Переселение уродов
По ящику крутили местные новости. Вторая программа. Антенна ловила всего две первую и вторую. Надо исправить, отметил он про себя. Давно уже привык и к НТВ, и к «Культуре»
В новостях рассказывали о банде рецидивистов, что окопалась в лесах одного из отдалённых областных районов и кошмарила тамошних фермеров. Потом про когда-то крупный приграничный посёлок Святск, где из-за чернобыльской радиации и отселения осталось три калеки жителей. Потом заиграла попсовая песня, стилизованная под народную. Её сопровождал видеоряд, снятый где-то под Брянском, на берегах Десны: упитанная тётка в свободной холщовой рубахе, с венком из зелени на голове вальяжно расхаживает по летнему лугу, оглаживает пухлыми ладонями то свои крутые бёдра, то колосящиеся дикие травы. Следом вечерние городские пейзажи под долгую томную «Lily Was Here» звуковое соитие гитары Дэйва Стюарта с саксофоном Кэнди Далфер.
За благополучие семейного быта!
Илья сидел, смотрел в экран, поглощал свой холостяцкий ужин, опрокидывал стопку за стопкой. Тело налилось приятной истомой, на щеках проступил румянец. Желтоватое жидкое масло на пельменях жирно поблёскивало в тёплом свете пыльной люстры. Когда-то Илья услышал от знакомого историю, как тот сварил себе пачку пельменей и, выкладывая на тарелку, заметил торчащий из теста крысиный хвост. Есть, конечно, не стал вывалил всё в мусорное ведро. Каждый раз, отваривая пельмени, Илья вспоминал ту жуткую историю, но это его не останавливало. Пельмени пища богов, пусть из них и торчат порой крысиные хвостики. Тоже мясо ведь, как ни крути. Деликатес, можно сказать. А если не заметить хвоста и съесть разницу вряд ли почувствуешь. Ну, может быть, самую капельку. Но это можно списать на на случайные вкрапления в пределах статистической погрешности.
Он налил себе новую стопку. Почти полбутылки оприходовал. Шибко резво. Надо бы притормозить. От напитка нужно получать удовольствие. Не выжирать сразу всё, чтобы отключиться, а на следующий день лезть на стены от колокольного перезвона в башке.
После этой перерыв.
Он опрокинул стопку и
поперхнулся.
Звонок в дверь, похожий на звук вращающихся лопастей вертолёта. Слишком громко. Придётся или привыкнуть, или поменять.
Кого там черти принесли?
Откашлялся, пошёл к двери. Кнопку звонка нажали ещё раз. Настырные.
Открыл.
Дядь Володя.
Тьфу! Надо было в глазок посмотреть, прежде чем открывать.
Здоровеньки булы, солдат! ухмыльнулся сосед.
Здрасьте.
Ты это Он приподнялся на носках и заглянул Илье через плечо. Ты это один? Гостей на новоселье не звал?
Как видите.
Понимаю. Беспорядок, чемоданы, ремонт. Сам не напрашиваюсь.
«И слава богу», подумал Илья.
Но зато приглашаю к себе! Я человек хлебосольный, выпить дома завсегда найдётся. Пошли по рюмашке дерябнем, а?! Глаза старого мента влажно заблестели в предвкушении, что будет с кем поболтать за вечерними возлияниями. Он почему-то не сомневался, что Илья согласится.
Ладно, неожиданно для себя сказал Илья.
Пока возвращался в комнату выключить телевизор, думал: «Приди ты, старый чёрт, на полчаса раньше, когда бутылка лежала непочатая в морозилке, хренушки чего бы тебе тут перепало. Ну а теперь почему нет? Вечер длинный. Туда-сюда под мухой одному скучно станет. А так будет с кем побухтеть за жизнь. Главное не давать этому пропойце денег в долг. Раз-другой одолжишь всё, не отвяжется».
Он выключил телевизор. Бросил прощальный взгляд на пельмени, вздохнул. Сходил на кухню, принёс крышку от кастрюли, накрыл миску. Взял початую бутылку «Столичной».
Дядь Володя ждал у порога, хитро улыбаясь.
Ты, я смотрю, стенку-то не выкинул, сказал он.
А? переспросил захмелевший Илья.
Гарнитур тёткин, говорю, так и стои́т. Выкидывать не стал.
Ну да.
Эт правильно.
