Сто пять штук Семечки! Разве могло идти то в сравнение с мантами на ужин в приснопамятном Оглоблину рейсе на рыболовном траулере с экипажем в семьдесят пять человек! Оглоблин и лепил-то их тогда несколько ночей впрок, трепетно замораживая в картонных коробках в мясной провизионной кладовой. А потом, к полному изумлению враждебной Оглоблину камбузницы («Никто еще до такого не додумался!») и её тайного судового гражданского мужа пекаря (муж официальный ждал на берегу), принялся готовить на самом настоящем пару! Да. Он же, малохольный, плюс к тем ночам лепки еще несколько ночей до того не спал ворочался, придумывая пароварку в походных судовых условиях: настоящей-то на камбузе сроду не водилось. И придумал-таки голь на выдумку хитра!
Пустые маленькие баночки из-под горчицы были налиты водой и поставлены на дно большой кастрюли, в которую после тоже была налита вода чуть-чуть не до верха тех банок. Кастрюля поставлена на плиту, на банки умощена крышка от кастрюли меньшего диаметра, с тесно уложенными друг к дружке мантами на ней. Теперь было ждать, когда вода закипит, отсчитать сорок минут, и снять аккуратно честно приготовленные на самом, что ни на есть, пару манты: вся недолга!
И вправду: всего-то и «делов»!
Но, Оглоблин запарился тогда не на шутку. Натурально вся спина в мыле! Хоть и варил-парил манты он в двух кастрюлях, но на одну крышку больше пятидесяти штук не влезало, и «замесов» предстояло сделать несколько на такой-то экипаж! Вот и летал он из морозной провизионки в парную камбуза, как электровеник: дело делал народ порадует!
Неблагодарный народ в конце того рейса немалым числом встал на сторону интриганки искусницы камбузницы (обласкавшей уже к тому моменту не одного пекаря) и её бой-френда: сколько морского волка не корми
Но нынче был совсем другой коленкор. Никаких тебе юбок камбузных строго здесь мужской экипаж, и едоки сознавался сам себе Оглоблин дай Бог каждому коку благодарных таких!
Потому, конечно, и манты лепились споро и спокойно. «Спокойствие, не уставал проповедовать суетливому Санчо Оглоблин, для повара первое дело!». Просторный, блистающий стол из нержавейки был полностью чист во всех смыслах для генерального сражения. И достаточно споро прибывающие, ладно скрученные и крепко слепленные манты гренадеры стройными рядами занимали свои позиции на посыпанных мукой противнях.
Даже перерыв на раздачу обеда стал в подмогу часовым «перекуром» от лепки: сегодня Оглоблину выпал тот отдых, что в перемене занятия. Ревнивый к настоящим успехам шефа Санчо лишь краем глаза покосился на затеянное Оглоблиным, но из той же ревности и смолчал.
Сунулся, правда, правдолюбец Миша матрос, сующий во все, без исключения, судовые дела крючковатый свой нос: по своей «яме желудка», которой страдал, на камбузе он высматривал все особенно зорко:
О, это чего на ужин сегодня? с вмиг загоревшимся взором кивнул он на противень с мантами, который Оглоблин еще не успел скрыть с глаз.
Да, посмотрим как получится, холодно отозвался кок.
«Мишеля» он по известным причинам конечно недолюбливал, и не потчевал. Да, и кто же любит, когда лезут ему под руку, приглядывают за каждым шагом, да в спину дышат? Однако, в другом сейчас главное было дело. А вдруг, действительно не получится? Ну, черт его маму знает развалятся эти манты, или слепить Оглоблин их не успеет ведь такое хлопотное, эксклюзивное даже и для берега, блюдо! Матерый шеф, конечно, выкрутится народ голодным не оставит: кинет по-быстрому купаты в духовку, а макароны в кастрюлю с кипящей водой вот тебе и ужин! Но, тот же Мишка, или же дружбан электромеханик, что непременно наведается к шефу после обеда, обязательно раззвонят по всему судну: «Сегодня на ужин манты!.. Манты сегодня на ужин». И начнет судовой народ, слюну глотая, жить предвкушением этого праздника живота. И повалит на ужин счастливо. А тут бах: купатки запеченные с макарошками отварными Обманул шеф, обжал ребятишек!
