Мы когда молодые были, прочавкал он, жрать было нечего, так друг дружкиной головой занюхавали
На стол по ножке заполз маленький таракан. Осмотрелся, шевельнул усиками. Подбежал к липкому пятну, припал к нему головкой, бодро зашевелил жвальцами.
Вот они, сука! Тварюши! Ишь, жратво учуял! Дядь Володя схватил с подоконника горелку с баллоном. Поднёс почти вплотную к насекомому, включил. Таракан превратился в уголёк, даже вздрогнуть не успел.
Хозяин отставил орудие казни обратно на подоконник. Грязной тряпкой смахнул горелого таракана на пол. Трупик сухо стукнулся о линолеум. На столешнице осталось тёмное пятнышко.
Беда тут у нас с тараканами, пояснил Владимир Сергеевич. Во всём доме так. Лезут и лезут, блядюги. Откуда не поймёшь. Ни черта не помогает. Чего ни пробовали бесполезно. Он махнул рукой. Я с ними по-свойски разделываюсь. Элегантно, да?
Угу, промычал Илья. Откусил от огурца. Огурец был мягкий, не хрустел. Наверное, банка года три закатанной простояла.
Тебя не сильно допекают? спросил сосед.
Кто? не понял захмелевший Илья.
Конь в пальто! рявкнул бывший мент. Благодушие его вмиг испарилось. Улыбка сошла с лица. Теперь он глядел на гостя исподлобья красные глаза навыкате, слюнявая синюшная губа отвисла. Напрягся, словно сжатая пружина. Ты что, меня не слушаешь?! Тараканы вот кто!
Так же внезапно, словно бы по щелчку, настроение сменилось обратно на миролюбивое.
Ну так как видал у себя тараканов? переспросил он.
Да, захаживают. Сегодня вот тоже. Буду, наверное, травить.
Ты, главное, стенку румынскую не отодвигай.
Это ещё почему?
А ты разве не знаешь, что там?
А что там? тупо лупал глазами Илья. Стена?
Ну да, стена. А в стене знаешь что?
?
Окно там.
Окно?
Окно. Обычное окно. Рама, стёкла, четыре створки, форточка. Окно.
Илья задумался. Стал вспоминать, что видел снаружи на той стене, к которой прислонился тёткин мебельный гарнитур. Долго вспоминал. Наверное, да там о́кна. Если б сплошная глухая стена, он бы запомнил: слишком необычно такое для хрущёвок.
По твоему стояку в каждой квартире то окно стенкой загорожено. Квартиры однокомнатные, маленькие, тесные. А зачем в маленькой комнате к здоровенному балконному окну ещё и обычное? Правильно, лишнее оно совсем можно его мебелью загородить. И вот, стои́т так гарнитур годами, десятилетиями. И никто в то окно не глядит. А знаешь, что бывает тогда с окном? Он подался вперёд, уставился на Илью, словно заговорщик-диверсант. Дохнул тяжёлым водочным перегаром.
Илье в голову полезла всякая банальщина: покрываются пылью, рассыхаются что ещё может произойти с окном, когда к нему годами не подобраться? Но он ничего не сказал кивком пригласил дядь Володю объяснить, что к чему.
Не зна-а-а-аешь?! А вот я тебе щас расскажу!
Окошко за румынской стенкой
В девяностом году это было. Стояло лето. И вот такие же дни, как сейчас. Тёплые, но дождливые, раскисшие. Мальчик Алёша во втором доме жил или в четвёртом не помню уже Нет, всё-таки во втором Странное дело: наш дом восьмой, а второй к нему почти примыкает. Причём он не просто второй, а два-бэ. Дома два-а тут нету, чтоб ты понимал. И просто второго тоже нету. Чудно́, ей-богу.
Вот в такой вот угловой квартире, как твоя, он и жил, наш Алёша. С родителями втроём в однушке. Перешёл тогда Алёша в шестой нет, в седьмой класс. Точно, в седьмой.
Что дети летом обычно делают? Правильно, кто на море, кто по лагерям, кто к бабушкам-дедушкам в деревню. Кто никуда не уезжает, те днями по улицам да подворотням валандаются. А вот Алёша и не поехал никуда, и по округе не слонялся.
