Этого от тебя и не требуется, сын, лёгкая улыбка тронула бледные губы Понтифика. Я сделаю всё сам. Ты же лишь поможешь мне создать декорации для этой захватывающей драмы.
Виновный в смерти Верховной Жрицы поплатиться за это жизнью.
Без сомнения, согласно склонил голову Понтифик.
Император помолчал.
Кем ты решил пожертвовать на этот раз?
Думаю, учитывая озвученные тобой выше обстоятельства, тебе лучше этого не знать.
Ты должен понимать, что Тёмными обязательно будет проведено расследование и тех, чью вину докажут, не смогу защитить даже я. Если осуществится то, что ты задумал, поднимется такая буря, успокоить которую можно только кровью. Уверен ли ты, что это будет меньшим злом, отец?
Зло не бывает меньшим или большим, зло это всегда зло, усмехнулся Понтифик. Но не беспокойся, никто из Светлых не окажется в этом замешан. Честь нашего Клана не будет запятнана кровью. Всё произойдёт само собой
Император замер, ожидая продолжения, но Понтифик внезапно умолк и даже устало прикрыл глаза. Какое-то время сын буравил отца взглядом, но поняв, что продолжения не будет, откинулся на спинку кресла и задумчиво опустил голову на сплетённые пальцами ладони.
Чего ты хочешь от меня?
У твоего сына скоро день рождения, ты ведь собираешься его отпраздновать?
Адриан удивлённо поднял брови:
Конечно, так же, как и всегда.
Пусть в этом году всё будет немного торжественней. Лукасу ведь исполняется семь, священное число Ильтаира, чем не повод устроить пышное празднество? Может быть, даже бал? Обязательно нужно пригласить оба Великих Клана, чтобы Верховные Жрецы обоих начал благословили юного принца именем своих богов. Чем больше будет народу, тем лучше.
Не вмешивай в это моего ребёнка, ледяным тоном произнёс император.
Успокойся, ему ничего не угрожает, если ты сделаешь всё как я говорю, пристально глядя ему в глаза, произнёс Понтифик. Мы же не можем упустить такой прекрасный повод продемонстрировать мир и равновесие, царящие в Империи.
Адриан сжал подлокотники кресла так, что побледнели костяшки пальцев.
А если я откажусь? тихо спросил он.
Не думаю, что ты поступишь настолько неразумно. Ты же понимаешь, что повод собрать всех в столице я всё равно найду, но тогда, боюсь, он будет менее радостным.
Император молчал.
Ну же, Адриан, не упрямься, ты же сам понимаешь, что другого выхода у тебя просто нет.
Если то, что случится, как-то затронет моего сына или жену, клянусь, я тебя уничтожу, чуть слышно проговорил он наконец.
Вот и договорились, с улыбкой поднимаясь резюмировал Понтифик. Отрадно видеть, что ты по-прежнему послушный сын, почитающий отцовскую волю.
Глава 20.
Адда торопливо шла по вырубленному прямо в теле скалы коридору, освещённому неверным светом висящих вдоль стен факелов. Звук е1 тихих шагов, отражаясь от каменного потолка и пола, эхом бежал впереди, оповещая о её приходе. Великолепная акустика была создана в этом коридоре не случайно. Каждый шорох, каждый шёпот разносился далеко вперёд и долетал до Стражей, охраняющих вход в сердце Чертога, Великий Храм Аусеклиса, главное святилище Тьмы. Попасть сюда незамеченным было просто невозможно. Сеть защиты оплетала единственный ведущий к вратам коридор невидимой многослойной паутиной, а сам ход был сконструирован так, чтобы многократно увеличивать даже самую слабую звуковую волну. Кроме того, коридор был полон хитроумных механических ловушек, которые активировались в случае тревоги охранной системой. Это, не говоря о том, что Святилище располагалось в самом центре той неприступной скалы, что служила основой Чертогу, и чтобы попасть туда, нужно было пройти все уровни его внешней защиты. Да и тайная дверь в коридор, ведущий к Святилищу, была вырублена в скале так искусно, что различить её среди окружающих каменных стен было невозможно до тех пор, пока сложный, спрятанный в скале механизм не придёт в действие и дверь не начнёт открываться.
