Да, я вижу дрожишь, сказала она, но думала со страху.
А чего бояться? хмыкнул Горчак. Не в первый раз тебя вижу, привык уже. Так что иди, давай, своей дорогой. Других пугай.
Она никогда не обижалась, и наёмнику это не нравилось. Вот и теперь покачала головой и заулыбалась.
Нет, ну посмотри вокруг: берёзы в золоте, солнышко ясное, небо голубое, облачка пушистые А Злыдень он злыдень и есть. Ты чего злой-то такой?
Заметила? Так уже можешь драпать. Со злыднем-то никогда не угадаешь, что ему в голову придёт. Может и укусить.
Злыднем его прозвали сразу же, как он вернулся в деревню, из всех сироток бабки Мякуши единственный. На молодецкие игрища не ходил, на плясках обувку не трепал, на завалинках штаны не протирал, с виду худой да смуглый что ж, на войне его Змеем звали.
Милена сощурила серо-зелёные лисьи глаза, сорвала ягоду шиповника и подпёрла плечом акацию.
И что за злыдни пошли? Вместо того, чтоб злодейства замышлять, целыми днями под заборами валяются, с девками перебранки ведут Скукотища.
Она бросила в него ягодку, Горчак поймал и швырнул обратно. Милена только хмыкнула, но из толпы тут же вынырнули трое парней и направились к ним.
Горчак оглядел их по очереди, с ног до головы. Вездесущая троица. Белобрысый Молнезар, ковалёв сын, первый парень не деревне. Широкий косматый Дубыня, похожий на медведя, только чуть поглупее. И хлипкий попович Корс, из тех, кто любит прибиться к сильному да умному, авось что перепадёт. Вместе они смотрелись презабавно. Если мальчишка ничего не напутал, глашатай разносит указ князя, который призывает сослужить службу и обещает за то щедрую награду. Эти трое, судя по горящим глазам и задранным носам, уже распределили между собой не только роли в героическом походе, но и будущую славу.
Глашатаи частенько развозили по окраинам княжества глупые зазывалки. Иногда по делу, чудище прогнать или диковину нужную раздобыть, но, чаще всего, князья, шалопайничая и маясь от скуки, собирали простаков потехи ради.
На летний солнцеворот в Затон заезжал посланник из Подполья, сулил княжескую дочку в жёны тому, кто верхом на коне допрыгнет до её окошка. В другой раз прибыл глашатай из Истопки. Этот кричал про великую награду за незнакомую князю сказку. Многие сочинители стронулись с места. После дошёл слух, что хитрецы через одного начали выдавать историю про то, сколько их предку князь денег должен, вопрошая при том с лукавой улыбочкой: «Знаешь ли ты эту сказку?» Князь в конце концов осерчал, велел дать каждому выдумщику плетей и выгнать из города взашей. Бывали и совсем невесёлые случаи. Горчак слышал, как в позапрошлом году пастух, которого все дурачком считали, поехал по княжескому веленью ловить разбойников, Ивана Голого и Марко Бегуна. Первый был безногий, второй безрукий, но, несмотря на это, ухитрились они у попа дочку похитить. Пастух так и не вернулся. Говорили, калеки-разбойники погубили уйму охотников, а сами схоронились в непроходимой лесной чаще.
Ты на девку руку поднял! сказал Молнезар, останавливаясь в сажени от вытянутых ног Горчака.
Насупленные, готовые к драке дружки встали у него по бокам.
Наёмник поцокал языком. Он давно замечал, что один вид его доводил деревенских парней до белого каления. Сам он ничего про войну не рассказывал, но слухами, как известно, земля полнится. Вся деревня прознала, что ворога он побил столько, что в амбар загонишь треснет. Сорока на хвосте принесла, что Злыдень у воевод в любимчиках ходил те, как отцы родные, ничего для него не жалели, посылали завсегда в самое пекло, чтоб больше славы сироте досталось. Всплыли даже имена прославленных немецких рыцарей Гадеморда фон Кенштайна, по прозвищу Бычий Череп, и Ингеборга де Кунайда, зятя самого короля фольверкского Фолькарда Лысого, коих Горчак самолично пленил в одном бою, будучи ещё пешим ополченцем. Парни, на счету у которых, кроме пойманной аршинной щуки и подстреленного оленя, подвигов не имелось, люто жаждали поквитаться с выскочкой. Задеть его прямо, раз-на-раз, побаивались. А наломать бока толпой какая в том доблесть? Зазывали его на стеношный бой, на молодецкую свалку-потеху, но Злыдень только посмеивался.
