Вера чувствовала себя тряпичной куклой, с которой творили всё что вздумается. После она бежала домой, пряча лицо от прохожих и повторяя бесконечной чередой: «Никогда больше! Больше никогда!» Но прошло несколько дней, отвращение притупилось, а на смену ему с новой силой навалилась тоска. Чем дольше Вера пряталась от воспоминаний об Исгаре, тем мучительнее было их возвращение. Стоило на время забыться, как они обретали свежесть и остроту, будто расставание с демоном случилось вчера, а не несколько лет назад. Спасаясь от терзаний, она вновь искала встречи с Вяземским. И так металась по бесконечному кругу от мерзости к отчаянию.
В августе Вербицкий покинул город и оставил пост зама по лечебной части. Вера заняла его место. После смены коллеги накрыли стол и отмечали назначение. В разгар торжества неожиданно появился Вяземский с огромным букетом.
Быстро же у нас новости разлетаются. Вера едва справилась с изумлением. Кирилл тщательно скрывал их отношения, а тут вдруг цветы у всех на глазах. Видимо, новая должность придала ей привлекательности, раз он так осмелел.
Ты о чём? Удивление вышло фальшивым. Я просто решил встретить дорогую мне женщину и неожиданно попал на праздник. Может, хватит нам уже скрываться?
«Что ж с того? Я тоже не влюблена. Он моё спасение от пустоты, ниша, куда бегу от боли».
Девочки ещё не вернулись из лагеря. Вера впервые решилась пригласить Кирилла к себе. Осмотрев квартиру, он проворчал одобрительно:
Годится. Только спальни я не нашёл.
В ней не было необходимости.
Ты меня разыгрываешь? У тебя, должно быть, десятки поклонников. Такая женщина не может не увлечь.
Врать у тебя получается плохо.
Вера, я говорю искренне!
Впервые он попытался быть нежным. Вера устала от долгих ласк и чувствовала только раздражение. Тело не откликалось. Кирилл пыхтел, злился, но тоже не мог возбудиться. Отчаявшись добиться готовности от мужского естества, ушёл курить в кухню. Вера отправилась следом. Он хмуро дымил в открытое окно, не заботясь о том, что его могут заметить соседи. Услышав её шаги, буркнул:
Только не надо меня успокаивать!
Она впилась ногтями ему в спину. Он взвыл. На коже проступили багровые полосы. Обернулся с бешеным оскалом, схватил за горло, повалил на пол и уселся верхом на грудь. Свечение полыхнуло страстью.
Глава 8. Расправа
Вера разглядывала себя в зеркало. После недели жизни с Вяземским чистыми от побоев остались лицо и кисти рук. На груди, животе, бёдрах и ягодицах красочной палитрой растеклись следы укусов: багровые это свежие, чёрные и фиолетовые трёхдневные, а жёлтые и зелёные уже проходящие. Из некоторых ещё сочилась сукровица. Надо бы заклеить их пластырем, чтобы кровавые пятна не выступили на одежде. На лодыжках и запястьях следы от верёвок. Придётся, несмотря на жару, надеть плотные чулки и тёмную блузку с длинным рукавом.
С того дня, когда Кирилл заявился в поликлинику с цветами, их отношения перестали быть тайной. Больше того, Вяземский будто выставлял их напоказ. На людях был безупречно внимателен и заботлив, но стоило им остаться наедине, как он превращался в зверя. Веру пугало, что это её в нём и привлекало. Прежде они встречались нечасто, раны и синяки успевали сойти к следующему свиданию. Сейчас, рассматривая в зеркале своё истерзанное тело, она думала, что пора расставаться.
Вяземский выбрался из постели, с хрустом потянулся и прошлёпал в кухню.
Доброе утро, хмуро пробормотала она ему вслед. Завтра дочь возвращается. Мне придётся ходить по дому в футляре.
Кто виноват, если ты не заводишься по-другому.
Ты тоже. Кстати, собери свои вещи. У меня больше встречаться не будем.
С чего вдруг? Проблема в дочери? Так давай поженимся.
Кирилл, ты не понял. Дело не в приличиях. Я не позволю тебе остаться наедине с ребёнком. Ни на миг!
