«А ведь она не видит в этом ничего особенного, думал я, пока ждал заката. Она настолько привыкла к этому, что не замечает этой Красоты!»
«Да»
«Это плохо»
«Это печально»
«Нет ничего хуже, чем привыкнуть и не замечать красоты перед собой.»
Даже мой психоз поймал волну апатии и процедил часть моих мыслей сквозь зубы.
День сто пятнадцатый.
Я купил билет и теперь стоял на перроне вокзала. Раннее утро было подсвечено теми самыми, самыми яркими, самыми мягкими цветами из всех, что я когда бы то ни было видел. Впереди меня ждала длинная кишка тоннеля из-под воды в мир над землёй. Меня это и радовало, и разочаровывало одновременно. Я даже купил магнитик в сувенирной лавке, чтобы сохранить вечную память об этом городе. Ещё я сделал всё, что было в моих силах, чтобы не вникать во внутренние проблемы этого места. В какой-то миг я понял, что не хочу знакомиться с новыми видами морально-душевной сердечной недостаточности. Я понял, что мне хватит того, что я узнал от девушки, которая вечно будет гнаться за персональным раем, а тот вечно будет ускользать от неё просто потому, что она не относится к людям, охарактеризовать которых можно словосочетанием «человек-привычка». Ей всегда нужны новые, яркие, светлые впечатления обыденность и привычки вгоняют её в апатию.
Я сел в электричку, и мы тронулись с места. В сторону города-завода. В центр производства всякой всячины. Мы тронулись с места, и я провалился в тяжёлый сон, сквозь который увидел бледно-голубые огоньки ламп и вспомнил о том, как встретил диггеров в этом подземелье. А потом эти источники света приняли очертание и словно начали приближаться. Они становились больше, чем просто точка где-то впереди. Затем, в самом центре, я смог рассмотреть маленькие чёрные точки. Они тоже становились больше и приближались ко мне. После я будто бы моргнул и потерял из поля зрения бледно-голубые огоньки, а когда нашёл, мне стало натурально больно. Я подавился собственными легкими сердце поломало несколько рёбер, что защищают его Перед собой, во сне, я увидел ту самую, что посылала мне шифры на языке цветов.
День сто шестнадцатый.
Стук колёс не прекращался очень долгое время. Сквозь кромешную тьму, подсвеченную глазами её цвета, меня несло вперёд. После крепкого сна я был наполнен мыслями, от которых хотелось избавиться. Не потому, что они были неприятными, а для того, чтобы не думать. Я хотел было заговорить с кем-нибудь из тех, кто вместе со мной сидел в одном вагоне, но так и не решился. Мне не хотелось заводить очередное краткое знакомство, не хотелось впускать в зону своего комфорта незнакомца, не хотелось общаться а потом мы выехали с арены кромешного мрака.
Это была невероятно длинная прозрачная труба под водой. Я поднялся с места и начал ходить с одной стороны вагона в другую в попытках увидеть, впитать в свой мозг всю ту невероятную красоту, о которой я и помыслить не мог в пыльных районах города Грусти.
Мы двигались по рельсам, находясь в самом центре плотного цилиндра, а вокруг нас была вода. Космическое пространство на земной поверхности. Такое же невесомое, такое же плотное, такое же завораживающее, как само небо.
«Гравитация исчезла из моей жизни, подумал я. Словно покинул свой мир и проник в потайной о котором жители города Грусти не догадываются.»
День сто семнадцатый.
«Запомни заруби на носу возьми на карандаш и никогда не забывай о том, что любой космос имеет границу, за которой скрывается лишь пустота подсвеченная огоньками цвета её глаз», прошептало сознание после того, как плотный прозрачный цилиндр трубы вновь нырнул под землю, окунув в ту чёрную часть, где у бывших находится их сердце.