Приближаясь к Храму, коридор расширялся, вытягивался вверх и кончался вратами в два человеческих роста. Обитые кованым железом створки украшала серебряная восьмилучевая звезда. Эта октаграмма была божественным знаком Аусеклиса, символом, несущим в себе Его имя, имя Утренней звезды, засиявшей до срока и за это низвергнутой во Тьму, и теперь освещающей дорогу всем, чей путь к познанию лежит через мрак невежества. Надпись над вратами гласила:
«Идущий Светом не видит Тьмы, идущий Тьмою видит и Свет, и Тьму. Если ты готов, войди и прозрей».
При приближении Адды тяжёлые створки с натугой распахнулись, и она вошла в полумрак храма. Святилище было небольшим, особенно по сравнению с храмом Аусеклиса в столице, но здесь и не должна была собираться толпа, вход в святая святых дозволялся лишь избранным. Вероятно, когда-то, строители древности использовали для его создания естественную пещеру. Высокий свод её тонул во мраке, настолько первозданном и непроницаемом, что пламя факелов пугливо жалось к стенам, не смея вступить с ним в борьбу.
В центре Святилища стоял алтарь, созданный искусным мастером из цельного чёрного агата. Этот камень был самым большим Источником энергии Тьмы, найденным за всю историю существования Тёмного Клана. Форма алтаря представляла собой правильный восьмиугольник, в который была вписана выточенная в камне восьмилучевая звезда.
В толще скалы напротив алтаря было пробито небольшое, круглое отверстие. Сейчас, слабо проникавший сквозь него дневной свет, падал точно на октаграмму, подсвечивая её, вырывая из окружающего мрака. Ночью, стоящий перед алтарём видел в каменном окне звезду Аусеклиса. Хитрая отдушина была выбита таким образом, что казалось, звезда загорается на ночном небе прямо над октаграммой.
Адда зажгла массивные чёрные свечи, стоящие в каждом луче звезды. Сняла с шеи гемму и опустила её в центр созданного свечами огненного круга. Опустилась на колени, положила руки с двух сторон от геммы, ощущая ладонями холод алтаря, закрыла глаза.
Великая Изначальная Тьма, взываю к тебе, дай мне силы идти! Свет Утренней звезды взываю к тебе, укажи мне путь! Великий Аусеклис, взываю к тебе, дай мне цель моего пути! прошептали её губы слова ритуала.
Большой и указательный пальцы рук коснулись геммы, замыкая круг, и через них потоком полилась энергия. Она чувствовала, как её амулет сливается с алтарём, тонет в нём, как в огромной чёрной бездне и одновременно, её аура перестаёт быть цельной, растекается, растворятся в энергетическом вихре. Её сознание становится крохотной искоркой, одной из миллиардов других, кружащихся в водовороте времени. Они тянут её за собой, зовут в глубину. Но ей туда нельзя, пока нельзя. Она должна найти ответ. Есть ли среди этого бесчисленного множества живых огней, тот, что мерцает подобно ей?
Есть, есть, шепчут ей искры. Мы уже видели такой свет, он давно танцует с нами, ищи, ищи!
И она ищет, ищет, забыв про время, холод камня и затёкшее от долгой неподвижности тело. Ищет и не находит опять. Ей кажется, что она чувствует его очень близко, где-то совсем рядом, но не может увидеть.
***
Адда тряхнула головой, и нахлынувшие воспоминания померкли и растворились как дым. Она будто очнулась, с трудом возвращаясь в реальность. Сколько прошло времени? Несколько секунд, минут, часов? Она по-прежнему сидит на скамье у фонтана, вода с тихим журчанием привычно стекает вниз и солнечные блики всё так же играют на её прозрачной глади, и всё же что-то неуловимо изменилось в мире вокруг. Она чувствует это пронзительно и остро, и вдруг понимает, что видения ушли, а ощущение чужого присутствия осталось. Кто-то был с ней рядом, был здесь, совсем близко, в двух шагах.