Вот потому-то и не любил Оглоблин заранее такие деликатные блюда заранее трубадурить только из-за этого.
Споро помыв свою часть посуды по окончание обеда, Оглоблин поспешил возобновить лепку мантов благо, слепить оставалось чуть больше половины. Теста должно было хватить вполне, а вот насчет фарша были сомнения. «Ничего, решил себе Оглоблин, все в моих руках: просто, будут последние манты могут случиться чуть поменьше похудеют».
Но, пока что манты из-под его рук выходили знатные. Тут расчёт был простой то ли слепить пять штук больших на одну порцию, то ли десять маленьких. Понятное дело, кок выбрал первое.
А сам процесс лепки вызывал у Оглоблина только радость всегда. Даже в том, упомянутом уже рейсе пекарь тоже, с его слов, человек Востока, учился у Оглоблина, со стороны, правда, наблюдая.
Смотри, это же так просто: делаешь защип посредине, потом два защипа перпендикулярно: буквой «т». Теперь эти края друг к другу кругом сводишь, защепляешь покрепче: все готов, красавец!.. По мне еще проще, чем пельмени лепить». Пекарь-прелюбодей даже слепил тогда парочку вот, как искусство лепки мантов даже безнедежного лентяя проняло!
Ну, а сегодня руки Оглоблина просто радовались давно забытой работе! Как радовался, и благодарил себя в душе он что затеялся с таким трудоемким делом, что не смалодушничал по ходу разных мыслей от него отказаться, а теперь было абсолютно коку уже ясно доведёт отважно начатое до конца.
И фарша хватило сполна. Больше того сто двадцать шесть мантов в итоге получилось это ж двадцать с лишним про запас! «Если не разварятся, подумал себе Оглоблин, так и по шесть каждому выйдет!».
А все же, неотъемлемое в любом деле это условие спокойствие
Дальше и вовсе все пошло, как по маслу. Маслом подсолнечным смазаны были две большущие крышки, и плотно уложены манты по тридцать пять на каждой уместить удалось! Очень-очень аккуратно, деликатно подцепил Оглоблин ручку крышки крюком-вешалкой половника, и, трепетно придерживая и балансирую вес другой рукой, опустил в объемную кастрюлю, в которой кипела уже налитая «по щиколот» вода и был погружен чуть возвышавшийся над ее уровнем противень. То же проделал со второй крышкой.
Теперь, закрыв кастрюли одну крышкой, другую тазом из нержавейки ( «родная» крышка была сейчас под мантами), оставалось просто ждать сорок минут, да поглядывать, время от времени подливая выкипающую воду.
Времени до ужина у Оглоблина оставалось еще вагон!
Здорово, братэлла! это седой электромеханик Владимир Анатольевич на правах первого дружбана кока (которые хитрован застолбил с самого первого дня), руки в брюки, зашел на камбуз, привычно шаря на ходу взглядом по всем полкам и столам, чем нас на ужин будешь изумлять?
Обычно Оглоблин с напускной грубоватостью всегда отвечал друг неизменное: «Лазанья под соусом бешамель, блин!», а уж потом диктовал действительный ужин. Но сегодня шеф настолько подобрел душой, что проболтался про манты теперь уж было можно.
Так что, приходи, не опаздывай!
Время было вынимать первую партию, и следом загружать вторую. Все также аккуратно, надев при том еще и свои красные краги (что отжалел коку судовой газлэлектросварщик), потащил все тем же крюком половничьим крышку с готовыми уже, честно сварившимися на самом настоящем пару, мантами. И, вопреки своей боязни, не уронил ни единого донёс крышку до стола, где уж на противень красивые и пересадил.
Манты вышли на славу! И без того большие, сварившись, они еще чуточку увеличились в размере, и выглядели, словно на изображении рецепта в интернете, или глянцевой картинки в ресторанном меню.