За кого ты меня принимаешь? Меня интересуют не маленькие девочки, а их матери. И вообще-то, я только что сделал тебе предложение.
Я польщена, но нет.
Почему?
Супругов должно связывать нечто большее, чем любовь к извращениям. Мы же чужие друг другу.
Он подошёл сзади, обхватил её за плечи, сунул ладонь в промежность и с силой защемил кожу.
У меня есть для тебя подарок. Дикари сшивают своим маленьким дочерям половые губы, а в брачную ночь супруг разрезает сросшуюся плоть и берёт жену, пока она истекает кровью. Я хочу проделать это с тобой.
Вера оттолкнула его:
Ты омерзителен. Убирайся!
Вяземский усмехнулся:
Ты сама не лучше. А теперь мысль о брачном ритуале засядет в твоей голове. Сколько ты сможешь ей противиться? Не пройдёт и недели, как прибежишь ко мне и будешь умолять зашить свою дырку.
И не мечтай! Забирай свои пожитки и проваливай!
Напоследок он оставил ей пару новых укусов и ушёл посмеиваясь.
Весь день Вера старалась не думать о Вяземском. На работе отвлечься оказалось несложно.
«Ничего, переживу. Завтра девчонки вернутся, не до страстей станет. Может, пострадаю немного, но время всё лечит. Надо просто перетерпеть. А что до Исгара, так жила же я с этой тоской столько лет. И сейчас справлюсь. Навалится, потом притупится».
Дома Вера затеяла уборку, приготовила обед для девочек, а после присела отдохнуть с книгой. Чтение тоже неплохо отвлекало, пока сюжет не повернул к свадьбе. Жуткий брачный ритуал, о который рассказал Вяземский, завладел мыслями. Веру одновременно и пугало, и манило это изуверство. И то, что она хотела истязания, пугало ещё больше.
«Интересно, он переживает из-за нашей ссоры? Или ему всё равно? Что он сейчас чувствует? Тосковать он, конечно, не будет. Но должен же жалеть или злиться, в конце концов».
Любопытство не давало покоя. Вера отложила книгу, сделала себе чай и вышла на балкон. В доме светилось несколько редких окон.
«Уже так поздно? она и не заметила, как наступила ночь. У него сегодня дежурство. Больные в отделении уже уснули. Чем он занят? Как воспринял мой отказ? Может, всё-таки взглянуть? Мельком, не копаясь».
Вера добралась до свечения любовника и ахнула: от него исходили розовые струйки страсти.
«Он скучает, томится, а я сижу тут. Когда мы ещё увидимся? При Надюшке я не смогу бегать к нему когда вздумается».
Вера быстро привела себя в порядок, накинула плащ и вышла в ночную прохладу.
В тихом и тёмном отделении свет горел только в смотровой. Вера прокралась на цыпочках, чтобы не потревожить больных. Остановилась под дверью и прислушалась. Из кабинета доносились скрип кушетки и сдавленные женские стоны. Вера выпустила рецепторы. Вяземский и правда был охвачен страстью, только не к ней, а к молоденькой девчонке, с которой был сейчас. Вскоре Кирилл глухо зарычал. Девушка тихо рассмеялась:
Я лучше твоей хромой старухи?
Послышался мягкий шлепок.
Сама знаешь, что лучше. Не такая уж она и старуха, ей тридцать пять.
Да? Я думала глубоко за сорок. Кирюш, как тебе не противно с ней?
А что ты предлагаешь? Отказаться от её тёплого крылышка, от трёхкомнатных хором и тесниться у твоих родителей в домишке-засыпушке в надежде, что через год нам выделят комнатёнку в коммуналке?
Что ж такого? Все так живут.
Я не все. В нашей жизни удача с неба не падает. За возможности надо хвататься зубами. В сентябре будет решаться, кого из гинекологов отправят на повышение. Думаешь, мне, не проработавшему тут и года, что-то светит без влияния Горюновой? Или ты мне поможешь? В моих планах уехать работать за границу. И счастливый билет вытянет моя дражайшая будущая супруга.