Среди закусок всегда стояла в креманках на льду черная икра ненавязчиво, интеллигентно, глаз не мозолила.
Сегодня к Вадику прилетели один очень нужный ему генерал и один довольно бессмысленный, но все-таки губернатор, а с ними еще их компаньонка известный телеведущий, и Вадик лично ездил в аэропорт встречать не только всех их, но и живых устриц, и провел полночи, перебирая свой винный погреб, занимавший весь цоколь дворца, вылез оттуда, не замечая, что его лысина затянута паутиной. Вероника заметила и долго и зло смеялась.
Прямо у входа гостей, как всегда, встречало на деликатной тележке неизменное блюдо английских сэндвичей с огурцом.
Но для начала, леди и джентльмены, позвольте аперитив, объявил Вадик и откупорил виски. Виви, ты все знаешь про этот виски. Расскажи страждущим.
Вадик так делал всегда, и раньше Веронику это не утомляло, она считала это своей справедливой обязанностью, а теперь вдруг почувствовала себя пятилетней девочкой, которую в обмен на новогодний подарок поставили на табуретку читать стишок про Ленина, а она и кто такой Ленин не знает, и на табуретке стоять боится, и обижается, что никто не хочет дарить ей подарок просто так, без стишка.
Это сингл молт фаундерз прайвэт селла, отчеканила Вероника. Прайвэт селла значит, частный погреб. Виски из Норфолка. Вы же знаете, весь лучший виски из Норфолка, с восточного побережья Англии.
Правда, она похожа на Мэри Поппинс? с гордостью сказал Вадик.
Женщины попросили показать им дворец. Вероника проводила экскурсию автоматически, повторяя заученный текст про царского генерала, влюбленного в свою жену то ли княжну, то ли княгиню, с отрепетированными повествовательными интонациями.
Пока заученные слова сами вываливались из Вероники, она пыталась усилием воли хоть на один этот вечер вытравить из своей головы мысли о Вачике.
Он как вистерия, думала Вероника, вспоминая главу из книжки «Руководство начинающего садовода», там было написано про самое красивое из всех вьющихся растений, рядом с которым любая другая лиана кажется просто травой.
«Вистерия подавляет все другие растения, отбирает место, так что рядом с ней даже кампсис и жимолость будут безжизненны». Один раз посаженная, вистерия сминает под собой и балкон, и беседку, и выкорчевать ее до конца никогда нельзя она всегда возвращается.
Сколько у тебя прислуги тут? спросила Полина, дочка вдового генерала, строгая тридцатилетняя девушка с очень прямой спиной и самоуверенным подбородком, чем-то похожая на Веронику.
Да нисколько. Кухарка только и домработница. Мы же вдвоем. Едим мало. Вадик не любит, когда много людей.
А платишь сколько? уточнила Полина. Генерал не был богат не потому что не имел возможностей разбогатеть, а потому что был глуп и небрежен; и дочка его с детства привыкла считать деньги и завидовать тем, кто их не считает.
Пятьдесят. Вадик говорит, что много.
Конечно, много! С ума ты сошла, сообщила пухленькая жена губернатора. Я своих еще штрафую, если накосячили. Иногда все пятьдесят на штраф и уходят.
И на что они живут, если косячат? спросила Вероника.
Это не мои проблемы, сказала жена губернатора. Хочешь жить не косячь.
Вероника задумалась о том, сколько это пятьдесят тысяч. Наверное, это меньше, чем босоножки жены губернатора, но, возможно, больше, чем очки ее мужа.
А странно, да, что ваша прислуга до сих пор вас всех не зарезала? спросила Полина.
Подожди, еще зарежут, рассмеялась неухоженная пожилая блондинка, вполне довольная жизнью с телеведущим, про которого все знали, что он гей.
Женщины вернулись в столовую, и как раз подъехал генерал. Весь сегодняшний день он провел на перепелиной охоте, и его лицо было слегка исцарапано ежевичными плетками. Генерал добродушно швырнул на стол целую связку пепельных перепелок, нарушив Вадикину педантичную сервировку. Телеведущий бросился разглядывать перепелок и, всплескивая руками, поздравлять генерала. Вадик поспешил подать генералу водки он знал, что тот не пьет виски и вообще не пьет ничего, кроме водки, но водку Вадик все-таки подготовил английскую.
