Познакомилась с Генычем, правой рукой олигарха Филимонова. Геныч был человек, который дважды повторял особенно важные слова. При первой встрече он мне сказал:
Очень рад тебя здесь видеть. Очень рад!
А можно мне встретиться с Александром Александровичем? спрашиваю.
Записаться к нему на прием хочешь?
Хочу.
Посмотрим, сказал Геныч и торжественно достал планшет палеозойского периода, потыкал в него пальцем, который более был приспособлен нажимать на курок. При этом Геныч жевал ус. Посмотрим свободное время. Посмотрим. Есть! Суббота, двадцать седьмое.
Я ужаснулась:
Через две недели?!
Но Геныч меня поправил:
Тринадцать дней, и повторил: Да, тринадцать.
Попробовала ему объяснить:
Понимаете, в чем дело начала я.
В чем?
Я просто не знаю, что мне делать. В смысле, как мне эти дни провести?
С пользой провести. С пользой, сказал Геныч и ушел.
Так я стала офисным призраком. Юлька унылый дух безделья. Меня перестали замечать вовсе. Мне перестали отвечать. Через три дня я выпила из бутылочки принесенный с собой йогурт и сказала:
Ау, есть здесь кто-нибудь?
Сказала в пустую бутылку! Я сходила с ума.
* * *
Врач, невысокий и очень серьезный, собирал свою сумку, похожую на футляр от аккордеона. Аккуратно разобрал на две половинки шприц, предварительно закрыв иголку колпачком, положил в маленький пакетик, протянул его Ире:
Вот. Выбросьте, пожалуйста.
Хорошо, сказала Ира, принимая осторожно пакетик.
Вколол ему дексаметазон, сказал врач. Хорошо, что мальчик заснул. Проснется покормите. Но ни в коем случае не фруктовым пюре. Ребенок у вас аллергик. Рекомендую вам записаться на прием к аллергологу. И не вводить пока новых продуктов.
Спасибо вам, доктор, сказал Миша, стоявший тут же, и тяжело вздохнул. Ему было стыдно. Это он купил фруктовое пюре.
Врач закрыл сумку, застегнул, потом расстегнул ее снова:
Можно полис ребенка?
И установилась в квартире тишина. И посмотрели Ира и Миша друг на друга не сговариваясь. И конечно, врач заметил это. Он был очень внимательный.
Полис был, сказала Ира, улыбаясь одними губами. Но его сейчас нет Потеряли.
Врач сел в коридоре, положил на колени сумку-футляр. В руке у него появилась ручка, словно из рукава достал. После начал он заполнять форму, углубившись в это занятие. Делал он каждое дело на сто двадцать процентов, полностью сосредотачивался на нем.
Плохо, что потеряли, сказал он, не поднимая головы. Как зовут ребенка?
Тут воры сделали еще одну ошибку. Ответили одновременно. Миша сказал «Кирилл», а Ира назвала младенца Антоном.
Ему шесть месяцев, зачем-то добавил Миша.
Врач перестал писать.
Так Кирилл или Антон?
Доктор, начала Ира. Мы с Михаилом
Врач удивился еще больше:
С Михаилом?
Это мое имя, отозвался Миша.
Да, сказал Ира. И он мой муж. Мы с мужем Михаилом с самого начала хотели назвать ребенка по-разному.
И назвали! поддакнул Миша, не подумав.
Врач отложил ручку:
В смысле, назвали? Двумя именами?
Нет. Ванечкой, сказала Ира быстро.
Теперь уже удивился Миша:
Ванечкой?
Врач сцепил руки над сумкой и переводил взгляд с Миши на Иру, как следователь:
Так, это еще одно имя?
Нет-нет, замахала Ира руками. Оно окончательное.
Да, последнее, сказал Миша.
Чтобы нам с мужем не ссориться, подхватила Ира. Мы назвали ребенка Ванечкой.
Да. Так в документах, продолжил Миша. Теперь они снова врали вместе, как профессионалы.
Врач снова взял ручку:
Можно, кстати, свидетельство о рождении?
Свидетельства, к сожалению, тоже нет, сказала Ира. А Миша в стороне сделал грустное лицо.
Тоже потеряли? сказал врач.
Ира мелко-мелко закивала, а Миша ответил:
Все документы бабушка увезла. Случайно.
Да, Ира показала на Мишу. Его теща. Моя мама родная. Она, как клептоманка, знаете? Всё хватает, и папку с документами тоже схватила.
Понятно. Сколько Ване месяцев? спросил врач.
Семь, сказала Ира.
