Кох, между прочим, сэкономил нам уже миллион евро своим решением только за последние несколько дней. Впрочем, на внедрение нового метода было потрачено не меньше однако в перспективе расходы сократятся, часть производства перестроится под новую парадигму и через пару месяцев все забудут о переменах, потому что у Коха появится новая идея.
Если он не сойдет с ума со своими NP-полными задачами.
Когда я договаривал речь, за моей спиной барабанщик кавер-бэнда уже поправлял табурет, гитарист щелкал педали примочек Я делал вид, что мне неловко, оглядывался на них, наблюдать за нами было весело.
Я остался на выступление, присел на угол стола с оборудованием звукаря, потягивая бланш из банки, и болтал ногой. Я не понял, почему вдруг меня посетила мысль, что если бы я пошел к психиатру, он бы диагностировал у меня смеющуюся депрессию.
4. Цветы
[Германия, Берлин, Сименсштадт][Германия, Берлин, Митте]
Да, герр Бер.
Герда Убер была женщиной средних лет, талантливым экономистом, без мужа и детей. С ней у нас тоже распределились роли: я был тем, кто не сидит на месте и что-то решает, она была тем, кто исполняет, и если понадобится, надавит, заставит.
Кох иногда шутил, что она во время важных переговоров нанимает бандитов с молотками или берет молоток в руки сама чтобы было сделано так, как просит шеф. Я не спорил: Герда была готова порвать за компанию и за меня любого.
Герда работает с самого основания Бер-и-Кох. Герда застала время, когда мы вшестером сидели в подвале арендованного помещения на окраине города, считали сметы, прорабатывали холодный старт, влезали в долги и рыли носом землю, чтобы набрать как можно больше союзников.
Мы знали, что это самоубийство но у нас все получилось. Мы были группой сумасшедших ученых, вышедших из Глокнер, которые решили бросить вызов фармацевтическим монополистам, вооружившись математическими методами, философией и неутомимым энтузиазмом.
Через четыре года после запуска нас купил Глокнер оставив юридически автономной частью концерна.
Я к тому времени уже был тем, кого зовут на городские мероприятия и конференции как мецената и патрона школы Исследования и разработки при некоммерческом государственном образовательном проекте. Меня уже тогда звали популяризатором науки но им было невдомек, что я всего лишь возглавил то, что никак не мог побороть.
Встречу с двух перенеси на два тридцать, встречу в три я проведу по телефону. Кох выходил из пещеры?
Нет, герр Бер.
Если не появится, на пять поставь Вогта из Деннерляйн, тоже по телефону. Он давно ждет, когда я ему позвоню, за полчаса при необходимости все организует.
Леманн проиграл суд.
Закажи всем женщинам в офисе цветы по этому случаю.
Я даже не рассмеялся хотя мог бы. Леманн, наш юрист, выбивавший нам лучшие условия сделок, стоявший на страже наших бумажных дел уже несколько лет, проиграл иск на самого себя в обвинении в домогательстве. Когда я только узнал, куда он вляпался, я истерически хохотал. Леманн потом сказал, что это было даже обидно
От вас или от Леманна?
Пятьдесят на пятьдесят.
У Герды чувства юмора не было но она хорошо угадывала мой стиль юмора. Я откинулся на спинку кресла и на мгновение закрыл глаза.
Результаты опросника новых сотрудников этого месяца уже на почте.
Спасибо, Герда.
Я предпочитал разговаривать голосом когда следовало решать вопросы незамедлительно; я предпочитал очные встречи дистанционным созвонам видеоконференций потому что в реальном времени у собеседника меньше искушений отвлечься, отложить на потом, полениться и не принять решение незамедлительно когда проблема не в решении, а в страхе взять ответственность за него.
Я не успевал быть везде одновременно но научился выставлять приоритеты, вынуждать играть по моим правилам, брать внезапностью или показным дружелюбием. Человеческий фактор был на руку тогда, когда доверие формируется не из предоставленного аналитиками прогноза, а из интуиции и желания выдать желаемое за действительное.
Герда сидела в соседнем помещении в просторном опенспейсе вместе с аналитиками и техническими писателями, но она привыкла, что заходить ко мне в кабинет не обязательно. Под офисом менеджеров, кадровиков и технических специалистов располагалось производство разделенное на сектора по уровням абстрактности от теоретиков к прикладникам.
На треугольном острове промышленной зоны, отделенном от Берлина судоходным каналом, мог быть целый городок потому что некоторые с работы даже не уезжали домой. Обустроить рабочее место так, чтобы сотрудник больше времени проводил на работе, больше ценил свое место и привязывался, больше старался и отождествлял себя с логотипом на белом халате
Я расстегнул пуговицу пиджака, намеренно чуть ослабил петлю галстука. Волосы мне взъерошивать было не нужно они и так всегда торчали в разные стороны, если стрижка становилась чуть длиннее обычного.
Когда я шел по коридору к лифтам, я чихал от чьего-то едкого парфюма. Зуд в носу не прошел даже после того, как я сел на заднее сиденье автомобиля, а водитель уже косился на меня в зеркало заднего вида.
Я смеялся сквозь слезы потому что не мог не чихать. Встречу в два я перенес, потому что нужно было заехать в один ресторан, выйти через черный ход, оставив водителя дожидаться снаружи, пока я якобы пообедаю, и навестить одного старого приятеля.
Приятель говорил по-русски. Приятель обещал помочь мне разгадать одну загадку над которой я ломал голову уже неделю.
5. Популяризация
[Германия, Берлин, Сименсштадт]
популяризацией науки. Как говорил Гедеон Рихтер, что бы мы ни предпринимали, всегда была и будет пропасть между массовым потребителем и создателем инновации.
Кох не отрывал глаз от экрана компьютера, лицо его не выражало никаких эмоций, ему было наплевать, что я переслушиваю интервью с самим собой в научно-популярном подкасте чтобы знать, как в итоге меня представили после монтажа.
Как была и будет извечная борьба между классами, каждый представитель которых мнит себя носителем истинной мудрости научной, интеллектуальной или народной и будет стремиться сохранить элитарность и узость собственного круга, не принимать изменения, вступающие в силу в новом веке технологий.
Вообще-то Гедеон Рихтер такого не говорил, бросил Кох.
Я пожал плечами.
Но это не мешает нам двигать идеи вперед и заниматься просветительской деятельностью, размывая границы, делая невозможное возможным, продолжал мой голос. В этом миссия любого деятеля переступать черту, перетаскивать на противоположную сторону ценное, являть его миру и делиться им.
Кох был прав, Рихтер тут вовсе ни при чем но никому, кроме Коха, не было никакой разницы.
А какие слова ты мне присвоил?
Я поставил воспроизведение на паузу.
Никакие.
Хорошо.
Я вновь щелкнул пультом.
Я тоже когда-то не понимал смысл популяризации науки считая, что так науку обесценивают, показывают ее, якобы, простоту так, словно каждый может запустить ракету в космос и совершить открытие. Но правда в том, что запускать ракеты и совершать открытия обычному человеку мешает лишь узость мышления в убеждении, что между классами есть какая-то разница.
Слова принадлежали моему учителю, профессору Рублеву как и многие другие заимствованные витиеватые речи, способные растопить сердца или в метафоричной манере достучаться до тех, кто ждет знака свыше.
Я ненавидел популяризаторов до сих пор но стал одним из них, потому что это было моей работой. Я не называл это призванием потому что у инопланетян призвания не бывает. Великое знание, которое все так хотят получить, но не могут не только проглотить, но и в глотку запихать, содержится вовсе не в книгах.