Его слова прозвучали затаенным упреком: Тильда ученика все еще не нашла.
Некоторое время они шагали молча. В веселой, наполненной песнями и шутками толпе Тильда ощущала себя неуютно.
Тиам Онхал снова заговорил слова ему явно давались с трудом:
Знаешь, Урсула была бы рада.
Он не уточнял, чему, но оба знали наставница Тильды, Урсула Хеден, умерла лишь незадолго до того дня, когда Тильда выиграла конкурс на проект храма Маллара Многоликого.
И Маллар будет доволен, заключил мастер Тиам.
Лишь бы людям нравилось, сдержанно ответила Тильда. Но до окончания строительства еще так далеко
Тиам Онхал мягко, но укоризненно улыбнулся он всегда верил в предопределение и судьбу, верил в волю Многоликого.
И ты, и я все мы Кисти в руках Созидающего.
Тильда обернулась к нему.
Поэтому ты изваял статуи для храма?
Поэтому, кивнул художник. Резкие черты на миг исказила боль.
Ты в порядке? Тильда придержала его за локоть, испугавшись, что Тиаму станет плохо посреди этой толпы. Но художник улыбнулся ободряюще:
О да. Все хорошо, моя госпожа. Нет ничего более благородного произнес он, задумавшись, но через пару мгновений добавил уже обыденным тоном: Сорок лет прошло с тех пор, как я тут живу, а каким стал город!.. В этом и твоя заслуга, моя госпожа.
Тильда кивнула но без улыбки. Улицы города, пересекающиеся под прямыми углами, были для нее как решетка, как воплощение бездушного порядка, как символ страшного многоглазого и многорукого бюрократического чудовища, правящего Дарреей и Республикой со всеми ее провинциями и колониями.
Она же хотела видеть Даррею иной. Как в сочинениях великого Фредегара Норта о Городе-саде цветущей и прекрасной.
Сам собой разговор сошел на нет. Тильда, мастер Онхал и его ученик шагали молча. Тильда думала о ритуале, который предстоит совершить Тиаму. Старый мастер выглядел подавленным, и чем ближе они подходили к площади, тем сильнее он волновался.
Ты прости, что спрашиваю, но ты готов? Выглядишь не очень хорошо.
Мастер помолчал. Тильда видела, как напряглась шея, как дрогнули губы.
Нет. Не готов. Три года! Три года. Это моя лучшая работа.
Он дернул воротник, словно душивший его.
Ритуал честь, но ни один творец не заслуживает того, чтобы собственными руками уничтожить свое творение.
В это время процессия достигла наконец цели. Полукруглую площадь с одной стороны обнимала мощная двойная колоннада Канцелярии. Чудовище, воплощенное в этом здании, царствовало над крышами, сквозь серость тускло блестел его тяжелый золоченый купол. Никуда вы не денетесь от меня, напоминало оно. Я господин. Вы не вырветесь из моих объятий.
На площади на специальном возвышении стояли мраморные воплощения Многоликого каждое в человеческий рост.
Маллар Созидающий держал кисть и мастерок: «Будь творцом; ибо творцу открыты золотые мгновения вечности».
Маллар Воздающий заносил над головой меч: «И воздам я вору, убийце, лгуну. И воздаяние будет страшно».
Маллар Судящий клал на весы перо и камень: «Разделяю я черное и белое, благое и дурное. Но остерегайтесь судить слепо либо не судите вовсе».
Маллар Прощающий протягивал руки ладонями вверх: «Лишь сердце прощающего искренне и открыто небу».
И лишь тот, кому предстояло стать Безликим, угрюмо, с вызовом взирал на Созидающего.
Служители Многоликого остановились напротив статуй, и музыка смолкла, только стучал по камням дождь. Желтые и оранжевые пояса священников яркими пятнами выделялись на фоне светло-серых стен.
Наконец все участники шествия разместились на заранее отведенных местах, обступив статуи.
Верховный служитель Идринн подошел к Безликому и коснулся пальцами невидящих мраморных глаз. Его голос, звучный и сильный, разнесся по площади, над примолкшими мастерами и торговцами, сенаторами и гвардейцами, над мальчишками, над зеваками, чьи головы торчали в окнах окружающих площадь домов.
