А вот это не про вас, запахнула халатик Петровна. Сначала говорить научитесь.
О чем говорить? проглотил комок в горле Алексей.
Взялся за грудь говори что-нибудь! хохотнул агроном.
«Дубина!» зыркнул на него учитель.
Ну, хотя бы тост скажите! погладила его по спине Петровна.
Предлагаю выпить за то, чтобы кончилась метель, и мы все смогли отправиться по своим делам!
Алексей чокнулся сначала с Петровной, затем с агрономом.
Неправильный тост, взял со стола пирожок Константин. Тут лучше, чем в автобусе.
Это вам лучше, сделала глоток Петровна, а молодым надо в Минск. Зачем я покупала такое крепкое вино? Голова кружится.
Вино в самый раз, снова разлил по стаканам Константин. В нашем магазине такого нет.
Посмотрите в окно, улыбнулась Петровна. Кое-кто наворожил.
Метель за окном утихла. Из кромешной темноты изредка выплывали на свет большие снежинки и пропадали.
Пойдем на небо посмотрим? предложила Петровна. Вдруг там звезды?
Вы идите, а я спать, допил вино агроном. Завтра на первый автобус надо успеть.
Я за пальто, подскочил Алексей.
Он вдруг понял, что самое приятное это выполнять приказы Петровны, пусть они и нелепые.
На улице была настоящая зимняя сказка. Под заборами лежали пухлые сугробы, в небе четко рисовались ветки деревьев в густой бахроме, под тяжестью налипшего снега прогибались провода между столбами.
А где звезды? запрокинула голову Петровна, споткнулась и ухватилась за руку Алексея.
Он, словно ждал этого, притянул ее к себе и впился долгим поцелуем в сладкие от вина губы.
Это был настоящий поцелуй, хмельной и жадный. Земля уходила из-под ног и уносила парочку в черную воронку космоса.
Петровна что-то промычала. Алексей, не отрываясь от губ, просунул руки в прореху между пуговицами на пальто и крепко обнял ее за талию. Петровна все-таки оттолкнула его и коротко рассмеялась. Их глаза находились на одном уровне, но Алексей не мог поймать ускользающий взгляд Галины.
Заявление подала, сказала Петровна.
Какое заявление?
Он снова потянулся к сладким губам.
На увольнение, уперлась руками ему в грудь Петровна. Уезжаю из Крайска.
Алексей почувствовал, как за шиворот пополз холод. Вселенская стужа снова сковала землю. Алексей не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. В тот самый миг, когда он был готов остаться с Петровной в третьей из столиц навсегда, его отшвырнули в сторону, словно тряпку.
«Шутишь?» взмолился он про себя.
Не шучу, твердо сказала Петровна.
Она отступила на шаг и стала отряхивать снег с мехового воротника.
И вы здесь не останетесь, продолжила Петровна. Директор это тоже понимает, так что не бойтесь.
«Чего я должен бояться?» мелькнуло в голове.
Томы Станкевич, фыркнула Петровна. Она первая невеста в Крайске, как раз для вас. Но Нина лучше. Правда, вам и она не достанется. На следующий год вы уже будете в Минске.
«Откуда она все знает?» поразился Алексей.
Тут и знать нечего, махнула рукой Петровна. Идем в гостиницу, холодно.
А я к вам девочку подселила, сказала Петровне дежурная, внимательно глядя на Алексея. Тоже со станции.
Вот и хорошо, кивнула Галина. Вдвоем спать веселее.
Она уходила по коридору гораздо более чужая, чем до сегодняшнего вечера. И Алексей понимал, что это безвозвратно.
«На свете есть три столицы Минск, Логойск и Плещеницы», вертелся в голове стишок.
Стишок был глуп, но в нем скрывалась вся правда о жизни Алексея.
Соло в яме
На третьем курсе в нашу комнату в общежитии подселили Яна Чернякевича. Польские студенты иногда появлялись на филфаке университета, и мы Яна встретили если не с распростертыми объятиями, то вполне приветливо.
Водку пьешь? спросил Вадик Хващевский. Он всех об этом спрашивал, не только Яна.
Почки! схватился тот за бок. Как только вылечусь, обязательно!