Электричка вновь очень долго преодолевала пространственно-временной интервал, приближая меня к новому городу, о котором я никогда раньше не слышал. Благодаря свободному времени в пути я смог нафантазировать себе высокотехнологичную базу, в которой работают и люди, и машины, и, может быть, даже киборги. Я представлял серо-голубые своды невероятно высоких потолков, под которыми перемещаются кран-балки и перемещают разнообразные грузы. Представлял небольшие грузовые автомобили, которые нужны только для того, чтобы работать. Я представлял, и мне страсть как хотелось увидеть свою фантазию наяву. Но всё рухнуло в тот миг, когда кишка тоннеля высвободила электричку в жёлто-красное, пылающее жерло, похожее на вулкан.
«Никогда слышишь? никогда не верь тому, о чем ты мечтаешь прозвучал мой рассудок. Потому что тебя ждёт разочарование в девяти с половиной случаях из десяти».
День сто восемнадцатый.
«Ты помнишь ту шубу на «лухари ви-ай-пи мадам», от которой воняло уксусом? А помнишь аммиачный запах своего подъезда? Ты помнишь крики соседей сверху? А о том, как громко стучит кирка, разбивая породу? Ты помнишь, как закладывает уши звон кромешной тоски в тесных квадратных метрах?!» рассудок измывался надо мной и моим психозом даже рассудок теперь смеётся надо мной.
«Ты помнишь приглушённый свет и тяжёлое дыхание от попыток обрести чувства?! А боль от столкновения лица с плотным полотном асфальта?! Ты помнишь того самовлюблённого засранца во главе скучного кружка зануд, наркоманов из высшего социального слоя и откровенных психов? А тот дядька с тяжёлым взглядом понимания, что смазан анестезией многолетней депрессии?! Ты помнишь это?! рассудок решил ездить мне по мозгам до победного. А теперь взгляни на это место!»
Точка вокзала образовала собой огромную пентаграмму во славу бога Дорог. На выходе из электрички девушка в красивом тёмно-алом пиджаке и мини-мини-юбке выдала мне респиратор, беруши и облитые перчатки. Пластмассово улыбнулась и пожелала удачи.
Я сделал первый шаг из вагона и попал на усыпанный пылью, металлической крошкой, пеплом и сажей перрон города Завода.
«Стерильная чистота?» хмыкнул рассудок и повернулся ко мне спиной.
Город Завод
День сто девятнадцатый.
Едкий, серно-стальной запах пробирался даже через мембрану фильтра. Пепел, пыль и масло, смешанные в скользкий слой, тёмными островками пролегали на всей протяженности моего пути к билетным кассам.
«Ты же так сюда хотел! смеялся рассудок. Что случилось? Больше не хочешь?!» он стервозно звучал в моем задыхающемся сознании.
Куда идёт бли
Меня перебил мужчина с густыми бровями, который восседал на своём рабочем троне, спрятавшись за пуленепробиваемым толстым стеклом.
Станция закрыта на техническое обслуживание. Возвращайтесь через два наших рабочих дня, сказал он так, будто бы я остатки дерьма, что упорно не хотят смываться.
Но билет-то я могу купить?! отчаяние взяло бразды правления над голосовыми связками.
Куда? и не было предела отвращению сотрудника вокзала ко мне, и моего отвращения к сотруднику вокзала.
Как можно дальше отсюда, злой шепот вырвался из моих лёгких.
В течение минуты я заплатил треть оставшихся после города Женщин денег, взял билет и пошёл прочь с вокзала. Я надеялся, что первое впечатление может быть связанным только с местом прибытия, но, как только двери открылись и я увидел сам город
Не. Могу. Дышать, кое-как выдавил я из себя и закашлялся. Ещё через минуту моя ладонь окрасилась в размыто-алый цвет.
День сто двадцатый.
Никак не могу адаптироваться к этому месту. Меня пугает ритм, меня страшат звуки, меня напрягают цвета, мне все время приходится уворачиваться от циркулирующих крюков кран-балок, от пульсирующих кар и людей, управляющих гидравлическими рохлями. И всё это на улицах города, с оживлённым движением, обычным автомобильным транспортом и людьми.