Уже месяц я пытаюсь поймать гастролера: на запах войны, крови и смерти вместе с немцами в наш город пробрался Крампус, или, говоря по-русски, охотящийся на детей рождественский черт. В царящем хаосе никто и не заметил бы его прибытия, если бы он не утащил ребенка моего коллеги, Вила Захарова, прямо из колыбели. На следующий день Вил сообщил руководству комиссии о произошедшем, вышел из штаба и пропал. Все сходятся во мнении, что он отправился на охоту за чертом и не вернулся. Дело отдали мне.
Я поднял милицейские сводки и обнаружил целую вереницу подозрительных новостей, как я и предполагал, особенно много их в ночь на шестое декабря пропавшие дети, рядом здоровые дети, но умершие за одну ночь от обескровливания, еще одному младенцу обглодал кто-то ночью ногу (хотя это могут быть и крысы), а вот некая гражданка Зихтова божится, что видела мохнатую лапу, утащившую младенца в разбитое окно (если мы когда-нибудь доживем до мирного времени, надо будет к ней наведаться для вербовки). В городе множатся аресты за каннибализм, аресты вполне себе реальных людей, потерявших последнюю грань человечности. Так что, сколько детей на счету у моего гастролера, посчитать сложно. Точно знаю, что немало.
Который день я прочесываю коллекторы, подвалы и чердаки в поисках места, где тварь могла свить себе гнездо. Обстановка ухудшается. На католическое Рождество только в Кировском районе зарегистрирована пропажа десяти детей. По городу начинают ползти слухи, а я ни на сантиметр не приблизился к поимке. Начинаю уже подумывать об охоте на живца принести младенца в какой-нибудь подвал да устроить засаду.
Фотокопия статьи Encyclopedia Daemonica, 1932 год, переводное издание, Ленспецпечать, перевод Блюхера А. В
Крампус (нем. Krampus, австр. Klaubauf)
Прямоходящий бес из альпийского региона. Рост от ста до ста пятидесяти сантиметров. Твердый шерстяной покров, окрас чаще всего черный, встречаются и другие варианты. Морда напоминает козлиную и защищена шерстью, глаза похожи на человеческие. Голова обычно имеет два небольших завивающихся рога и острый подбородок с бородкой, во рту расположен длинный кинжалообразный язык. Верхние лапы схожи по строению с человеческими, четырехпалый; нижние оканчиваются раздвоенными копытами. Питается мелкими и средних размеров дикими и домашними животными, человеческими детьми. Особенно активен в охоте первую неделю декабря, что связано с приходом ранних сумерек и началом рождественских празднований в Альпах. Вьет гнезда в темных и труднодоступных местах пещерах, подземельях, на чердаках заброшенных домов. Отдельные особи были замечены в ношении колокольчиков. Впервые описан монахом Йоханнесом Пройслером в четырнадцатом веке. В австрийском фольклоре является спутником и одновременно антиподом Святого Николая: наказывает плохо ведущих себя детей, похищая особо провинившихся и съедая их в рождественскую ночь.
* * *
Работать мне было тяжело, да уже и не очень интересно.
Меня съедала депрессия, что не давала нормально функционировать, но я старался держаться бодрячком ревел в туалете, потом выходил и улыбался всем, делал вид, что все нормально, пытался забыться в работе. Только начальство знало, что я попросил перевестись в оперативники, а сейчас готовился к экзаменам.
Странная штука жизнь. От смерти меня спас тот дневник паренька с шизофренией.
Я долго думал, как сделать это. Вышибить мозги из пистолета? Вдруг рука дрогнет, останусь в живых овощем-инвалидом. Выпрыгнуть из окна? Броситься под поезд? Неэстетично это все, да и тоже можно выжить. Повеситься? Как-то не хотелось, чтобы из петли вынимали мой обделавшийся труп.
