Представляешь, деда Миша завел сто пятьдесят кролей. Вот это Черныш, Женька указал на черного лохматого кролика в очередной клетке, а рядом Ночка. Видишь, как уплетают за обе щеки. Тебе тоже не мешало бы подкрепиться. Что скажешь? Молчишь? Ладно.
Женька толкал коляску к следующей клетке, продолжая знакомить пса с жителями кроличьего города. Серопят, Белка, Стрелка Он давал имена на лету и тут же на лету их забывал.
Видишь, всех как-то зовут, объяснял Женька. Давай и тебе выберем кличку, предлагал он и продолжал представлять псу следующих питомцев.
В последней клетке обитали два белых кролика. Женька поставил коляску на тормоз и набрал в руки травы.
Снежок и Снежинка, громко произнес он. С ними тоже не хочешь знакомиться?
Что произошло дальше, Женька не понял. То ли кролики в этой клетке слишком громко шуршали сеном, то ли запах был сильнее, а может, еще что-то, но пес, который до этого момента безучастно лежал, свернувшись калачиком, вдруг поднял морду и посмотрел на клетку. Поднялся. Пытаясь выпрыгнуть, неловко вывалился из коляски, встал на лапы и подошел поближе.
Долго сидел, следил за тем, как белые шкурки снуют из одного угла в другой, и что-то бурчал на собачьем. Не лаял, не выл, а именно бурчал.
Сначала растерянный Женька стоял с охапкой травы и боялся пошевелиться, но потом все-таки решился и сел рядом с псом прямо на землю.
На твоей ферме были белые кролики, да? тихо спросил он, но пес ему, конечно, не ответил.
На веранду, удивив всю семью, вернулись пешком. Сияющий Женька катил пустую коляску, а пес шел рядом.
* * *
С тех пор как пес ожил, прошло несколько дней. Он все чаще вставал со своего тюфяка, чтобы попить воды или бульона из мисок или побродить по веранде, когда на ней не было никого из домочадцев.
Во двор пес почти не выходил и покидал пределы веранды, только когда видел, что Женька набивает коляску травой. Тогда он, бурча что-то под свой собачий нос, медленно спускался по ступенькам и плелся в кроличий город вслед за Женькой. Там шел прямиком к последней клетке, садился напротив нее и сидел, продолжая бормотать и следить за Снежком и Снежинкой, пока Женька не заканчивал кормежку.
Вернувшись на веранду, пес снова уходил в свой угол, укладывался на тюфяк, отворачивался и прикрывал морду лапой. Он по-прежнему не откликался на голоса домашних, когда те пытались с ним поговорить, отказывался к ним подходить и не реагировал ни на одну из предложенных Женькой кличек.
Женька не сдавался. Первая идея принесла успех, и он решил предпринять следующий шаг выбраться за пределы усадьбы в дедушкины сады.
Мама говорит, если картинка надоела, нужно ее поменять, объяснял он псу, перетаскивая его с веранды в кузов «Муравья» старенького мотороллера. Так что поедем вместе. Я уверен, тебе там понравится. Набегаешься вволю. Можешь даже полаять на чужаков, если они посмеют приблизиться к нашим владениям.
Сад деда Миши благоухал абрикосами. Они уже вовсю осыпались тут и там. Пес примостился в тени дерева. Женька, закончив собирать шестое ведро абрикосов, разложил свой плед рядом с ним и прилег отдохнуть, а заодно и почитать. Книги про собак заглатывались как никогда быстро и целиком. Сегодня это был «Белый Бим Черное ухо».
Эх, бедный пес, сетовал Женька. Хозяина потерял. Ищет. Слышишь, Бэк? Сидит, бедный, ждет. А эта тетка, нет бы помочь, милицию вызвала. Ух, я бы ей! разозлился Женька. Хочешь знать, что было дальше?
Он перелистнул страничку и продолжил читать вслух:
«Человек и собака шли в милицию.
Кого же ты ждал, Черное ухо? спросила она, остановившись.
Бим уныло присел, опустил голову.
И подвело у тебя живот, милый. Я тебя накормлю, подожди, накормлю Черное ухо.
Вот уже несколько раз назвали Бима «Черное ухо». И хозяин когда-то говорил: «Эх, ты, Черное ухо!»
Постой! мысль, словно молния, метнулась в голове у Женьки. Может, и тебя Савельич называл как-то так просто как есть Может, ты Женька осмотрел пса. Серый? А? Ты Серый? Давай попробуем, вскочил на ноги Женька. Серый, сидеть! скомандовал он. Потом отбежал в сторону: Серый, ко мне!