Как всем полякам, ему трудно было не ставить в русских словах ударение на предпоследнем слоге и не употреблять разделительный мягкий знак. «Обязательно» у него получилось «обьязательно». Но мы на подобные мелочи не обращали внимания.
Откуда сам? спросил я Яна.
З Познаню.
Все-таки его русский язык отличался от нашего. Мы бы сказали «из Познани».
В карты играешь? поинтересовался Саня Лисин.
Он тоже об этом всех спрашивал.
В карты? удивился Ян.
Ну, да, кивнул Саня. Очко, пулька, кинг, рамс, сека
Саня был родом из Сочи и играл во все карточные игры, правда, без особого успеха.
Научусь! торжественно пообещал Ян. На коляцьи сыграем.
Новогодние коляды он назвал «коляцьями», что для поляка вполне нормально.
Ян оказался типичным польским студентом. В отличие от нас, он ходил на все лекции, беспрерывно читал книги и старательно овладевал тонкостями русского языка. Несколько отличало его от других польских студентов лишь отсутствие подружки.
Камни в почках! горестно вздыхал Ян. Очень плохая болезнь.
Мы сочувственно вздыхали. Ян не мешал нам ни пить вино, ни играть в карты. Изредка по утрам он пытался растолкать Саню, чтобы тот шел на лекцию, но безрезультатно. Разбудить Саню не могла и Рая, его подруга-старшекурсница. Хотя Саня ей нужен был не для того, чтобы идти на лекцию. По утрам у нее ломался фен или что-то в этом роде, и она хотела заставить Саню починить его. Тоже безрезультатно.
Итак, каждый из нас жил своим умом, стараясь все-таки далеко не выходить за общепринятые рамки. Хлопцы из соседней комнаты развели ночью костер, чтобы спеть под гитару «Солнышко лесное», их выгнали.
Подобная участь ждала и нас. Вино и карты редко доводили студента до диплома. Я намекал на это своим товарищам, но меня не слушали.
Ты играешь или нет? спрашивал Саня. Вино можешь не пить, его и так мало.
Я махал рукой и садился за стол. Преферанс мне нравился.
В любом случае, все шло к тому, что называют «фиаско» или другим русским словом из пяти букв, но нас спасло чудо. Во время ректорской проверки, которые случаются в общежитиях не чаще одного раза в пять лет, Ян пошел в туалет, который был в другом конце коридора. Мы расписывали пульку, на столе стояло, естественно, вино, Саня с Вадиком курили. Ян увидел ректора университета уже возле нашей двери. Возможно, тот даже взялся за ручку.
Замкненто естэм! закричал Ян, устремляясь к ректору. Тутай поляци живемы, як Бога кохам!..
Ректор остановился. Бегущий поляк в коридоре показался ему забавным.
Много у нас иностранцев? спросил он кого-то из сопровождающих лиц.
Не очень много, но есть. Недавно на француженку бумага из милиции пришла.
Что такое?
Да негр ее укусил за одно место Разбираемся.
А Ян уже встал у двери и загородил ее своей отнюдь не богатырской грудью.
Ладно, сказал ректор. К иностранцам у нас должно быть повышенное внимание. Пойдем дальше.
И комиссия проследовала к следующей комнате, а Ян ворвался в нашу, аки разъяренный лев.
Вы тутай водку пьете, а там ректор с проверкой, вашу мать! гремел он, мешая польские слова с русскими. Иле раз говорил вам: выгонят к дъяблу, и правильно сделают!
Саня сходил на разведку в коридор и быстро вернулся.
Правда, проверка, сказал он, почесывая затылок. Ян, мы тебе бутылку должны.
Две! вмешался Вадик.
Хоть три! продолжал бушевать Ян. Русский раздолбай хуже пьяного поляка! Кто посреди белого дня играет в карты?
Он любил выражения вроде «посреди белого дня». В них ему виделась та недоступная обычному иностранцу тонкость русского языка, до которой он, Ян, смог добраться.
Именно Ян познакомил меня со своим земляком. Влодек учился на пятом курсе нашего университета, и у него на носу был диплом.
Надо написать, сказал Ян, с тревогой глядя на меня.
Он произнес написать, но я не стал его поправлять.
Пусть пишет, пожал я плечами.
Я в Ленинграде был, но Ольгу Берггольц плохо знаю, вмешался Влодек.
Он тоже с тревогой смотрел на меня.