Однако на допросе Алиса не сломалась. Полчаса тишины с нею ничего не дали. Как будто она сама была беззвучием, при том что чем-чем, а тишиной-то она не была. В ней бушевала буря, с которой он, Тимофей, не смог найти точки соприкосновения. А значит Значит, что-то тут не так.
Поэтому он надевает пальто, спускается вниз, садится в свою машину, потемневшую от времени (или от городской грязи?), и едет.
Дом Алисы, Живарев переулок.
Там же, где Глухарев переулок, а еще Грохольский переулок, 1-й Коптельский переулок и Астраханский переулок сплошь переулки. Приятный район неподалеку от Садового кольца.
Александр Иванович. Пенсионер. Живет в городе Москве. Перед тем как выйти на прогулку, он любил сесть на диван и несколько минут провести в молчании.
Его жена говорила: «Ты изображаешь из себя старца». И на такие слова он сердился. «Какой же я старец, упрекал он ее, я муж твой». Словно быть хорошим супругом это что-то приземленное.
У него был любимый серый плащ. Никто уже не помнит, когда тот появился может быть, двадцать лет назад, а может, больше. Вещь она и есть вещь, зачем о ней помнить что-то? В этом плаще он ходил и летом, и осенью, и даже ранней весной, когда солнце уже светит, но земля и воздух еще холодные, а ветер пронизывающий.
В кармане плаща обычно помещается среднего размера книга. Иногда блокнот, в котором Александр Иванович ведет беспорядочные записи. Например, о том, куда пропала тишина. Или почему человек боится оставаться надолго один.
Жена любила Александра Ивановича, этого странного и глубоко погруженного в себя человека. «Можно подумать, ты птица, говорила она, из тех, что месяцами парят над океаном, спят на лету, и вся жизнь их проходит в пространстве между небом и водой».
Говорила с легким сожалением. И таким осторожным образом в их жизни возникали разногласия: один говорит сам с собой, а человек рядом молчит. Собственно, слова зачем они нужны, если все идет как идет и вряд ли что-то поменяется?
Поэтому, когда Александр Иванович чувствовал, что жена не может с чем-то смириться, то, надев серый плащ, покидал ее. Чаще всего ближе к ночи, когда все вокруг затихало и сам город говорил: пора спать.
В тот вечер воздух был плотнее обычного. Осенняя влажность. Мельчайшие капли воды блуждали над асфальтом, над травой и между ветками деревьев. Каждая отражала в себе свет фонарей и огни проезжающих машин.
Он подошел к скверу. Увидел на скамейке одинокую девушку, которая курила, и сел с ней рядом. Пожилой интеллигентный мужчина. Молодые люди таких любят.
Все вокруг было похоже на темное покрывало, которым закрыли деревья. А они вдвоем на персонажей из фильма, где режиссер делает все, чтобы в кадр не попадали яркие цвета.
Она продолжала смотреть куда-то внутрь себя словно древний созерцатель, который либо уже познал весь мир, либо на подступах к этой истине.
У вас не будет сигареты? спросил через пару минут Александр Иванович и развел руками: мол, вот незадача, забыл свои дома.
Девушка протянула ему пачку. Он поблагодарил.
Потом спросил ее имя и стал сопричастником событий, о которых лучше бы ему не знать.
Что вам нужно от меня? спросила наконец она и удивилась своему же голосу бесцветному и почти неслышному.
Александр Иванович покачал головой: ничего не нужно. Но еще одну сигарету он бы попросил. Если можно, конечно.
Взгляд ее был страшнее голоса. Поэтому Александр Иванович спросил:
Что у вас случилось?
Вежливое участие.
Это вам лучше расскажет следователь, ответила она. Моего парня нашли мертвым. Какие-то несостыковки, поэтому я под подозрением.
Что же это такое?! Час назад он слушал вопросы жены, а сейчас ответы преступницы.
(Возможно, преступницы, она же под подозрением.)
А он пенсионер.
А кругом дома, и все дома один на другой не похожи, не то что в спальных районах. Слава богу, они живут не на окраине, где все одним цветом, а в центре города. Садовое кольцо нечто вроде Ватикана, где ты можешь спокойно выйти вечером на улицу, а на тебя будут смотреть доходные дома XIX и XX веков. Ладно, не Ватикан.