Пес встал и, не поворачивая морды, поплелся восвояси.
Серый! Серый! громче позвал его Женька, но пес не обернулся дошел до «Муравья» и лег под кузовом. Не выходит! крикнул с досады Женька, а потом схватил очередное пустое ведро и вернулся к сбору абрикосов.
После возвращения из сада пес продолжил свой молчаливый протест и раздумал спускаться с веранды. На кормежку кролей опять поехали на коляске.
Ну что с тобой сегодня? возмущался Женька. Ел плохо. Читать со мной не стал. Ушел, вильнув хвостом. Разве так с друзьями поступают? И снова эта коляска.
Женька сунул очередную порцию сочной травы в кроличью кормушку и шумно закрыл крышку, напугав обитателей клетки.
Вот что мне с тобой делать? Не слушаешься совсем. И дружить не хочешь.
Как и ожидал Женька, собачья статуя отмерла, как только подъехали к последней клетке. Пес спрыгнул на землю, но к клетке в этот раз не пошел. Он развернулся и потрусил прочь.
Серый, ты куда? растерялся Женька. А ну-ка вернись!
Пес не остановился.
Назад! Ко мне!
Женька в отчаянии бросил траву на землю и ринулся вдогонку.
Ах ты, чучело лохматое! выкрикнул он в сердцах.
Неожиданно пес остановился.
Остановился и Женька.
Чучело лохматое? удивленно повторил он.
Пес медленно развернулся, сделал несколько шагов в обратном направлении и снова остановился. Женькины брови подскочили вверх. Он осторожно прошел разделяющие их метры и опустился перед псом на колени:
Ты чучело?.. Лохматое?.. Он попытался заглянуть псу в глаза. Тебя так Григорий Савельич называл?
Пес не уходил, но все еще отворачивал морду, хотя тут же косил глазами на Женьку, осторожно, словно подсматривал, словно хотел узнать в нем кого-то, убедиться, что не ошибся, прежде чем обернется окончательно.
Ну конечно! Женьку осенило: Никакой ты не Джек, и не Валет, и даже не Серый. Хотя и серый тоже. Ты Лохматый!
Пес фыркнул, буркнул и повернул морду. Затем потянулся к Женьке и лизнул его в лицо.
В сердце екнуло, а внутри все заклокотало от счастья.
Лохматый, Женька обнял пса, принялся гладить его и шептать на ухо: Лохматый, Лохматый, Лохматый.
Пес положил голову Женьке на плечо и махнул хвостом. Сначала нерешительно. Один раз. Потом еще и еще. И вот уже песий хвост ходил ходуном, а вместе с ним и вся задняя часть, отзываясь на кличку.
Я нашел! радовался Женька.
Он улыбался. Он снова и снова обнимал пса, которого точно звали Лохматый.
* * *
После этого вечера все изменилось. Пес теперь жил в вечном движении. Куда бы ни шел Женька, он всегда сопровождал его. Утром, когда нужно было кормить кроликов, Лохматый трусил вдоль клеток вместе с мальчиком. Конечно, задерживался у последний клетки посмотреть и «поболтать». Если наставала пора ехать в сады, Лохматый тут же запрыгивал в кузов «Муравья» и величественно укладывался, показывая, что он готов. В саду они играли в перетягивание каната, которым служила любая попавшаяся под руку тряпка, или в салочки.
Догоню! кричал мальчик и бежал за псом.
Пес отбегал нерешительно, все время оглядывался и искал глазами Женьку. А Женька хлопал его по лохматой спине и бросался прочь.
Осалил! Осалил! Теперь поймай меня!
И пес бежал со всех лап, догонял Женьку и прыгал на него, порой сбивая с ног. Тот со смехом валился на траву, а пес тут же принимался лизать ему щеки или тыкать носом, чтобы немедленно вставал.
Хороший, хороший пес Лохматый, хвалил его Женька и снова затевал игру. Догоню, Лохматый! Догоню!
Вечером снова кормили кролей. Лохматый не отставал ни на шаг. Перед сном умудрялся даже протискиваться в двери летнего душа, когда Женька там купался. Ужинали всей семьей шумно и весело. В споре «кто быстрее очистит свою тарелку» выигрывал Лохматый, но и Женька не отставал. Баба Нина ругалась и на пса, и на внука, потому что «нечего глотать кусками». Спать оставались на веранде дед отстоял.