Вот и сейчас, пара спутников кардинала олицетворяла собой прямую противоположность: Пьер невозмутимо дремал, или делал вид, что дремлет, смежив веки, а Алессио, наоборот, изводил шпорами своего гнедого скакуна, заставляя несчастное животное вертеться на месте и выбивать своими мощными копытами огромные комья грязи. На самом же деле, больше переживал франк, ведь каждый день нахождения на родине тяготил и, одновременно, радовал его, в то время как итальянцу, по большому счету, было абсолютно наплевать, останутся ли они во Франции или уедут, например, в Марокко. Для него главным (он был еще так молод) было лишь одно наличие женщин, интриг и соперничества.
Ну, дети мои, кардинал проводил взглядом убывавший эскорт, вздохнул и неожиданно весело улыбнулся спутникам. Нас ждет король Франции! Если Господь нас любит не на словах, а на деле, он набожно перекрестился и, при этом, не забыл лукаво подмигнуть своим спутникам, наш «французский святоша» за уши притащит мне всю курию, а вместе с ней и папскую тиару!
Свят, свят, перекрестился Пьер, испуганно косясь на кардинала.
Алессио широко улыбнулся и, перекрестившись, произнес, исправно коверкая французские слова:
Je compte, que sur les moeurs des femmes locales ne mentent pas. Personnellement je, jure par le sauvetage de lâme coupable, na pas refusé dessayer sur lui-même leurs sortilèges et les plaisirs damour !* (Я считаю, что на обычаях местных женщин не лгут. Лично я, клянусь спасением виновной души, не отказался пробовать на нем самом их колдовство и удовольствия любви! итальянец путается во французских словах)
Кардинал и Пьер не удержались и прыснули смехом. Алессио недоумевая посмотрел на них, изобразил на своем шаловливом лице гримасу обиды.
Твой французский оставляет желать лучшего заметил Ги де Фуко. Тем не менее, мой юный итальянский амурчик, столь длинная тирада вызывает у меня удивление и, не буду кривить душой, некое подобие восхищения. Если бы не
Что, экселенце? Алессио с мольбой во взгляде посмотрел на него.
Кардинал покосился на Пьера, лицо которого приняло снова невозмутимый и непроницательный вид, крякнул от смеха, душившего его, и ответил:
Так, пара откровенных «ляпов»
Алессио весело захохотал, закатил глаза и ответил:
Да-а-а, я представляю, что я там «нагородил»! Монсеньор, он взмолился, обращая к кардиналу свое лицо, на котором, на этот раз, было выражение ангельского смирения, падре, пожалуйста, не томите мою душу
Хорошо, Алессио. Ги посмотрел на Пьера, который еле сдерживал улыбку, боясь расстроить своего товарища. Так вот, свое первое предложение ты выстроил совершенно безобразно, ну, да ладно об этом. В конце концов, твой нежный акцент придал такой шарм французскому языку, что я смогу с уверенностью заявить, он погладил итальянца по голове, многие дамы во Франции сойдут с ума, а их сердца станут трепетать, словно крылья маленьких пташек.
Ги де Фуко понравилось свое образное сравнение, он засмеялся, а вместе с ним и его спутники. Алессио решил все-таки выяснить какие еще ошибки он совершил. Кардинал медленно развернул коня и поехал по дороге, плавно огибавшей большую рощу и тянувшейся к Парижу. Слуги пристроились по бокам и приготовились слушать.
Вторая ошибка, мой итальянский друг, погружает тебя в адское жерло греха
Куда?! Удивился Алессио. С какого такого перепуга, монсеньор?..
Грех, Алессио, назвать свою душу «виновной», а не «бессмертной» кардинал пристально посмотрел на итальянца, после чего перевел взгляд на Пьера, который покраснел от натуги, сдерживая вырывающийся хохот. Вторая ошибка вылилась в вопиющую ересь! Ты умудрился вставить запрещенное инквизицией словечко
Какое?..
Обыкновенное словечко. Колдовство кардинал и сам едва сдерживался, боясь своим веселым смехом расстроить своего итальянского слугу, ставшего к этому времени товарищем и соратником. Я уж опускаю ту мелочь, что все это колдовство и ересь, но, прости меня, на ком ты собрался пробовать «удовольствия любви»?