Говорили шесть до этого, напомнил доктор.
Ира широко распахнула глаза:
Разве?
У меня хорошая память. Ваш муж сказал.
В разговоре наступила пауза. «Сука, подумал Миша про врача. И еще подумал: Воровать легче».
Да, выдавила из себя Ира. Ему шесть, но
Она просто не знала, что сказать дальше. Может быть, в первый раз в жизни. Вид беззащитного младенца лишал ее сил. Но Миша спас ситуацию.
Ему шесть и две недели. То есть почти семь. Тут с какой стороны посмотреть, понимаете?
Прозвучало это неубедительно. И вообще всё это походило на плохой театр, артисты которого играли пьесу, текст которой прочитали в первый раз только перед выходом на сцену.
Врач дописал что-то на одной бумаге, поменял листы и снова начал писать.
Повторяю, сказал он, поднимаясь, у вашего Ванечки аллергия. Запомните, фруктовое пюре отменяется. Только смеси.
Я запрещу мужу его покупать, сказала Ира.
Ее охватила такая слабость, что была бы ее воля, она улеглась бы спать прямо на полу.
Врач полез в карман и вытащил визитку:
Вот моя карточка, пришлите мне на этот адрес скан полиса и свидетельство о рождении. Когда бабушка ваша мама вернется.
Ира некрепкой рукой приняла визитку:
Пришлем обязательно. Спасибо вам, доктор.
Врач повернулся, уже дошел до входной двери, но возле нее остановился, чтобы высказаться еще:
Я понимаю, вы молодые родители. У вас, может быть, другое на уме. Но я вас очень прошу: будьте внимательнее. Вы несете ответственность за эту жизнь. Извините за пафос.
Врач открыл дверь, неожиданно легко справившись с замком, и вышел.
Ира повернулась к Мише и зашипела как змея:
Ты видел, как он на нас смотрел?
Как?
С подозрением, вот как! Мы путались! Выкручивались! Он обо всем догадался.
Да ему плевать. Нет, спасибо ему, конечно. Помог. Но он доктор. Это его профессия.
Миша положил руку Ире на плечо, но та руку немедленно скинула.
Он настучит.
Да перестань.
Настучит точно!
Спорим нет? Миша улыбнулся. Спорим на секс?
Ты просто клинический идиот!
Ага, кивнул Миша. А ты живешь с идиотом.
Вынуждена жить, сказала она. Из-за ребенка.
И тут же заплакал младенец. Горько и громко.
Видишь, сказал Миша, ты Ванечку сейчас своими словами обидела!
* * *
Я девушка не наглая и не храбрая. Меня сложно вывести из себя. Но, видит бог, я долго терпела, прежде чем пойти на хитрость. Если меня не пускают к Филимонову, я прорвусь к нему без разрешения. И не через тринадцать дней! А сегодня! Сейчас! Я решила зайти в его кабинет, словно по ошибке. Выгонят нестрашно. Зато напомню о себе.
Подходя к кабинету, живо себе представила, как я открываю дверь. А там за мраморным столом сидят Филимонов, Илон Маск, Билл Гейтс и российский министр экономического развития. В глубоком шоке я останавливаюсь на пороге, и Маск глубоким баритоном произносит:
Good day, lady! What are you doing here?[1]
А я ему такая на чистом английском, без акцента:
Я, Илон, здесь работаю. В отличие от вас.
И тут Илон Маск делает такое лицо, словно все его спутники разом упали с неба на землю.
Открыв дверь в кабинет, я не увидела никого и ничего, кроме затылка олигарха Филимонова, который сидел в кресле ко мне спиной.
Лицом он обратился к высокому окну, разглядывая, судя по всему, кирпичные башни Кремля. Я потопталась на пороге, как Конек-горбунок, и шагнула в кабинет.
Александр Александрович Можно войти?
Олигарх Филимонов не ответил. Я повторила:
Александр Александрович
Во второй раз мне не ответили тоже. Обойдя кресло, я увидела, что олигарх Филимонов смотрит на Кремль не мигая. Смесь удивления, испуга и ненависти была в этом взгляде.
Александр Александрович сказала я в третий раз.
Олигарх неожиданно дернулся всем телом и заморгал, зашевелился.
А? Что? Ты что здесь делаешь?!
Вы спали? говорю.
Ненавижу, когда меня будят.
Я не знала У вас просто глаза были открыты.
И? Филимонов смотрел на меня не мигая. В этот раз смотрел, не спал. И от его пронзительного взгляда у меня начали завиваться волосы на затылке. Я промямлила: