Из чехла, пришитого к изнанке матерчатого пояса, Эрсиль извлекла тонкий кинжал. Затем постаралась унять громкий стук сердца.
Тишина. На постели лежит он, ее враг, и ровно дышит. Недолго ему теперь дышать.
Вокруг сгустилась чернота. Эрсиль подобралась ближе. Сегодня ей на удивление везло: он спал, вольготно раскинувшись, выставив одно колено. Слабость нахлынула на Эрсиль, словно безбрежное октябрьское море. Она покачнулась, неловко переступила. Седой пошевелился. Эрсиль скорее занесла стилет.
Короткий замах и перехват. Седой вскочил и наискось ударил Эрсиль. Во рту появился железистый привкус крови, глухо звякнул выроненный клинок. Седой швырнул Эрсиль на пол, заломил ей руки за спину и туго скрутил ремнем. Все это заняло полминуты.
Эрсиль съежилась на грязных досках. Слез не было, только привычная боль в груди и ноющая злость. Ну почему он вернулся? Почему не потерпел до ноября?
Седой чиркнул спичкой, фитиль затеплился, и подрагивающий язычок пламени расцветил убогую комнату.
Эрти, мать твою! Что с тобой нужно сотворить, чтобы ты не таскалась за мной? прошипел Седой.
Удавить не пробовал?
Эрсиль приподнялась и посмотрела в его серые глаза прозрачные, с темным ободком по краю радужки. Седой сгреб ее за шиворот, остервенело прижал к стене.
Зачем ты снова разыскала меня? зарычал он.
Лицо его исказила ярость, пепельные волосы были взъерошены. Эрсиль не дала бы Седому и тридцати.
Хотела пригласить тебя на званый вечер, разумеется, криво улыбнулась она.
Неужели? прищурился Седой. Как же ты меня достала, бестолочь!
Он присел возле нее на корточки и сделал то, за что Эрсиль возненавидела его еще больше. Он коснулся шрама, который рассекал ее левую щеку от виска до подбородка. Эрсиль взбрыкнула, угодив каблуком в бедро Седому. Тот даже бровью не повел.
Бестолочь, вдумчиво повторил он. Что ж, отправишься со мной, Эрти. Пригляжу за тобой. Да и ты все стремишься ко мне в компанию.
Званый вечер отменяется? с наигранным безразличием осведомилась Эрсиль.
Седой хмыкнул и, откопав в объемистой торбе веревку, спутал Эрсиль лодыжки и тщательно перевязал ей руки. Он поместил их спереди, но обвил на совесть запястья и выше. Эрсиль не сопротивлялась: для сопротивления ей понадобились бы силы.
«Ну и ладно, отстраненно размышляла она. Если буду рядом, воспользуюсь случаем, избавлюсь от этого выродка».
Советую вздремнуть, заметил Седой, укладывая Эрсиль на бок.
Толкнул ей под голову подушку, укутал одеялом, сам же устроился на кровати и погасил свечу.
Все равно убью тебя, беззвучно прошептала Эрсиль.
А на улице шел дождь и бесчинствовал ветер.
Глава 2. Нечисть с рогами и без
Седой разбудил Эрсиль спозаранку. Нагнувшись, он теребил ее за плечо, пока она не разлепила веки.
А, это ты, демон Наконец-то. Сколько заплатишь за мою душу? проговорила Эрсиль, язык у нее заплетался.
Ни гроша, отчеканил Седой и освободил ей ноги.
Эрсиль тут же пнула наугад. Промахнулась обидно.
Почему так мало? полюбопытствовала она, неуклюже прислоняясь к перегородке.
Седой продолжил сматывать бечеву, потом сунул ее в мешок.
Для чего тебе моя смерть? нахмурился он.
Отвечать вопросом на вопрос невежливо. Тебя не учили в детстве, нет? пожурила Эрсиль и зевнула.
А тебя? эхом откликнулся Седой.
Эрсиль умолкла: беседа получалась глупая. Наверное, с врагами всегда так что ни слово, то полнейшая чепуха.
Есть будешь? Седой кивнул на табурет, где остывали ноздреватые овсяные коржики и плошка наваристой похлебки.
И как, по-твоему? Ткнусь носом в тарелку и начну лакать? проворчала Эрсиль, дергая затекшими руками.
Покормлю.
Седой взял миску и придвинулся к смутившейся Эрсиль.
Крысиной отравы туда подсыпал? фыркнула она. Но, рассудив, что сытой жить и мстить веселее, открыла рот.