Единственное, что выбивалось из общей картины, это даже не пара панельных высоток, а огромное здание японского посольства. Гигантская серая коробка, у которой и окон-то нет, а вокруг высокий бетонный забор с колючей проволокой, словно напоминание: мирный договор между странами еще не заключен. А значит, война. Сейчас они сидели к нему спиной. Спиной к Японии. И ко всему вокруг.
Мимо пробежала собака и скрылась среди деревьев. Несколько голубей ходили вдоль луж, боясь прикоснуться к воде (странно, должны же спать). Редкие автомобили проплывали по переулку. В окнах понемногу гасли огни. А миллионы звезд продолжали скрываться за тучами.
Александр Иванович повернулся к Алисе. «Она либо сейчас встанет и уйдет, либо мы станем товарищами», подумал он.
Только не нужно сочувствовать, сказала девушка. Слова ей давались тяжело, это было заметно. Как будто она не была приучена говорить либо внезапно разучилась.
Александр Иванович вспомнил, как однажды встретил на улице женщину, давным-давно. Тогда он был моложе, и так много вещей казались ему важными! Он заговорил с ней, но женщина ничего не ответила. Потом он понял, что она его не слышит. А ему и в голову не приходило, что глухие от рождения люди могут выглядеть, как и остальные! В память об этой встрече у него осталась записка. «Я ничего не слышу, но все вижу. И вижу, что вы мне не подходите».
Где вы живете? спросил он у Алисы.
Кивком Алиса указала на противоположный дом. Значит, почти соседи.
Вечерний асфальт покрыт тончайшим слоем капель, поэтому перестал быть серым. И все вокруг приобрело синий оттенок с переливами в еще более синий. Красные и оранжевые блики, которые отбрасывают фонари и фары машин. Все походит на тщательно обработанную фотографию, когда какие-то цвета подчеркиваются, а другие убираются и получается иная реальность.
Тимофей остановил автомобиль неподалеку от сквера. Он хорошо видел Алису и человека рядом с ней. Оба курили и походили скорее на добрых товарищей.
Ничего-то он о ней не знал. Да и никто не знает. И вообще, зачем он только внушил себе, что в происходящем кроется загадка? Возможно, все яснее ясного. Люди убивают себя. Давид убил себя. Славный парень, у которого что-то пошло не так. А если в каждой вдове искать убийцу, то
Пришло короткое сообщение от Варвары. Она снова не пошла домой, а осталась в участке. Смогла найти что-то интересное и завтра расскажет.
Ну что ж, хорошо. А ее семейные проблемы его не волнуют.
Рассказы моей жены, Анисии. Книга, которую она таким образом пишет.
(«Я просто хочу, чтобы ты все знал»).
Как люди, глядя на одно и то же, видят вокруг себя разное.
Девушка-архитектор, бредущая по Рождественке с подрамником. В наушниках музыка. Мечтает о любви
Монахиня из соседнего монастыря. Ее обступают яркие машины, мишура из витрин и рекламные вывески с полуголыми барышнями
Молодой человек из тех, что следит за собой. Все эти вывески с женщинами для него. Он скользит по ним взглядом. Потом, конечно же, утыкается в смартфон. И теперь уже кажется, что взглядом скользит по нему жизнь
Сосредоточенная женщина, которая выглядит по-деловому, и вся она собранная, если не сказать «выверенная». Ее взор, как и у монахини, тоже устремлен куда-то внутрь себя. Но лицо напряжено, и нет на нем выражения покоя
Или нищий поэт, которому довелось жить в то время, когда поэты никому не нужны. Ходит себе по осенним улицам. Одет неброско. Рисует картины в голове образы города, так он это называет.
(ВЫБЕРИТЕ ПОНРАВИВШИЙСЯ ОБРАЗ)
Лоскутное одеяло: желтый, красный, черный и зеленый цвета, перемешавшиеся, но при этом четко очерченные и при близком рассмотрении также четко структурированные: на поверхностях домов, машин и витрин. И мелькающие то тут, то там разноцветные точки чем бы они ни были.