Так незаметно пролетели две недели. Но вот однажды утром пес пропал.
Когда я проснулся, его уже не было, тараторил Женька. Мы с папой проверили всю усадьбу. Были в саду, даже на речку съездили на великах. Деда, где он может быть?
Заводи машину, Алексей, дед Миша махнул рукой. Поезжайте на ферму.
Думаешь, там? удивился папа, но, не дожидаясь ответа, пошел в дом за ключами.
Тута, подтвердил сторож Иваныч. Ранехонько прибежал. Все вынюхивал, яму, видать, искал. Да только засыпали ее и уже, вишь, все цементом залили. Стройка началась. Я его на кладбище свел. Тут недалече. Километр, а то и меньше. Найдете. Последний рядок. Крайняя могилка Савельича и будет. Да и фотография там большая стоит. Узнаете.
Пес был там.
Он лежал на могиле хозяина, вытянув лапы и положив на них голову, будто сам снова собрался подыхать.
Женька присел рядом.
Лохматый, осторожно позвал он пса. Ты нашел Савельича.
Пес тихонько поскуливал.
Тяжело? Знаю, согласился Женька. Я тоже долго грустил, когда ушел мой другой дедушка. Я и сейчас грущу, но я знаю, что нужен моей семье. Папе и маме, деду и бабушке. И они мне нужны. И ты ты мне тоже нужен, Лохматый. Очень. Выбери меня. Пожалуйста. И поехали домой.
Шли минуты, часы. Женька сидел рядом с псом, гладил его по жесткой шерсти и продолжал говорить. Солнце сначала перевалило за середину неба, а потом и вовсе опустилось за горизонт.
Надо ехать, раздался за спиной голос папы. Женька обернулся, пес нет. Стемнело уже. Бабушка и дедушка волнуются. Я Иваныча предупредил. Он позвонит, если Лохматый снова прибежит на ферму.
А если не прибежит? Женька искал причину не уходить.
Мы в любом случае завтра снова сюда приедем и снова попробуем его забрать, пообещала мама.
Ком стоял в горле, и проглотить его не получалось.
Лохматый, Женька обнял пса и прошептал ему на ухо: Ты лучший на свете пес. Ты такой хороший. Я люблю тебя.
Он встал и, волоча ноги, поплелся вслед за родителями. Обернулся у самой машины.
Лохматый! вдруг громко выкрикнул Женька. Ты мне нужен! Лохматый! Выбери меня! Выбери меня, Лохматый!
Он кричал снова и снова, пока отец насильно не усадил его в машину. Пес все так же неподвижно лежал на могиле Савельича.
Сначала ехали очень медленно, но потом пришлось прибавить. Машины нервно сигналили, а водители, обгоняя, ругались через окно и крутили у виска.
Спустя пару километров ситуация не изменилась.
Да что такое? злился папа. Едем нормально.
Женька обернулся и посмотрел в заднее стекло. Фары следующей за ними машины высветили на дороге силуэт собаки. Лохматый бежал со всех лап, а водитель машины сигналил без перерыва, пытаясь согнать пса в сторону и освободить себе проезд.
Лохматый! Это Лохматый! закричал Женька. Папа, он бежит за нами. Останови машину.
Где? Мама выглянула из-за своего кресла.
Да вот же он, мам! Папа, остановись!
Алексей включил поворотник и, понемногу сбавляя скорость, притормозил на обочине. Женька тут же открыл заднюю дверь, но выйти не успел. Пес с разгона заскочил в машину. Виляя хвостом и поскуливая, он навалился на Женьку и принялся облизывать его руки, шею и лицо.
Он выбрал меня, радовался Женька, обнимая Лохматого. Выбрал меня!
Как только машина тронулась с места, пес тут же улегся на заднее сиденье и положил голову Женьке на колени. Он вздыхал и прищуривался от удовольствия, когда тот гладил его по жесткой шерсти. И, если бы люди могли слышать мысли животных, то в эту секунду Женька услышал бы, как Лохматый повторяет: «Ты мне тоже нужен».
Екатерина Трефилова
Собака мечты
В один безрадостный промозглый февральский день на меня взглянула собака. Взглянула она с фотографии на странице «Вконтакте».
Шоколадного окраса шерсть, легкое тело на тонких изящных лапках, олений поворот головы, узкая мордочка и большие темные, очень красивые глаза. Семимесячная собачья принцесса по имени Эля.
