Да! Смотри же, Том, да! Я животное. Самое настоящее животное! Но до сих пор не могу смириться с этим.
Не можете смириться с этим? Разве плохо быть лисом? спросил Ави.
Если бы я был рождён им, может быть, я бы никогда и не подумал так.
Лис поднялся и подошёл к книге, что лежала рядом с Ави. Он положил на неё лапу и, понюхав её, чихнул.
Значит, вы не всегда были лисом? опомнился я.
Скажу более того: я никогда им не был! Никогда!
Лис опустился на траву и свернулся клубком, как кот. Он был огромным. Как большая собака, как волк! Ави смотрел на него пристально, и я разглядел в его взгляде восхищение. Да. Этот лис был красив. Я, наверное, не смогу объяснить его странную красоту, но он был прекрасен. Его крепкое мускулистое тело, его уверенные и плавные движения, блестящая шерсть, этот чудный голос, немного отдававший хрипотцой, но такой глубокий и сильный, и совсем не по-звериному печальный. Хотя, наверно, я бы вовсе не обратил внимания на его красоту, если бы Ави потом не сказал мне. Единственное, что восхищало меня в лисе, это были его глаза. Огромные и синие.
Лис пролежал молча около двадцати минут, казалось, он задремал. И мы не проронили ни слова. Только лишь смотрели на него.
А хотите, я вам почитаю? Мама дала мне книгу. Тут легенды древней Ирландии. Они красивые. Можно? тихо сказал Ави, осторожно вынимая из-под лапы лиса книгу. Лис приоткрыл один глаз. Но ничего не ответил, хотя я заметил, что уши его повернулись в сторону Ави. Я кивнул брату и пододвинулся ближе. Ави раскрыл книгу.
История о Дейрдре прочитал Ави. Лис застонал и приоткрыл один глаз.
Это грустная история. Прочти другую. Ави перелистал страницы.
История о Диармайде и Грайне.
Лис гавкнул.
Ави испуганно перелистал полкниги.
История о Конле Красном.
Идёт! Неужели они и об этом сумели написать!
Ави подмигнул мне и принялся читать книгу с выражением, делая паузы и меняя интонацию. Хотя и запинался порой, потому что ещё иногда смущался вида гэльского языка. Впрочем, он кого угодно смутит, если на него смотреть после того, как полжизни говорил на английском. Лис внимательно слушал Ави, и, хотя глаза его по-прежнему были закрыты, я видел, как вздрагивают его уши, когда брат мой внезапно менял интонацию, и как он тихо улыбается, когда Ави, запинаясь, читал волнующий отрывок. Наконец Ави закрыл книгу.
Ты правильно решил стать священником. Правильно. Это хороший путь. Может, и тебя научат так перевирать всё на свете. Поэты! Э-эх. Управы на них не было. М-да. И всё им непоэтично. Особенно о войне. Сразу «ни-ни». Ты, мол, это брось. Это не по-божески Конечно-конечно Да-а. А как меч у кого пропадёт, только на них и подумаешь Хм. М! Хм Аминь!
Лис открыл глаза и посмотрел на нас с братом.
Хорошая книга. Должно быть, долго её прятали? наконец спросил он.
Да. В подвале. Там ещё у нас винтовки и
Я дал локтём Августину в бок, и он виновато замолчал.
В подвале, говоришь Хорошее дело. А то эти паршивцы всё жгли Жгли да жгли Можно подумать!
Лис, видимо, хотел сказать ещё что-то, но вдруг насторожился и замолчал. Так он просидел с минуту.
Вот, наконец сказал он. А теперь ступайте отсюда.
Но почему? удивился я.
Я кому сказал!
Лис поднялся на ноги и посмотрел мне в глаза. В них была мученическая просьба, мольба, смешанная с какой-то злобой или даже сожалением. Мы с Ави осторожно поднялись и, подобрав винтовку и тарелку, попятились. Лис угрюмо следил за нами.
Скажите спасибо вашей матери за её пирог.
Мы можем рассказать ей? протараторил Ави.
Всё равно не поверит. Ха-хм хм м!
Лис вздохнул и побрёл к норе, мне даже показалось, что он был чем-то огорчён.
Мы обязательно придём к вам завтра! крикнул я ему вслед.
