Господин Шанно немного помолчал.
Я долго жил в доходном доме, моя госпожа. Отличный вид сверху, и всегда можно изловить голубя или крысу на ужин, а если повезет поймать лихорадку и умереть, освободив местечко для других, невозмутимо заметил он тоном совершенно светским, будто рассказывал какую-нибудь забавную историю.
Вот как Я не знала. Этого смуглого красивого мужчину с гладко выбритым лицом, завитыми кудрями, нахальным прищуром и улыбкой, одетого по моде и со вкусом, сложно было представить в какой-нибудь комнатушке Застенья, делящим жалкий кров с обыкновенными работягами или преступниками. Может, он шутил?
Это неважно. Дерек махнул рукой. Я все равно уезжаю, моя госпожа. В Хардию. Вот так вот все бросаю и уезжаю! Дела в столице закончены, и ничто не остановит меня от безумного путешествия через океан!
Тоненькая иголочка зависти впилась в сердце. Когда-то давно другой мужчина вот так же говорил о Хардии, уверяя, что там, за океаном, и есть настоящая жизнь, настоящая наука и настоящее искусство.
Тильда прикрыла глаза. Прошлое в прошлом. Дереку Шанно она ответила, как и обыкновенно, прямо:
Видимо, все дело в той самой истории с женой сенатора Альети?..
Смотрю, вы сегодня в ироническом настроении, моя госпожа. Вас что-то тревожит?
Меня все время что-то тревожит, знаете ли, я все еще мастер-архитектор храма Маллара.
Дерек остановился перед шпалерой и потрогал просунутую сквозь деревянную сетку веточку. Сорвал лист и начал разрывать его на мелкие части. Странный жест раздумье, волнение?.. Потом вдруг лукаво улыбнулся:
А вы бросайте своих скучных министров и священников и тоже уезжайте! Вам вредит север. Ну какая здесь жизнь? Скучно. Жить надо так, чтобы днем поспевать работать, а ночью веселиться на пирушках с друзьями! Вот такую жизнь я пою! Пою ее полноту и красоту, каждое мимолетное мгновение, которое упустить страшно!
В жизни все повторяется дважды так говорят?..
Вы счастливчик, уже без иронии заметила Тильда.
Но вы бы хотели уехать?..
С вами?
Да.
Тильда вдруг поняла он не шутит. А ведь они всего лишь знакомые, которые иногда встречались на приемах, что устраивались братством зодчих, на диспутах в университете и на ассамблеях.
Как бы лестно ваше предложение ни было, я не могу бросить здесь семью. И храм.
Улыбка господина Шанно погасла, и он смотрел на нее со странным выражением не то грусти, не то сожаления.
Разумеется. Вы печетесь о своем детище, как и всякая мать. Только Вы не как мать, а как мастер вы считаете его достаточно хорошим?
Тильда замерла: вопрос был неожиданно точным.
Какое это имеет значение?..
Дерек Шанно развел руками.
Я не намерен критиковать вашу работу. Но я видел изначальный проект В нем были вы я мог представить, что за человек стоит за ним, а сейчас не могу.
Возможно, потому что вы никогда меня не знали, с горькой усмешкой ответила Тильда.
Некоторое время они шли молча, и тень незаконченного разговора волочилась за ними, отягощая собой. Молчание становилось невыносимым, а сказать друг другу было уже нечего все было сказано этим молчанием. Упреки, и сожаления, и аргументы в неразгоревшемся споре как все это обыкновенно!..
Вы ошибаетесь, господин Шанно. Я не художник. Я занимаюсь ремеслом, все-таки сказала Тильда, скорее себе, чем собеседнику. Миру нужны не только великие художники. А здания строят не архитекторы, а те, кому хватает денег на возведение купола.
Раньше вы говорили иначе.
Это упрек?
Всего лишь наблюдение. Дерек Шанно примиряюще улыбнулся, поднимая ладони, показывая, что вступать в спор не собирается. Я не отец Грегор и не намереваюсь читать проповеди. О! Вот и он: стоит только вспомнить. Что ж, госпожа, не стану вас отрывать от серьезных дел. А назавтра у меня прощальная пирушка, вы приходите. Кеннит Аро читает свою новую поэму! И будет Сильвия Айн, мне казалось, вам нравятся ее акварели Она недавно вернулась из О Отец Грегор, мое почтение, он поклонился священнику в коричневом длиннополом одеянии.