Вскоре Седой заухмылялся.
Завтрак в приюте умалишенных, желчно сообщил он. Ложечку за маму, за папу, за доброго дядю, которому ты мечтаешь всадить сталь под ребро
В ячменной похлебке как на заказ попался не то хрящик, не то косточка, чуть не сломавшая Эрсиль зуб. И вот это что-то неопределенное полетело точнехонько в лоб Седому. Он был чересчур близко и недооценил коварство Эрсиль, а посему уклониться не успел.
Значит, наелась, глубокомысленно изрек он и отставил тарелку.
Эрсиль не мигая глядела на Седого. За румяную коврижку и глоток сладкого чая она посулила бы половину своих денег, но пресмыкаться на потеху врагу претило.
Седой с аппетитом жевал лепешку и застегивал крючки на широком тисненом поясе, снабженном ремнями, петлями и утолщениями-зазорами. Прикрепив ножны, Седой покосился на Эрсиль. Та притворялась, что не голодна. Напрасно. Он все понял.
Нечего было плеваться, принимаясь за второй хлебец, буркнул Седой, но не вытерпел немого упрека и поперхнулся.
Откашлявшись в кулак, он сжалился над Эрсиль и протянул ей большой кусок.
Еще кружку воды, потребовала она, неловко придерживая угощение растопыренными пальцами.
Седой напоил Эрсиль и удалился, а вернулся уже с ее вещами.
Из дома выйдешь сразу. Хочешь убегай, хочешь жди меня на крыльце. Седой рывком поднял Эрсиль, обернул ее плащом, нахлобучил капюшон почти до подбородка. И не вздумай ляпнуть что-нибудь трактирщику. Себе же навредишь.
А то он не сообразит, что дело нечисто! огрызнулась Эрсиль. У меня в прорезях для рук нет, собственно, рук!
Тайком проскользнешь. Уяснила?
Уяснила? гнусаво передразнила Эрсиль и пошатнулась, когда Седой с размаху повесил на нее сумку и абы как скрученный тюк.
Отнятый вчера кинжал валялся на кровати. Седой пренебрежительно бросил его в котомку и погнал Эрсиль вниз по лестнице.
Владелец «Клюки», надо полагать, где-то прятался обеденный зал пустовал. Седой толкнул Эрсиль за порог, а сам направился к стойке и громко хлопнул по ней трижды.
На улице Эрсиль окунулась в густой туман. Смысла убегать она не видела, напротив, боялась, что от нее убежит Седой.
Ну-ну, господин «я-благороден-но-ты-мне-поперек-горла», прильнув к щели между косяком и дверью, бормотала она. От меня ты не отцепишься, нет Разве что пырнешь все-таки своим прадедовским тесаком.
В действительности Эрсиль храбрилась: «отцепиться» от нее, связанной и обессилевшей, было проще простого.
Седой переговорил с отчаянно трусившим хозяином. Звякнули монеты, перекочевав в карман Ломтя, отчего Ломоть явно испытал облегчение.
И помни, мне все известно, припечатал напоследок Седой и стремительно покинул злополучную таверну. Не замедляясь, он ухватил Эрсиль за локоть и поволок ее в сторону Тэрлина.
Брезжило раннее зябкое утро, дождь прекратился, но липкая, пахнущая хвоей дымка затопила окрестности. Теневые очертания елей проступали сквозь белое марево, дорога растворялась под ногами. Казалось, нетрудно и воспарить над ее поверхностью.
Седой размеренно шагал вперед, не обращая внимания на Эрсиль и звуки, ею производимые. А звуков этих было великое множество: Эрсиль запиналась и охала, хлюпала, стонала и честила Седого за то, что сдавил ей предплечье как тисками.
У меня набухнут здоровенные синяки, брюзжала она.
Ты запихал в мешок мои ботинки, они теперь шваркают меня по лопатке, черт бы их побрал и тебя заодно бубнила она.
А ты ботинки прямо к чистой одежде сунул?! Да они мне все там перепачкают! негодовала она.
«Клюка» давно затерялась вдали, солнце так и не сумело иссушить мглистые облака, а Эрсиль с муравьиным усердием продолжала донимать Седого.
Освободи меня, а? канючила она, порядком умаявшись. Я тогда быстрее пойду. Пожалуйста. Чего тебе стоит?
Спокойствия стоит, наконец отозвался Седой. И моего и твоего. Если ты нападешь на меня, как я отвечу, по-твоему? Тебе мало шрама?