Понимание того, что я совершила, приходит не сразу. Первое, что я чувствую, проснувшись ранним утром это солнечный луч оранжевый, теплый, ласково скользящий по щеке.
Всегда любила раннее утро, которым мир просыпается, окрашивая теплым светом и полутенями землю. И профессиональным взглядом художницы, и романтичным взглядом юной девушки.
С улыбкой открываю глаза, и осознание приходит резко. Обрушивается яростным водопадом на душу: я изменила мужу.
Тимур далеко не идеал, но отвечать ему пощечиной низко. А измена именно пощечина, втаптывающая мужчину в грязь.
Как и саму изменщицу.
Тихо, стараясь не смотреть на вторую половину кровати, поднимаюсь, и собираю раскиданные вещи, которые одеваю на ходу. А затем, все же, замираю у самого выхода.
И смотрю на него спящего парня, с которым провела эту безумную, горько-сладостную ночь: возможно, он красив, несмотря на шрамы и синяки, покрывающие его спину, грудь и руки.
Да, он красив.
И, надеюсь, мы больше никогда не увидимся.
Привет, милая, Тимур привычно мажет поцелуем по щеке, приветствуя меня. Надеюсь, ты без меня не скучала.
Вопрос не подразумевает ответа. Лишь вежливую улыбку, которой я и одариваю вернувшегося из Питера мужа.
Ты была в клинике?
Да, отвечаю, и внутри холодею, вспоминая, чем именно закончился тот день. Я не бесплодна. Все анализы подтвердили это, детей я иметь могу.
Но ты не беременна, Тимур стоит у зеркала, и буравит меня своим отражением.
Не беременна, соглашаюсь со вздохом. Мне сказали, что было бы неплохо и тебе пройти обследование. Мало ли
Ты в своем уме? муж оборачивается, и слова его окрашены веселой злостью и недоумением, словно ему приходится с несмышленышем вести диалог. Вика, напоминаю: у меня есть сын. Дело не во мне, а в тебе.
Естественно.
Так я и думала. Дело всегда во мне.
Может, твой сын не такой уж и твой? зло спрашиваю, и тут же жалею об этом, видя, как каменеет лицо Тимура от гнева.
Я бы хотел, чтобы Ратмир был не от меня, но увы, муж резко бросает галстук на кровать, он от меня. Обратись в другую клинику. Наши врачи шарлатаны. Пусть гормоны пропишут, или еще что, но ты должна родить мне, Вика. Должна!
Знаю, я должна. Тогда отец с легкой душой перепишет на мужа землю, богатую золотом и драгоценными камнями, на Урале именно это прописано в брачном контракте: развод запрещен, брак скрепляется ребенком, и все имущество переходит Тимуру Ревазову.
Зря я согласилась на этот брак.
Тимур, я согласна на другую клинику, но ты тоже должен обследоваться, решаю настоять на своем впервые за долгое время. Не во всех бедах женщина виновата, понимаешь?
А ты понимаешь, что у меня есть сын доказательство того, что я мужчина? напускается он на меня. Внешне Ратмир моя копия, к сожалению. Да и после его матери были женщины, которые
Муж не договаривает, но я прекрасно понимаю, что он хотел сказать. Были и другие женщины, которые доказывали Тимуру, что он мужчина.
А я, жена, не могу.
Я схожу к другим врачам, соглашаюсь, понимая, что спорить бесполезно.
С Тимуром Ревазовым не спорят.
Ну и не парься, Юлька подмигивает, и переключает все внимание на бутерброд с красной икрой, аппетитно поблескивающей оранжевым. Было, и было. Это жизнь, детка.
Ты не понимаешь
Да ладно тебе, все гуляют от благоверных, подруга не выдерживает, и надкусывает лакомство, но продолжает говорить с набитым ртом: Я тебе еще раз говорю это жизнь. И всякое случается. А муж твой старик, так что ничего страшного. О чем он не узнает о том не нужно печалиться.
Хм, и зачем я поделилась с Юлей? Чего ждала?
Вряд ли осуждения. Она подруга, и даже если бы и подумала что-то подобное обо мне вслух бы не сказала.
Но поддерживать подобное, и оправдывать это слишком. Хотя в среде художников измены проза жизни. Творческим натурам постоянно нужно подпитываться извне: художникам от натурщиц, артистам от коллег по цеху, гримеров и костюмеров, и так далее.
Думала, меня подобное не коснется, и что я не такая.