Генерал был особенным гостем не только потому, что он был генерал, мало ли в России генералов, не только потому, что он давно уже думал исключительно приговорами, как режиссеры думают сценами, а операторы кадрами, не только потому, что ходили слухи, как он в восьмидесятые, в Дрездене, в одной очень щекотливой ситуации очень правильно себя повел, но еще и потому, что именно он помог Вадику купить этот дворец, последние сорок лет числившийся на балансе одного силового ведомства, и теперь именно от него, генерала, зависело, чтобы этот дворец у Вадика не отобрали обратно.
Генерал зачерпнул своей вилкой полкреманки икры.
А хлеба с маслом дадут? Как мы славно постреляли сегодня! Еще на ночную рыбалочку завтра на лодочке! Лодочка-то есть у тебя, боец?
Все организуем! подтвердил Вадик.
Только яхты вот эти ваши не надо мне. Просто лодку организуй, катерок какой-нибудь.
Ну какой катерок, Пал Палыч? суетился Вадик. У меня и нет катерка никакого.
Ну что ж делать. Уговорил, согласился генерал. На яхте и удобнее. Поспать можно. Поспать, а потом барабулечка, камбалка. Да, боец? Ну что? За Россию?
Генерал поднял рюмку английской водки, оглядел стол свинцовым взглядом, чокнулся с одним Вадиком и мокро поцеловал его в щеку.
Вадик плавно повел вечер к тому, чтобы садиться за стол:
Приветственное слово предоставляется губернатору и, с разрешения товарища генерала, прошу всех садиться!
Губернатор, усталый молодой человек с тяжелыми, не по возрасту, мешками под глазами, взял за руку свою пухленькую жену и сказал:
Я коротко. Поскольку я молодой губернатор или, как нас называют, губернатор-технократ, одна журналистка как-то спросила меня, какой у нас, у технократов, кипиай. Мол, раньше кипиай был, чтобы «Единая Россия» на выборах собрала не меньше семидесяти, но не больше начальника, а теперь какой? И я сказал ей: «У нас, у технократов, барышня, один кипиай не сесть». Так выпьем же за то, чтобы никто из здесь присутствующих не сел.
Разумеется, приглашать всех садиться после этих слов было как-то неловко, и все остались стоять. Вадик волновался лед под черной икрой начинал неопрятно таять, да и вообще черную икру неудобно есть стоя она падает.
Ну что, может, уже присядем? спросил он наконец, выдержав паузу, и делано рассмеялся.
Ты? Присядешь обязательно, пошутил телеведущий, считавший своей обязанностью поддерживать веселое настроение генерала. Генерал расхохотался, отчего из его рта брызнул фонтанчик черной икры с пережеванным белым хлебом.
Вадик смутился, не понимая, как ему реагировать, и обернулся к жене.
Что по этому поводу имеет сказать история средневековой Англии? задал он первый попавшийся вопрос, который, как ему показалось, мог бы разрядить атмосферу.
Вероника непонимающе смотрела на мужа и помогать ему не собиралась.
Понятно. История средневековой Англии по этому поводу молчит, неловко улыбнулся Вадик.
Генерал, продолжая хохотать, потянул свою рюмку и свои мокрые губы к телеведущему.
А вы читали последнюю книжку о войне Алой и Белой розы? вдруг спросила Полина, обращаясь к Вадику с таким видом, как будто здесь больше не к кому было обращаться.
Сколько раз тебя просил не говорить «последний», а говорить «крайний», поправил ее генерал.
Пап, а ты не боишься, что тебя в лесу клещ укусит? И кирдык, радостно сказала Полина.
Здесь нет плохих клещей, добродушно ответил генерал.
Ну да, фыркнула Полина. Тут все клещи с родословной и привитые.
Кстати, о прививках, вдруг грозно сказал генерал. Я надеюсь, вы тут все привитые?