Алёша страх как любил читать книжки. И не было для него на всём свете большего удовольствия, чем когда мама и папа уходили на работу, дом затихал, а он на весь день оставался один. Садился в любимое глубокое кресло, накрывался по грудь старым шерстяным пледом (даже в летнюю жару) воображал себя английском аристократом девятнадцатого века перед камином. Пил без остановки чай из маленькой чашечки, что тайком брал из парадного сервиза в буфете за стеклом. Старался всё делать так, как в редкие свободные дни делали (или, по его представлению, должны были) любимые книжные герои бесстрашные путешественники, проницательные сыщики и просто сорви-головы.
Алёша сидел и читал. Целыми днями. Лишь иногда делал короткие перерывы. Если смаковал каждый абзац, каждое предложение, выходило за день страниц сто. А если взахлёб все двести, а то и триста.
Восемь томов Жюля Верна, восемь Майн Рида, восемь Вальтера Скотта, семь Фенимора Купера, сборник рассказов Конан Дойля Все книжки о приключениях, что стояли на полках в румынской стенке, Алёша уже прочёл от корки до корки, некоторые даже по два, по три раза.
В шестом доме у нас половину первого этажа занимает детская библиотека, две минуты добежать. Там Алёше попался как-то роман французского писателя Луи Жаколио «Грабители морей». Книжка новая, только из типографии писателя этого у нас при Советах долго запрещали. Когда мальчик дочитал роман, у него потом весь день отчаянно колотилось сердце. Он кружил по комнате, представляя себя в стане бесстрашных героев, что бьются с пиратским отребьем, не щадя ни вражьих, ни своих жизней.
На следующий день с утра пораньше Алёша побежал в библиотеку. Явился до открытия, пришлось ждать под дверью. Десять минут показались Алёше вечностью. «Уже прочитал?! удивилась пожилая библиотекарша. Она вся была словно одна большая, толстая, сдобная улыбка. Или не понравилось?» Алёша объяснил: мол, роман такой интересный, что проглотил залпом. И попросил ещё чего-нибудь из Жаколио. Женщина сразу принесла ему из пахнущих старой бумагой лабиринтов другую книжку, что недавно напечатали и завезли в библиотеку, «В трущобах Индии».
Читать он сел в тот же день. Роман был увлекательный, но не такой захватывающий, как «Грабители морей». Не так уж много Алёша осилил всего-то четверть.
Солнечная безветренная погода к полудню испортилась. Небо набрякло тучами. Сначала заморосило, потом обильно, крепко полило. По-прежнему стояло безветрие, но тучи всё набегали и набегали незнамо откуда.
Так и на следующий день. Алёша проснулся под дробь ка́пель о жестяной отлив. Родители уже собрались на работу и завтракали. Мальчик подкрепился бутербродом с чаем, когда они ушли. Уселся в любимое кресло, укрылся пледом. Взял книжку. Какое-то время не раскрывал: смотрел в окно, на старую берёзу как дождь бьёт по листве.
В такие дни дома с утра до вечера царил полумрак квартирка тесная, а одно окно загораживает мебельная стенка. Мама, если замечала, как сын читает в потёмках, включала свет: мол, не порти глаза. Мальчик сердился почему-то не любил горящие средь бела дня лампочки. Оставаясь дома один, никогда не включал раньше, чем наступал вечер.
Вот и теперь. Тёмное ненастье и тишина, сотканная из вкрадчивого шума дождя за окном, тёплого шуршания пледа да шёпота перелистываемых страниц. Больше ничего. Остальное вокруг словно умерло.
Алёша добрался до места в книге, где главный герой по имени Сердар авантюрист и бесстрашный борец за права угнетаемых англичанами индусов проваливается в яму-ловушку. А там, внизу, поджидают ядовитые змеи целый клубок гадов! И отважный Сердар вынужден день напролёт стоять без движения на дне ямы, пока твари заползают под одежду, елозят, греются на лихорадочно-горячем теле. Положение незавидное: шевельнёшься пиши пропало. Ни почесаться, ни вздохнуть полной грудью.
Даже в самых остросюжетных романах Алёше такой мерзости читать ещё не доводилось. Впервые мальчика от прочитанного пробрала дрожь. Его крупно затрясло. Он отложил книгу на подлокотник, забрался с ногами на кресло, натянул плед по самый нос. Долго так просидел.