Прощайте, господин Шанно. Надеюсь, что в Хардии вы обретете счастье.
«Там ведь совсем нет мздоимства, глупцов и законов, которые поворачиваются той стороной, какой необходимо», добавила Тильда уже про себя.
Мужчина махнул ей рукой и зашагал прочь легким упругим шагом с беспечальным видом человека, прогуливающегося по парку в ясный безветренный день.
И на миг но на какой предательский, неправильный миг! Тильда пожалела, что не ответила ему «да».
3
Золотисто-алая нить праздничного шествия медленно тянулась сквозь серость и грязь Города тысячи башен.
Лил дождь.
Дорога к площади Справедливости казалась Тильде бесконечной. Вместе с другими представителями ремесленных братств она шла во главе процессии, рядом шагали художники, камнерезы и скульпторы.
Куртка вымокла насквозь, даже широкополая шляпа почти не спасала от потоков воды. Тильда только думала раздраженно, что шляпа эта стоила немало, а теперь она еще и безнадежно потеряла весь свой нарядный вид. Скорее бы процессия достигла площади, и все закончилось! Подогретое вино, сухое платье и тепло камина вот и все, что сейчас ей нужно.
Перед Тильдой шагали служители Многоликого с выбритыми головами, в коричневых, подвязанных оранжевыми поясами балахонах; они несли связки колокольцев, встряхивая их при каждом шаге. Это придавало шествию торжественность, но почему-то усыпляло.
Где-то позади трубы выводили бодрую мелодию, им вторили барабаны. Сразу за музыкантами шли богатые купцы-найрэ в расшитых жилетах и коротких плащах, за ними ниархи в своих тяжелых и сложных многослойных церемониальных одеяниях алого и золотого цветов, потом вся Золотая Сотня: сенаторы, послы, магистры. Замыкали шествие гвардейцы, и за ними уже двигались остальные. И вся эта процессия, как огромная змея, извиваясь, ползла по серым улицам под проливным дождем, и ее хвост был еще далеко, где-то у канала Пекарей.
Уныло мокли флажки и гирлянды из лавра и роз.
Погода в этом году просто ужасная, вдруг обратился к Тильде незнакомый паренек в берете братства художников. Дозволено ли мне будет поинтересоваться
В его густых курчавых волосах блестели, как прозрачный бисер, капли дождя, вода стекала по смуглому лицу и заливалась за белоснежный воротник, хотя вряд ли паренек обращал на это внимание. Не умолкая, он рассуждал о художниках, о выставках, о модных книгах и новых постановках. «Вы читали «Летние ночи» Гарольда Конни? Говорят, сам Ла Ваэно будет ставить пьесу, и непременно с Мирой Танно в главной роли» Он говорил о сотне вещей сразу, и Тильда только вежливо кивала в ответ. В конце речи юноша выразил восхищение ее работой.
Надеюсь, ты не докучаешь госпоже Элберт разговорами об отвратительной погоде. С ними поравнялся высокий седовласый мужчина в сюртуке зеленого бархата. Марек невыносимый болтун.
Тильда приветственно кивнула Тиаму Онхалу. Он выглядел нездоровым, очень усталым, на впалых щеках лихорадочно-яркий румянец. Время идет, думала Тильда. Слишком быстро идет. Могучий некогда, Тиам Онхал стал тенью самого себя. Да, ведь уже и седьмой десяток разменял А она его помнила неутомимым в работе и неукротимым в буйных развлечениях. Когда он писал «Гибель Южной звезды», то даже обрился налысо, чтобы не было соблазна пойти на очередную гулянку
Теперь они шли рядом; дождь щедро поливал их, заглушая позади разговоры и смех, музыку и песни.
Марек показался мне весьма вежливым и приятным в беседе юношей. Он хорошо знает литературу И, кажется, горячо увлечен своим делом.
А вот это верно. Мастер Онхал склонил голову в знак согласия. Лучшего ученика нельзя и пожелать.