Эти изваяния установят в храме Многоликого, когда храм будет закончен. Вознесем хвалу Многоликому Созидающему Маллару.
Словно по волшебству а может, так оно и было где-то в вышине, на башне Канцелярии, зазвонили колокола. Обычно их звук возвещал наступление полудня, но сейчас он медленно плыл и таял над притихшей толпой. Как и все, Тильда почтительно склонила голову, но рассматривала собственные башмаки и темную брусчатку под ногами. Слова молитвы, соответствующие случаю, она повторяла с опозданием.
Господин Онхал! Войдите в круг, прошу.
Краска мгновенно схлынула с лица мастера Тиама, он покачнулся, и ему пришлось опереться о руки Марека и Тильды, чтобы не упасть.
Я я не смогу, проговорил он побледневшими губами, держась за грудь. Сделай это вместо меня. Мастер Тиам вцепился в рукав Тильды. Ты достойна. Сделай. Прошу.
Тильда непонимающе посмотрела на него. Ритуал следовало выполнять тому, кто изваял статую Безликого.
Татор Идринн замер в ожидании, и в ожидании застыла вся площадь. Остолбеневший Марек смотрел на Тильду широко распахнутыми глазами, не понимая.
Ей хотелось встряхнуть парня, залепить пощечину чтобы очнулся и хоть что-то сделал!
Не видишь ему плохо? Тильда дернула Марека за рукав так, что он едва не упал. Отведи его куда-нибудь, где потише, и поищи лекаря. Ну! Тот поспешно закивал, поддерживая учителя, стал пробиваться к одной из улиц, отходящих от площади лучами.
На нее неотвязно смотрело множество любопытных и удивленных глаз. Когти тревоги вцепились в сердце она оглянулась на Тиама, но их с Мареком скрыла толпа.
Поднимаясь по ступеням, Тильда оглянулась лица превращались в светлые пятна чем дальше, тем более размытыми они казались.
Его Святейшество сразу все понял.
Лишь во тьме виден свет, нараспев, торжественно начал верховный служитель Идринн. Лишь свет рождает тень. Как Многоликий, так и Безликий нужны нам, дабы баланс был соблюден. Но Безликий не имеет лица, ибо темное и злое лиц иметь не должно. Окажите нам честь, госпожа Элберт, он протянул ей старинный шестопер, закончите ритуал.
Тильда приняла из его рук оружие, очень тяжелое и холодное, от которого мороз шел по коже и рука будто леденела, срастаясь с полированной рукоятью. Древняя легенда: Созидающий лишает Безликого лица повторялась уже как ритуал, который неукоснительно соблюдался при возведении любого храма. Сердце вдруг забилось очень быстро. В эту скульптуру было вложено много труда и души.
Вспышка, воспоминание юности: мастерская Урсулы Хеден, и Адриан, ее сын, размахиваясь кувалдой, разбивает статую прекрасной Лиины, олицетворяющей Юность, ту, для которой Тильда послужила моделью. Он бьет, пока на полу не остаются бесформенные куски мрамора, потом оборачивается к ней, застывшей на пороге у него страшное лицо. Такое же, как у Безликого. Гордое. Непокорное. Лицо человека, потерявшего радость жизни.
Неужели
Нет, это всего лишь дурное совпадение, не более, ведь Тиам Онхал и Адриан Хеден не были знакомы. Это всего случайность, всего лишь неканоничное изображение Безликого слишком живое, будто, мраморный, он способен дышать, видеть, чувствовать боль.
Черный мрамор блестел от дождя. Застывший в камне, опутанный веревками Безликий с вызовом смотрел на Маллара, молчаливо вопрошая его: «За что?» Звуки пропадали в загустевшем воздухе. Тильда оглянулась на Тиама и в его взгляде прочла ответ на невысказанный вопрос.
Прости меня, шепнула она и размахнулась шестопером. И даже не зажмурилась.
Осколки мрамора брызнули во все стороны. Никто не двинулся, все смотрели, как будто видели впервые эту захватывающе-жуткую картину. Тильда еще раз занесла оружие для удара, и бог наконец стал Безликим.