Илья молча запер дверь на верхний.
Пока спускались по лестнице, дядь Володя на всякий случай напомнил Илье, как его зовут. Только сказал не «дядя Володя», а «Владимир Сергеич». Жил он этажом ниже в квартире напротив двухкомнатной. На дверном дерматине длинный ровный разрез будто ножом полоснули. Серая вата лезет клочьями. Когда-то, в бытность Владимира Сергеевича уважаемым человеком, дверь, наверное, солидно смотрелась. А теперь, когда многие стали менять старые деревянные на новые железные с навороченной отделкой, убого. Да и тем, чтоб её хоть раз в год помыть, дядь Володя не утруждался.
Он отпер дверь. Изнутри пахнуло терпким, даже едким, застоялым теплом. Смесь перегара, пота и нестираных носков. Как в логове почти любого старого алкаша.
Ты не разувайся, у меня тут не то чтоб чисто, предупредил хозяин.
Вижу, буркнул Илья. Я в тапках.
Подметать полы дядь Володя явно не любил. Илью передёрнуло, когда он невольно вообразил, как в пятки впиваются сухие крошки, на ткань носков налипают клочья пыли
Холостяцкая берлога! не без гордости пояснил Владимир Сергеич. Жена от меня ушла, дай бог памяти, в девяносто первом. Были у нас кой-какие накопления в долларах
«Интересно, откуда в девяносто первом-то году? подумал Илья. Не такой уж простой мент ты был, дядь Володь».
Меня из ментовки-то попёрли, под стражу взяли. Потом, правда, отпустили под подписку. И дело моё туда-сюда заглохло, когда развал грянул. Вернулся я, значит, домой, а этой пизды след простыл. Вместе с валютой съебнула, само собой. Ну, тогда я и запил. А потом мать парализовало, я её сюда перевёз. Ухаживать больше некому. Померла недавно, царство небесное. Он перекрестился. Была видный инженер, патенты мне кой-какие после себя оставила. Наследство, так сказать. Плюс квартиру материну сдаю. Плюс у меня у самого пенсия. Могу себе позволить не работать, хе-хе! Он подмигнул слезящимся глазом.
Свет горел только на кухне. Мебель перекошенная, битая. От одного шкафчика дверца оторвана петли с мясом выкорчеваны. На столе липкие пятна, хлебные крошки. И подпалины словно раскалённым утюгом.
Илья огляделся. Подпалины были везде. Где бежевые, где коричневые, где и вовсе чёрные. Те, что на линолеуме, с пузырями. Чем старый хер тут занимается, пока никто не видит?
«Зря я пришёл, подумал Илья. Собственно, а чего я ожидал? Что опустившийся алкаш живёт в приличной обстановке, поддерживает порядок? Да он сам на бомжа похож!»
Ты присаживайся, присаживайся, не стесняйся. Дядь Володя выдвинул из-под стола табуретку. Илья поставил на стол свою водку, сел. На табуретке сидеть неудобно хотел пристроить локоть на столешницу, но раздумал: рубашку потом не отстираешь. Прислонился спиной к стене. Пока ёрзал, усаживался поудобнее, ткань с глухим щелчком отлипла от обоев. В конце концов так и остался сидеть прямо, как школьница за фортепиано.
Дядь Володя достал из холодильника свою непочатую бутылку. «Азарт», самая дешёвая из магазинных. Дрянь редкостная. Следом банку солёных огурцов. Захлопнул холодильник. «Надо было колбасу и хлеб принести», удручённо подумал Илья. Солёный огурец хоть и аппетитный, но водочка просит закуски поосновательнее.
Давай-ка твой пузырь покамест охлаждаться отправим, по-хозяйски распорядился Владимир Сергеич и споро убрал «Столичную» в ле́дник под окном, за двумя толстыми деревянными створками на шпингалете. Тут-то она побыстрей до кондиции дойдёт, хе-хе. Илья заметил несколько банок с буроватым кашеобразным содержимым и ржавеющими жестяными крышками всё, что было на полках, просилось на выброс.
Хозяин взял одну рюмку из раковины, другую достал из шкафчика. Расставил, наплескал «Азарта».
Ну, солдат, за встречу! За близкое, как грится, знакомство! Вздрогнули! провозгласил дядь Володя. Они чокнулись, выпили. Владимир Сергеич шумно занюхал огурцом, целиком отправил его в рот.