На себе, монсеньор Алессио не понял тонкую шутку.
Э-э-э, нет! Ты сказал «на нем пробовать». Ты, случаем, не заразился в Англии тягой к содомии? Я, признаться, и не знал, что она заразная
Какая, к черту, ой, простите меня, ваше высокопреосвященство, содомия?! Алессио испуганно уставился на кардинала.
Я лично понял, что ты желаешь применить все французские «штучки», коими ты обучишься у сеньор, на ком-то ином, к примеру, на Пьере
Упаси меня Господь перепуганным голосом ответил ему итальянец. Чтобы я, да еще, прости Господи, с Пьером
Кто тебя знает, Алессио. Ги засмеялся. Он больше не мог сдерживаться. Чужая душа потемки Пьер оглушительно заржал. Ги и сам удивился тому, как весело, искренне и заразительно смеялся его слуга-товарищ. «Ей Богу, я еще ни разу не слышал его смех» подумал про себя кардинал. Кстати, я тут заметил, что твой французский язык благодатно сказывается на нашем вечно молчаливом и хмуром Пьере! Побольше бы ты говорил на моем родном языке, глядишь, Пьер совсем отогреется душой, станет живым и веселым. А теперь, хватит шуток! Нам надо спешить в Париж
Троица всадников пришпорила коней и понеслась по грязной, кочковатой и извилистой лесной дороге к Парижу столице французского королевства
Париж. Королевский дворец. Остров Сите. Маленькая комната в часовне Сен-Шапель. 27 октября 1264г.
Троица безо всяких дорожных приключений добралась до Парижа. Кардинал отметил, как спокойнее и увереннее стало передвигаться по извилистым дорогам центральной Франции. То тут, то там размещались небольшие королевские башни или замки, снабженные путь и небольшими, но прекрасно обученными гарнизонами. На мостах и переправах царил порядок, в общем-то, близкий к идеальному если не считать пары зарвавшихся учетчиков. Но и те, стоило им разглядеть красную кардинальскую мантию, скрытую под грязными дорожными одежами, вмиг тушевались и, стыдливо отводя глаза, бубнили что-то несуразное в свое оправдание.
Ги де Фуко не был во Франции почти год. За это время королевство изменилось, даже дороги стали медленно, но уверенно приходить в божеский вид: ямы засыпали, мосты латали или вовсе меняли на новые каменные. Глаз кардинала замечал любую мелочь. Но, это было выше его сил, Ги де Фуко восхитился нововведением короля почтовыми станциями.
Гениальность и простота, с которой король решил извечную проблему быстрой, качественной и практически бесперебойной доставки корреспонденции, важных донесений и всяческих новостей, покорила скупого на эмоции кардинала.
Почты были снабжены небольшими постоялыми дворами, где каждый путник мог отдохнуть исходя из возможностей своего кармана, а паломникам и богомольцам были предоставлены специальные горячие обеды, оплачиваемые из казны. Казенным лицам и священникам, особенно, если они ехали с официальными целями, на станциях меняли, если они желали, лошадей, выдавая довольно-таки приличных ронкинов или мулов для перевозки поклажи и имущества.
Наконец, когда два дня неспешного, но и не медленного пути были пройдены, они увидели северные пригороды Парижа, обнесенные мощной крепостной стеной, снабженной башнями и воротами. Кардинал сменил дорожные одежды, которые порядком намокли и запачкались грязью, приказав подать ему парадный меховой плащ, а заодно, критично осмотрев внешний вид своих спутников, заставил и их переодеться, дабы они могли прилично выглядеть и позорить кардинала перед знакомыми и простыми горожанами.
Пьер молча слез с коня и, стащив небольшой кожаный мешок, стал деловито и невозмутимо переодеваться, сбросив мокрый плащ и грязный сюркот и надев новый поверх короткой, на итальянский манер, кольчуги. Он не был любителем носить шлемы, отдавая предпочтение простым кожаным чепцам и кольчужным капюшонам-хауберкам.