Слишком хорошо я о себе думала, как оказалось.
Эй, ты же не расскажешь своему Тимуру о своем маленьком приключении? тревожится подруга, и даже откладывает второй бутерброд, так и манящий сорвавшуюся с диеты Юлю.
Не расскажу. Вряд ли он будет рад, вздыхаю, представляя реакцию мужа на мое признание. Уж точно не скажет мне о том, что это жизнь, и всякое бывает.
Бывает лишь у мужчин, которые полигамны по своей природе.
Женщинам положено быть верными, и рожать по указке.
А, ну тогда я спокойна. А то кто тебя, святошу, знает, Юлька отодвигает тарелку с моими бутербродами к краю стола, а затем сдается, и снова хватает вкусность. Так ты не залетела еще?
Нет, к сожалению.
Или к счастью. Как только рожу ребенка, обратного хода не будет. Слишком отец хочет для меня счастья так сильно, что сделал все, чтобы сделать несчастной. А все из-за богатого ископаемыми клочка земли за Уральскими горами.
Не достанься он отцу в наследство, быть бы мне обычной студенткой со всеми вытекающими: вечеринки, парни, художественные выезды и прочие радости юности.
Вообще, это так тупо, рожать ребенка в двадцать лет, пускается обжора-подруга в сентенции. То есть, понятно, что тебе двадцать один стукнет, если сейчас залетишь, но все-равно. Вот меня мать родила в девятнадцать, и что?
Что? послушно повторяю я, хотя с Юлей согласна.
Да то, что не молодость у нее была, а кошмар! Нет уж, нужно сначала повеселиться, а годам к тридцати уже рожать, когда и в голове умные мысли будут, и воспоминания кое-какие накопятся.
Юль, каждому свое, спорю я из протеста. Меня мама тоже в девятнадцать родила, но она никогда не жаловалась на жизнь. Папа ее на руках носил, помогал во всем.
За что и был прозван подкаблучником.
Оказывается, это стыдно жене помогать по хозяйству. А уж дочерью заниматься, а не телевизор на диване смотреть вообще не по-мужски.
Слушай, понижает Юля голос, а ты не хитришь? Мне можешь признаться: таблетки пьешь, да? Ну, чтобы не залететь. А мужу свистишь, что не получается.
Нет, Юль, я и правда не могу, машинально оглаживаю ноющий в последние дни живот. Может, врачи что-то напутали, и я бесплодна. Или дело в самом Тимуре, хотя у него уже есть ребенок. Но вдруг он чем-то болел, и стал бесплодным не знаю, но проверяться он отказывается.
И гонит меня на гормональную терапию, благо все врачи, слыша об этом, крутят у виска.
Дела, тянет моя верная слушательница, с жадностью глядя на мое яблоко, которое я отдавать не собираюсь. А с этим, с Рустамом ты хмм защищалась?
Вроде да, смущаюсь от этого вопроса, но затем приходит чувство сильнее, чем смущение страх. Надеюсь, он предпринял меры. Очень надеюсь!
Не хватало еще чем-нибудь заболеть для полного счастья.
Внеплановая беременность мне точно не грозит.
Эх, жаль ты не сфотографировала его, подруга встает, обиженно наблюдая, с каким аппетитом я вгрызаюсь в желтое, сочное яблоко. Люблю высоких брюнетов.
А я не люблю, отрезаю, и встаю со стула.
Пора на занятия.
ГЛАВА 2
РАТМИР
Горькая девочка со вкусом ягод на губах вот она какая, оказывается. Могу понять, что нашел в ней отец.
Печаль синих глаз.
Надежду легкой улыбки.
Она ушла, пока я делал вид, что сплю. Торопливо собралась, стараясь не шуметь, но я услышал, как птичка вылетела
Пусть летит!
Я знаю, где ее клетка.
Как мать? дед сидит, прислонив трость к своему любимому креслу, и буравит меня фамильным тяжелым взглядом. До сих пор страдает?
Страдает.
Бабам лишь повод дай пострадать. И нашла из-за кого из-за моего сынка, дед сплевывает на пол.
В других эта привычка раздражает, но не в нем. Пожалуй, за всю жизнь я только его и мать любил. И отца, будучи совсем мелким, пока не понял, что сыном он меня не считает.
Мама любит его. Больной любовью, одержимой, неприятно об этом говорить, но и молчать тяжело. Она меня с ума сводит. Нашла бы уже кого-нибудь другого, и перестала хоронить себя заживо.