С тобой толкуют, чучело! пробасил косматый Дубыня-Медведь.
Чего морду воротишь? вставил свое слово Корс, притопнув красным сапожком.
Горчак и впрямь отвернулся от них, посматривая с весёлым укором на мужиков, не успевших ещё протиснуться во двор старосты: смотрите, мол, люди добрые, что делается, сироту обижают! Люди, разрываясь между столом впереди и любопытством позади, шагали поуже, косились через плечо, ожидая продолжения перепалки. Вступаться за него, само собой, никто не бросился не любили ни самого Злыдня, ни славу его кровавую, ни деньги смертоубийством греховным заработанные.
Да что с ним трепаться? Рёбра посчитать и вся недолга! крикнул Молнезар, распаляя самого себя.
Ты хоть до десятка досчитаешь-то, счетовод? отозвался Горчак.
Молнезар начал багроветь.
Ах ты, мездник паршивый! Продажная шкура! Придорожник оборватый! Выродок! прошипел он, делая шаг вперёд.
Было видно, что в бой он особо не рвался, с радостью позволив Дубыне себя опередить.
Медведь неуклюже наклонился, протягивая лапищи, какими в самую пору гнуть подковы. Бить сухощавого наёмника он не собирался, хотел поставить его торчком да встряхнуть пару раз, чтоб спесь выбить. Горчак не дал до себя дотронуться, уцепил два пальца Дубыни и вывернул их, добавив с носка под рёбра. Увалень тяжело рухнул в шиповник, обдираясь о колючки.
Молнезар, не прекращая ругаться, кинулся спасать сотоварища, но с дивной ловкостью ухитрился пропустить вперёд лопоухого Корса. Тот с разбегу налетел на выставленную ногу Горчака и скомкавшись, с жалобным воем покатился по траве. Молнезар отпрыгнул и закрутил кудрявой головой вправо-влево, приговаривая:
А-а-а Так ты вот куда долбаешь, змеиное отродье!
Пока он искал какое-нибудь орудие, Дубыня очухался и, рыча как самый настоящий медведь, выломился из кустов. Горчак и не думал подниматься. Он вцепился в шевелюру здоровяка и дёрнул. Дубыня плюхнулся брюхом на подставленное колено и кубарем перевалился под ноги зевакам. Мужики, увидев, что Молнезар выломал палку из плетня, неодобрительно загомонили. Разрешив ухватить себя за руки, парень принялся с яростью вырываться. Дубыню держали семеро. Корс уже тихо повизгивал, закатившись в кусты.
Горчак, не дожидаясь, когда уляжется сумятица, встал и отряхнул штаны.
Злыдень треклятый хрипел Молнезар. Встретимся ещё! Посчитаемся!
Милена хмурилась, Горчак погрозил ей пальцем.
Вот так вот. А я говорил: осторожнее надо со Злыднями.
***
Во дворе было шумно. За накрытым полотном строем столов сидел едва ли не весь деревенский люд, от только-только надевшего порты отрока до седобородого старца. Кому не хватило места на лавках толпились вокруг.
Венд, староста деревни, наряженный по случаю в лучшую свою одежду бордовый жупан с серебряным пояском, благодушно поглядывал по сторонам маленькими глазками. Деревенский кузнец Барвин, отец Молнезара и вендов шурин, чьё слово в деревне было вторым, наоборот, гоношился, махал руками и вертел острой рыжей бородёнкой во все стороны.
Полкняжества! С брёху сказано! кричал он. Ни единого разу не слыхал, чтоб хоть какой богатырь такую плату получил. Если б князь половины владений своих расточал на все стороны, то сам уж на клочке сидел бы, трикраты меньше нашего Затона. Знамо дело: слагают зазывалку для прикрасы, чтоб людей вовлечь соблазнами.
Так что, по-твоему, болтает князь? ровным голосом спросил староста Венд, поглаживая круглый живот.