Но из норы до нас не донеслось ни звука. Только над полем вновь пронеслись чайки и закричали свою горькую весть: «Кль! Кль!» Мы шли домой, потупив головы. Странное чувство одолевало нас. Ужасно похожее на страх и в то же время совершенно не похожее. Такое знакомое чувство, хотя я даже не знал ему названия. Ави тоже не знал, поэтому шёл, не оглядываясь на меня. Серьёзный и задумчивый. И губы у него не шевелились. Вместо него молитву стал читать я. Но легче не стало. Слёзы почему-то сдавили грудь и хлынули из глаз ручьём.
Давай быстрее, бросил я, и мы побежали к дому. На серый дымок, вьющийся за холмами.
Мама! Мама! Лис говорящий! Он разговаривал с нами! закричал я, как только мы подбежали к дверям.
Из дома до нас не донеслось ни звука. Мы вбежали на кухню.
Мама сидела за столом, разбирая какие-то бумаги.
Мама! Лис разговаривает! повторил я.
Он просил сказать спасибо за твой пирог. Он сказал, что в жизни ещё не ел ничего вкуснее.
Мама отложила бумаги и внимательно посмотрела на нас с братом. Я виновато потупился, опустил голову и Ави.
Он и винтовку разрядил, добавил Ави шёпотом.
Правда, это не мы! отозвался я.
Мама поднялась со стула и налила нам по стакану молока. Мы молчали. Молча выпили молоко.
А что он попросил ему прочесть? вдруг спросила она, когда мы с братом уже выходили из кухни.
Он не захотел, чтобы я ему читал про Дейрдре, потому что сказал, что это грустная история, и рассердился, когда я решил прочесть ему о Диармайде и Грайне. Я читал ему о Конле Красном, признался Ави.
Вот как задумчиво произнесла мама и, улыбнувшись себе под нос, кинула нам с Ави по яблоку.
04. суббота
Всю ночь мы болтали с Ави о лисе и уснули лишь под утро. Мне было стыдно признаться спросонья, но я видел во сне лишь темноту. Просто темноту. Мрачным казался и Ави, должно быть, и его сон не отличался буйством красок. Одевшись, я молча дождался, пока Ави дочитает утренние молитвы, и вместе мы выбежали во двор. Мама уже доила мисс Шерри.
Сегодня у нас большой день, сказала она.
Да, мама, вздохнул Ави.
Да, мама, вздохнул и я.
До обеда ничто не вызывало наших опасений, и мы прилежно пропалывали грядки, латали крышу, рубили дрова, стирали, сушили. Ави даже рискнул отвязать мисс Шерри и вывести её за калитку. Первая их совместная прогулка прошла успешно. Мисс Шерри бодалась мало и недолго упрямилась. А потом и вовсе предпочла общению с Ави траву у калитки. Может быть, винтовка в руке брата так ощутимо повлияла на её характер?
Однако вопреки нашим надеждам, после обеда, когда мы только вознамерились сбежать, мама покачала головой и попросила нас помочь ей разобраться в подвале. День незаметно клонился к концу, и мы с братом спешили, делая всё кое-как, потому что понимали, что на ночь глядя мама не отпустит нас к лису. Но тогда, когда мы уже закончили и мама с радостью была готова отпустить нас, нагрянули гости из соседней деревни, привезли сыра и ягод, и нам пришлось остаться. Мы с Ави сидели по правую руку от мамы, и она долго и живо рассказывала соседям о нас. Так, будто бы и ни на день не расставалась с нами. А они только смотрели на неё, пряча удивление, и хвалили её травяной чай. Мы много смеялись. Потому что мама говорила весело и легко. И речь её казалась такой чистой и живой, как ручеёк в поле, где то тут, то там проскальзывали искорки отражённого солнца. Слушать мамину речь, могу поклясться, мы были готовы бесконечно. Никогда ещё не находили мы с братом такого блаженства в слушании другого человека. И, хотя мама зачастую говорила о тех вещах, что тогда ещё были малопонятны нам, мы смирно сидели, раскрыв рты, пока Ави, в конце концов, не дал мне коленкой под столом и не сказал: «Пусть меня расстреляют, если хоть одна ирландская принцесса или королева могла говорить так!»
К вечеру ходившие над полем облака разразились невиданной грозой, и дождь хлынул с неба с такой силой, словно армия лучников обрушивала на противника смертельный шквал стрел. Земля мгновенно превратилась в грязь, а небо, раздираемое молниями, застонало и засветилось. Мы долго не отходили с Ави от окна.