Погода в тот день благоприятствовала мирным намерениям людей, только что исступлённо и зверски уничтожавших друг друга. На небе сияло ослепительное солнце, когда немногочисленная делегация во главе с Александром Чернышёвым прибыла в ставку Бонапарта в Тильзите.
Наполеон встретил Чернышёва, знакомого по Парижу, как друга.
Рад вас снова видеть, месье Чернышёв, произнёс Наполеон, как можно мягче. После победы нет врагов, а есть только люди.
Вы считаете себя победителем? спросил его Чернышёв. Почему?
Потому что мира просите вы.
А разве вам не нужен мир?
Я считаю, что нужно вести войну, но при этом желать мира. Мир это первейшая необходимость и величайшая слава.
Вы, как всегда, чеканны в выражениях. Но я уполномочен моим императором вести переговоры об условиях вашей встречи с ним, если вы изволите принять решение о таковой.
Я давно хотел встретиться с хозяином загадочной России. Буду безмерно рад, если встреча состоится.
Что мне передать моему императору?
Прежде всего, что с сегодняшнего дня с этого берега Немана на тот не полетит ни одно ядро и не одна пуля. Надеюсь, русские пушки тоже будут молчать. Не стоит тянуть время. Если для Александра двух дней достаточно для размышлений, то я готов встретиться с ним шестого июля.
На другой день после отъезда парламентёров с раннего утра на Немане появилась французская сапёрная рота. Солдаты к берегу потащили брёвна, доски, застучали топоры, заширкали двуручные пилы. Русские лазутчики из густых камышей с противоположного берега с недоумением наблюдали за кипучей деятельностью сапёров неприятеля, предполагая, что он собирается навести переправу. О чём немедленно доложили командиру. Тот приказал продолжать наблюдение.
Каково же было изумление лазутчиков, когда на середине реки к вечеру на двух лодках установили большой плот с двумя палатками, похожими на домики. Одна довольно-таки большая, другая поменьше. На следующий день утром работы на плоту возобновились. На фронтоне палатки, обращённом к русскому берегу, появился вензель с огромной буквой «А», написанной зелёной краской. На фронтоне, обращённом к Тильзиту, солдаты тоже что-то писали, и наши лазутчики предположили, что там будет «N».
6 июля, ближе к полудню Александр, в окружении свиты переправился на правый берег Немана. Оба их величества одновременно сели с советниками и адъютантами каждый в свою лодку.
Пруссии не пригласили ни в одну из лодок и, как наказанный, он остался на правом берегу Немана. Не отрывая хмурого взора от павильона на плоту, где, как он догадывался, решается судьба его монархии, он спустился к реке, загнал лошадь по грудь в воду и застыл в седле, неподвижный, как памятник оскорблённому самолюбию.
Бонапарт во время встречи на плоту, продолжавшейся два часа, был сама любезность, так что свита его не узнавала в нём всегда сурового военачальника, не знавшего пощады к врагам. Хотя он был способен восхищаться их боевой доблестью. В сражении при Прейсиш-Эйлау, наблюдая с городского кладбища мощную атаку лавины русских гренадёров, рискуя быть пленённым, он восторженно воскликнул: «Какая отвага! Какая отвага!»
Гораздо сложнее было психологическое состояние Александра. Уже одно то, что буквально год назад русская православная церковь в лице Священного Синода объявила Наполеона Антихристом, ставило российского императора в неловкое положение. Получалось, будто бы он просит милости от врага рода человеческого. А просил он о мире, догадываясь, что и его противник желает того же.
Наполеон начал разговор первым.
Из-за чего мы воюем? спросил он.
Вопрос вверг Александра в замешательство, ибо ответить на него было нечем.
Вдруг он получил предложение, превосходящее все его надежды.
Я восхищён доблестью вашей армии, Александр. Ни одна другая армия Европы по силе сопротивления не может сравниться с вашей. Но не бывает лавров, обагрённых кровью сограждан. Поэтому я приветствую ваше намерение заключить мир. Но мир это слово, которое взятое отдельно, лишено смысла. Нам обоим нужен мир вкупе со славой.
Что же вы предлагаете, господин Бонапарт, для того, чтобы упасть в объятия славы? спросил Александр.
Я предлагаю союз с Францией.
Александр переглянулся со свитой. Щёки его побледнели.
Предложение столь неожиданно, что требует осмысления.
Я понимаю. Но если вы примете моё предложение, то у меня будет одно, но важное условие.
Какое? Будет ли оно приемлемо для нас?
Союз заключают равные, согласитесь. Наш союз возможен при условии, если вы признаете меня императором Франции. Знаком признания будет уже ваше согласие на продолжение переговоров. Я предлагаю продолжить их завтра в Тильзите. Будем считать этот город нейтральным.
Из нарядного павильона на плоту Наполеон и Александр вышли, как старые друзья. Александр проводил «Антихриста» до его лодки.
На следующий день переговоры продолжились в одном из лучших домов города. Считая себя победителем, Наполеон диктовал свои условия предлагаемого им союза, отлитые в чеканные формулировки.
Наш союз возможен, начал Наполеон без предисловий, если Россия признает право Франции на владение всеми завоёванными территориями, а меня императором. Для меня важно, чтобы Россия прекратила все отношения с Англией и присоединилась к континентальной блокаде.
Россия потеряет слишком много, вплоть до оскудения казны из-за прекращения торговли с Англией, возразил Алексей Иванович Васильев сановник из свиты государя императора, министр финансов.
Хорошо сказал Бонапарт, я готов заплатить за ваше участие в континентальной блокаде, так сказать, компенсировать ваши потери.
В чём выразится плата? спросил Александр.
Я готов стать посредником между Россией и Турцией в переговорах о заключении мира. Кроме того, мне известно, что Россия желает усиления своего влияния на Балтийском море. Я готов поддержать вас в этом стремлении и, если завтра ваша армия войдёт в Финляндию, я закрою на это глаза. Я готов отдать России кое-что из прусских владений в Польше. Разве этого мало в уплату за присоединение к континентальной блокаде?
На эти условия Александр согласился.
Однако в предложениях Бонапарта, оказалось нечто, что вызвало замешательство у российского императора и среди его свиты пункт о создании герцогства Варшавского. Но и это Бонапарт умело выторговал, пообещав не ограничивать влияние России в Дунайских княжествах.
Но самым главным для судеб Европы была часть договора, которая разделила сферы влияния: Франции Западная и Центральная Европа, России Северная и Южная Европа.
Александр подписал договор. Россия могла расслабиться и свободно вздохнуть.
В этот же вечер Наполеон написал письмо в Париж, обожаемой Жозефине, в котором сообщал: «Друг мой, я только что виделся с императором Александром; я им крайне доволен, он гораздо умнее, чем обычно считают. Он герой романа. У него манеры самого любезного из парижан Но просто доверять ему нельзя, он византиец».
Александр, счастливый от сознания, что он добился мира с Наполеоном, тоже не преминул сообщить об этом в Петербург. Прежде всего матери, императрице Марии Фёдоровне: «К счастью, у Бонапарта при всем его гении есть уязвимое место тщеславие, и я решил пожертвовать своим самолюбием во имя спасения отечества». На следующий день любимой сестре Екатерине, категорично возражавшей против заключения мира с Наполеоном: «Бог спас нас: вместо жертвоприношения мы даже с некоторым блеском вышли из опасной ситуации».
Глава четвертая