Фотография была прикреплена к посту, где говорилось о том, что собака очень спокойная, ласковая, но ранимая и нежная, нуждается во внимательном и ответственном хозяине. А еще у нее цистит и, возможно, нездоровые почки. Ее подлечили, но отправлять обратно в приют ее сейчас нельзя, она не выдержит содержания в вольере. «Эля это собака мечты!» уверенно подытоживали свой пост волонтеры.
«Ничего себе, подумала я. Если такие красавицы в приюте, то куда деваться обычным незамысловатым бобикам?»
Нет, я не собиралась заводить собаку. У нас уже жил воинственный старый лев. То есть, конечно, это был кот, но только снаружи. Внутри него обитал гордый и непокоренный дух большого дикого животного, царя зверей. Из-за того, что ему приходилось ютиться в маленьком кошачьем теле, дух здорово возмущался и регулярно отстаивал свой статус в односторонней войне с ногами. В связи с пожилым возрастом кот стал покашливать и частенько писать мимо лотка, но дух его оставался все таким же воинственным. Так что у нас было весело и без собаки. Особенно в последнее время, когда сын перешел на дистанционное обучение, а я стала чахнуть от бесконечных простуд. Окинув собаку на фотографии сочувственным взглядом, я вздохнула и выключила смартфон.
Но так же легко «выключить» в памяти грустный собачий взгляд не получилось. Я вернулась на страницу, чтобы посмотреть отзывы под постом. Там оказалось около десятка разнообразных комментариев, но все они сводились к пожеланиям везения этой «миленькой лапочке».
Сочувствовать все горазды, проворчала я. Жалко вам, так возьмите ее себе!
Весь день я регулярно проверяла комментарии под постом, но, на удивление, ни одного желающего забрать это чудо не появлялось.
Перед сном я постучалась в комнату к сыну, чтобы серьезно поговорить.
Понимаешь, сказала я, устроившись в кресле напротив играющего на компьютере ребенка. Нам нельзя заводить собаку.
Угу, согласно кивнул увлеченный игрой сын.
Я и с котом-то еле управляюсь, а ты ведь не будешь с ней гулять?
Ну, может быть, разве только иногда, сказал сын, не отрываясь от экрана.
Ну вот видишь, уныло подтвердила я. К тому же кот у нас дикарь редкостный. Невзлюбит собаку, будет ее гонять. Какая ей от этого радость, правда?
Сын кивнул.
Ну вот, я и говорю. Да и старый он к тому же, кот наш. Вдруг не он ее будет гонять, а она его. Он же тогда помрет от унижения собственного достоинства, а смерть его будет на моей совести.
На этот раз сын промолчал.
Да и не уложимся мы чисто материально, привела я последний довод. Это же собака! Не воробей, не мышь. Ее мясом надо кормить.
Какая собака? поинтересовался наконец сын.
Я протянула смартфон:
Вот эта. Понимаешь, нам ее никак нельзя. Но, только если ее никто не возьмет к себе в дом, она погибнет у нее почки больные.
Сын скосил глаза на экран смартфона, а потом развернулся на стуле и посмотрел мне в глаза:
Мама, нам нельзя собаку!
Я знаю.
Тебе забот мало? Тебе меня мало? И так болеешь постоянно!
Я покорно и виновато кивала.
Сын убедился, что достаточно повлиял на восстановление здравого смысла в моей голове, и снова отвернулся к компьютеру.
Сын был прав. Я так и сказала ему:
Ты прав, сын. Нам нельзя заводить собаку. Только, знаешь, если бы это была здоровая собака, я бы не предложила. А этой собаке нужна помощь. Если бы у нас были больные почки, мы бы не прожили в открытом вольере и десяти дней.
Сын посмотрел на меня долгим взглядом.
Чего ты хочешь? спросил он.
А вот этого я не знаю, призналась я. Я не могу допустить, чтобы ее отправили в вольер на мороз. И не могу взять к нам. Я же все понимаю к нам ее нельзя.
И что делать?
Может быть, мы подождем, пока кто-то откликнется? Ну должен же кто-нибудь! Тут написано, что еще две недели она будет жить на передержке. Не может быть, чтобы за две недели не нашелся человек, который захотел бы ее забрать. Такая милая псина! Но, если все же никто не найдется, мы ее заберем, хорошо?