Поэтому я решил уйти красиво. Набрал ванную с теплой водой, включил специально собранный плейлист, налил бокал зинфанделя, закинулся таблетками и полоснул себя вдоль запястий. Чтобы наверняка. Лежать надо было минут пятнадцать, так что я стал в последний раз скроллить телефон. Не соцсети, нет, прощаться было не с кем. Смотрел какие-то старые фотки с Леркой, поглядывал на часы, перелистывал треки на любимые места.
И тут мне пришла рабочая почта: «Гляди, какой парнишка забавный». И вложение текстовый файл, озаглавленный «О некоторых особенностях моей работы и странностях Москвы». Сначала я хотел удалить, не глядя, но потом почему-то начал читать. Начал и понял, что хочу узнать, чем закончится его история. Тогда я тяжело вздохнул и выбрался из ванной, чтобы выблевать таблетки, попутно измазав кафель и белый унитаз кровью из слабеющих рук.
Зачем я стремился в оперативники? Искал опять смерти? Наверное. Надоела офисная рутина и сравнение себя с великим предком? Тоже да. Хотел отомстить? Немного, но сам понимал, что это все бессмысленно, да и мстить было некому. Ни одна другая смерть до этого мне так не била по башке, я стал относиться к своей жизни проще: как ни крути, у нас, людей, короткий век и один выход, ногами вперед, либо от естественных причин, либо не очень. Это те, другие жители Москвы, которых мы в шутку звали мертвичами, могли жить столетиями, еще и убивая таких, как я. Или Лерка.
Так что я давил апатию и скуку, отвлекаясь чтением, изучал дневники моего деда из архива. Еще это обязательное чтиво для всех оперативников и часть программы их подготовки, так что это было нужно для будущих экзаменов. Методы самого известного Барченко в нашей династии помогли ему отловить за карьеру десятки гастролеров и тварей, нарушивших Пакт, а еще пересоздать Ленинградское отделение и вырастить сына, который унаследовал дар и тоже стал оперативником, погибшим при исполнении, когда мне было десять. И лишь я просидел полжизни штабной крысой в здании министерства, занимаясь мониторингом и работой с архивами и изъятой документацией.
Где-то в глубине души я вновь хотел обрести вкус к жизни.
* * *
Я наконец-то заставил себя приступить к обязанностям по мониторингу СМИ. Оперативников у нас всегда не хватало, поэтому о многих преступлениях всякой нечисти мы узнавали из новостей. Ну как узнавали, временами натыкались на какие-то следы нелегальной бесовской активности в перевранных донельзя новостях, а потом решали какие-то из них проверить и разработать. Как в «Людях в черном», когда Томми Ли Джонс набирает в ларьке пачку бульварной прессы и находит там подсказку о местонахождении пришельца.
Забавно, что и в третьем десятилетии двадцать первого века это работало. Соцсети, форумы и бумажная пресса. Я регулярно шел в ларек и покупал свежие выпуски «Планеты криминала», «Криминального вестника» и «Тайн Москвы». Содержание их настолько желтое, специфичное и «узкоспециализированное», что никто даже не заботился о том, чтобы завести онлайн-версии или выкладывать что-то в соцсети.
В тот день мое внимание привлекли две истории. Сначала поиск не дал никаких результатов, я по привычке забил в строку «москва монстр» и сделал фильтр новостей за прошедшую неделю, но в рекомендованных оказалась лишь статья «Почему Москва монстр? Как столица высасывает соки из всей страны» от одного известного уральского издания. Следом я просмотрел форумы и соцсети в закладках, там тоже было пусто, за исключением моей любимой анонимной клоаки, где присутствовал раздел про сверхъестественное.
Его содержание представляло собой неконтролируемую и неповторимую мешанину из городских легенд, выдумок начинающих графоманов, переводных западных страшилок, стеба и черного юмора, видоизменяющихся баянов времен зарождения интернета, и прочая, прочая. Найти что-то дельное там было весьма сложно, однако в треде «реальных историй, случившихся с аноном» я регулярно вылавливал что-то заслуживающее внимания.