Бали-и-и-н, потянулся Лёшка, кого там
Если это мама, спроси про Владика, встревожено напомнила Анька.
Дремота отступила. Денис услышал, как Лёшка завозился, поднимаясь и отходя в сторону, чтобы спокойно поговорить. Денис пошевелился, бейсболка сползла вбок. Теперь он видел, что происходит справа от него. Большая Сашкина лапа с длинными пальцами поглаживала Анькино бедро. Анька зло и испуганно прошипела: «Прекрати!»
Денис притворился, что похрапывает.
Ань, ну чё ты ломаешься? шепнул Сашка. Раньше давала, дай ещё
Сашка раскраснелся, в глазах плескалась похоть. «Неужели он меня даже не стесняется?» подумал Денис. Но Сашка был, видимо, убеждён, что Денис не слышит. Через мгновение снова раздалось:
Приветствую!
Денис увидел у своего лица худые ноги в дорогих модных сандалиях и догадался, что это Игорь. Сашка тут же отвлёкся от Аньки, медленно встал и произнёс настойчивым деловым тоном:
А, Игорёк, надо поговорить.
Саш, ну не прям же сейчас, раздражённо ответил тот.
Не сейчас, а когда? У тебя всегда отговорки.
Сашка немного помолчал, сплюнул и добавил сквозь зубы:
Я не могу выбросить на ветер такую сумму.
Саш, я разве не понимаю? сказал Игорь примирительно и даже мягко. Но давай выберем другое место. Только не у меня дома. Настька услышит, разнервничается.
Знаешь, я ведь могу и по-другому поговорить, сказал Сашка, могу и позвать с собой ещё кого-нибудь
Угрожаешь?
Конечно, нет, я пошутил, но
Давай так, пробубнил Игорь, понизив голос, встретимся в нейтральном тихом месте, и я отдам тебе часть, всё сразу не смогу, идёт?
Сашка хотел, наверное, ответить, но тут послышался плеск, а затем шлёпанье босых ног. Лёшка возвращался от пруда, куда спускался для телефонного разговора. Денис наконец прекратил притворяться спящим и резко сел. Голова закружилась, и то ли ему почудилось, то ли всё было действительно так: Лёшка смотрел на Сашку с неприязнью, если не сказать с ненавистью. Его взгляд блуждал от Сашкиных рук к Анькиному телу, Сашка же был всецело поглощён проблемой с Игорем. Денису показалось, что Лёшка зло пробормотал: «Даже не скрываются уже» Но, может, он сказал что-то вроде: «Домой, зая, пора уже» Денис ни за что не ручался.
Он взглянул на часы. Стрелки подползали к четверти четвёртого. Денис проголодался.
Вы ещё остаётесь? поинтересовался он у остальной компании.
О, проснулся, не прошло и полгода!
Лежебока!
Засоня!
Мы пришли позже тебя, так что ещё поторчим тут.
Тогда до следующих встреч, дорогие товарищи! Денис собрал вещи, раздражаясь шуршанием пакета. Оно отдавалось в мутной голове, царапая мозги.
Около половины четвёртого Денис вернулся в Катькин дом. После драматического вчерашнего вечера там стояла полная тишина. Она лилась с висящего над участком неба, окутывала деревья, постройки, той-терьера на лужайке. Казалась даже немного душной и в то же время единственно возможной органичной для этого места, наполненного старыми предметами и воспоминаниями. На крыльце веранды (там, где любила когда-то лежать Найда) Дениса встретила Катька. Она поднесла к губам палец, как бы утверждая, запечатывая эту тишину.
Агаша спит, зайди, пожалуйста, с другого входа, произнесла она еле слышно.
Денис вообще не стремился внутрь. Проследовал на задний двор и, усевшись там на лавочку, воззрился на бывший курятник. Вечер был тихий-претихий, упоительный летний вечер, пахнущий разогретой за день землёй, травой, клевером и дымом далёкого костра. Но из-за угла уже тонкой струйкой кралась прохлада, предвещая приятную свежую ночь.
Незаметно подошла Катька. Опустилась рядом и принялась ковырять носком туфли крошащуюся кромку асфальтовой дорожки.
Не жалеешь? спросила она немного тоскливо.
Нет, совсем, нет, ответил Денис вполне искренне. А ты?
Сейчас нет. Может, пожалею потом
Не надо себя накручивать. Никто никому ничего не должен, никто ни перед кем не виноват. Мы ведь теперь взрослые.
Да, правда.
Катерина встряхнулась и произнесла уже бодрее:
Хочу тебя попросить.
Денис немедленно вскинул брови.
Агаша спит, а мне надо на 2ую Запрудную. Там заказчица, просит разобрать с ней её одежду, что-то переделать. Пожалуйста, побудь недалеко. Вдруг проснётся и чего-нибудь попросит. Ей же трудно ходить.
Да без проблем! сказал Денис, внутренне раздражаясь. Опять возиться с мелкими девчонками! Не подбивает ли Катька под него серьёзные клинья, не примеряет ли уже к нему роль отца?
Ещё некоторое время Катька собиралась, красила ресницы, складывала что-то в пакет, пила чай. В начале пятого она наконец ушла, бросив через плечо:
Вернусь, сделаю ужин.
***
Денис потихоньку заглянул в комнату, где спала Агаша. Она лежала, накрывшись с головой; одеяло давало абрис её худого тела, похожего на маленького зверька. Вместо того, чтобы сторожить девчонку Денис побродил по огороду, снова посидел около часа на заднем дворе. Затем вернувшись на веранду, расположился за столом и стал смотреть на дорожку, ведущую к воротам. Маленьким он также сидел за завтраком или уже после него и из-за кружевных занавесок следил, когда Катька пойдёт гулять. Если удавалось перехватить этот момент, Денис выскакивал из дома и пристраивался к ней. Иногда Катька грызла семечки, сплёвывая кожуру в руку, потому что Василий Иванович устроил бы отменный нагоняй, если бы заметил грязь на участке. Но когда они выходили за калитку, кожуру можно было выплёвывать куда угодно, в том числе на идеально подстриженный газон возле участка соседки по прозвищу Гасилка, которую полагалось время от времени доводить.
Сейчас на веранде Денис медленно пил чай. Пару раз он специально прислушивался, не проснулась ли Агаша, но из комнат позади веранды не доносилось ни звука.
С мыслей о Катьке Денис переключился на Аньку. Вспомнился Сашка с похотливыми, как всегда, ужимками, поющий: «Анюта, вы прекрасны, как Венера» В детстве во время игры в «Клуб» Денису было сладко целоваться с Анькой, хотя та презрительно поджимала губы. Катька же тогда целовалась с ним по-свойски.
В половине восьмого Денис решил поработать и открыл электронную почту, чтобы проверить сколько десятков писем ему уже накидали, но не успел он вникнуть хотя бы в одно из них, как на дорожке, ведущей к калитке, послышались стремительные шаги. Катька бежала по асфальту, и вид её был до крайности странный. Растрепанные волосы развевались красными языками. На бледном перепуганном лице горели покрасневшие от возбуждения глаза. Руки намертво прижимали к груди пакет с мявшимися внутри вещами на переделку, забранными у клиентки со 2ой Запрудной.