно. По крайней мере, это честный запах.
А здесь пахнет комфортом, изысканностью и богатством. Такие запахи врут.
Я показываю пальцем на ванную.
Пойду душ приму.
Сара переводит взгляд с двери ванной на меня. До нее доходит, что это намек.
Только недолго, ладно? Маме нравится по выходным ужинать всей семьей. На последнем слове она закатывает глаза, а потом выходит и закрывает за собой дверь.
Я остаюсь одна посреди незнакомой комнаты и чувствую себя ужасно подавленной.
Не знаю, было ли мне хоть раз в жизни так одиноко. Дома с мамой я хотя бы ощущала себя на своем месте. Мы были совершенно разными людьми, но с годами научились как-то сосуществовать, обходить друг друга стороной. А здесь не уверена, что смогу обходить стороной этих людей. Они как кирпичные стены, в которые я буду врезаться на каждом повороте.
Похоже, у меня клаустрофобия.
Подхожу к дверям на балкон, открываю одну створку и выхожу. Ветер ударяет в лицо, и я сразу начинаю плакать. Не молча рыдаю в голос. Плач с опозданием на сутки.
Уперевшись локтями в перила, я прячу лицо в ладонях и пытаюсь успокоиться. Не хватало еще, чтобы Сара решила вновь наведаться в мою комнату и застала меня в таком виде. Или того хуже отец.
Бесполезно. Я реву и реву. Проходит минут пять, а я все стою на балконе и сквозь мутную пелену слез смотрю на воду.
Надо рассказать отцу о том, что случилось вчера вечером.
Делаю несколько глубоких вдохов, вытираю глаза и собираю в кулак всю волю. Эмоции зашкаливают, но я должна с ними совладать. Из-за слез я толком не видела залитого лунным светом океана а теперь наконец увидела.
Девушка, которую только что целовал на кухне Самсон, одолела песчаную гряду между двумя домами и присоединилась к компании друзей, собравшихся вокруг костра. Им всем лет по восемнадцать-двадцать, и все они, должно быть, богаты, беспечны и самоуверенны. Наверняка это друзья Сары, и она тоже каждый вечер выходит к ним.
К людям, с которыми у меня опять же нет ничего общего.
Они не должны видеть меня в слезах. Резко разворачиваюсь, иду к двери
И замираю на месте.
Самсон стоит один на балконе своего дома и буравит меня непроницаемым взглядом.
Пару секунд смотрю на него, а затем ухожу в комнату и закрываю за собой дверь.
Сначала он увидел, как я ем чужой хлеб на палубе парома. Сунул мне двадцатку, и я до сих пор не знаю, чем он при этом руководствовался. Дальше выяснилось, что он мой новый сосед на ближайшие несколько недель.
И наконец он становится свидетелем моей первой истерики за много, много лет.
Отлично.
К черту это лето.
К черту этих людей.
К черту такую жизнь.
5
Мой первый поцелуй случился, когда мне было двенадцать.
Субботним утром я стояла у плиты и готовила яичницу-болтунью. Ночью я не слышала, как вернулась мать, и считала, что дома, кроме меня, никого нет. Только я разбила в сковородку два яйца, как открылась дверь маминой спальни.
Оттуда вывалился незнакомый тип с рабочими ботинками в руках. И замер, увидев меня у плиты.
Я видела его впервые в жизни. Мать всегда была либо влюблена, либо раздавлена очередным расставанием. В обоих случаях это был такой накал страстей, что я старалась держаться подальше.
Никогда не забуду, как на меня пялился тот тип. Медленным плотоядным взглядом, будто на аппетитный кусок мяса. В то утро я впервые поймала на себе такой взгляд. Волосы на руках встали дыбом, и я сразу уткнулась глазами в сковородку.