Шепотки, до сих пор тихие и робкие, с каждой фразой нарастали, как волна, пока не превратились в пересуды почти во весь голос. Головы в полумраке склонялись одна к другой, снова и снова, длинные рукава у кафтанов, наброшенных на плечи, развевались и издали казалось, что это волнуется разноцветное море И только Лиура с Онор оставались неподвижными, как два изваяния, и Иаллам, спрятавшись за сундуком, укачивал хныкающую Садхам.
«Я ведь всё правильно делаю?» подумала Фог.
Сидше сжал её плечо и улыбнулся ободряюще аккурат в тот момент, когда купец завопил в очередной раз, стискивая кулаки:
Ложь! Наглая, грязная ложь!
Ты говоришь, что ложь, а я что правда, возразила она, чуть повысив голос. И что теперь? Устроим суд чести, как у вас принято тут? Будем биться насмерть, кто выживет тот и прав?
Купец побледнел:
Так ты же киморт
Так и ты выбери киморта себе в защитники, уважаемый, негромко посоветовал Сидше. Если найдётся такой, разумеется.
Ы-ы А-а Шум нарастал, и купец вращал глазами, не в силах выдавить из себя ничего осмысленного. Свидетель! Пусть придёт свидетель!
«Какой ещё свидетель? промелькнуло в голове у Фог. Какой-нибудь его помощник? Или человек Радхаба?»
Но тут боковые двери, из которых прежде вышел лорга, распахнулись, и на пороге появился высокий мужчина, крепко сбитый, с массивным квадратным подбородком, седовласый, но с лицом без признаков возраста. Облачён он был в тёмно-красную хисту почти до пят и чёрную рубаху, а из-под подола торчали загнутые мыски туфель. Черты его выглядели смутно знакомыми, а стоило ему ступить на свет и всё прояснилось.
«Он из Шимры, осознала Фогарта, холодея. Я его в цехе видела иногда, издали И не его ли Сидше упоминал, когда говорил про сообщников Дуэсы?»
Я Ниаллан Хан-мар, сказал он, подходя ближе. Имя его указывало на более высокое происхождение, чем у Фог из семьи потомственного чиновника или воина, а лицо было добрым и немного усталым. Я киморт. В цехе я занимаюсь заказами от иноземцев и потому часто бываю и на севере, и на юге И не знаю, честно признаться, в чём суть дела, но одно могу утверждать точно: Фогарта Сой-рон никакой не киморт. Она лишь нахальная девчонка, сбежавшая, не закончив обучения. Гордыня её второе имя, хитростью и подлостью она ускользнула из Шимры от опеки цеха. И, будь я на вашем месте, то не поверил бы ни единому её слову И вот ещё. Если лорга Захаир в мудрости своей признает эту девчонку виновной в буйстве, причинении ущерба и оскорблениях, я бы попросил проявить милосердие и позволить мне забрать её обратно в Шимру.
Фог слушала его и земля уходила у неё из-под ног, а мир дрожал, точно готовый рухнуть в любой момент.
«И что теперь?»
А лорга его-то появление киморта ничуть не удивило обернулся к ней и с тем же живым любопытством спросил:
Это правда? Если так, то и впрямь я должен буду выслать тебя в Ишмират, Фогарта Сой-рон. А что до убытков уважаемого Дургена, то, думаю, цех Шимры их охотно возместит.
Для цеха выделить сундук или два золота не составит никакого труда, подтвердил Ниаллан, и его хрипловатый, точно надтреснутый голос звучал издевательски. Или же, если почтенный Дурген, сын Иргена, будет настаивать, эта ученица сама исправит нанесённый ею ущерб. В конце концов, нет ничего дурного в том, чтобы отработать провинность, а юным девам подобает смирение.
Дышать резко стало труднее совсем как тогда, в Кашиме, в лавке у работорговца. Морт сгустилась настолько, что фитили у свечей начали потрескивать, а пламя сделалось меньше и ярче. В глазах у Фог потемнело, и казалось, что ещё мгновение, и бурлящая сила вырвется наружу, сметая всё на своём пути, как поток в горах по весне и вековые деревья, и древние города, и
Тише, выдохнул Сидше еле слышно, склонившись к ней. Осторожно прикоснулся к виску, отвёл за ухо непослушный золотисто-рыжий локон нежно, очень нежно. Он же того и хочет, затем и злит тебя. В пустыне говорят: кто с ветром бранится, тот ответа не дождётся Но ветер всё-таки отвечает как пожелает и когда пожелает.
Его дыхание ласкало мочку уха, как невесомые поцелуи, и оттого тело на мгновение охватила дрожь. Но на удивление в голове прояснилось, и гнев отступил.
«Нападать бездумно нельзя, осознала она, мысленно повторив всё сказанное. Только не сейчас, если только я хочу понять, как этот напыщенный тхарг в красном связан с Дуэсой и имеет ли он отношение к работорговле кимортами».
При мысли о том, что может быть замешан кто-то из цеха и не один, не двое даже стало не по себе.
В Шимру я не вернусь, громко и ясно произнесла Фогарта, повернувшись к Ниаллану. Сконцентрированную морт она держала наготове, но теперь не для атаки, а для защиты. Алаойш Та-ци научил меня всему, что требовалось Важное и неважное он научил отделять тоже. Не закрывать глаза, когда видишь зло; не отступаться от дела, которое необходимо завершить. У Радхаба не случайно оказалось сразу два раба-киморта, и я найду тех, кто за ним стоит.
У Ниаллана ни одна чёрточка не дрогнула, точно вести о кимортах в рабстве были ему не в новинку.
Дети выдохнул он и посмотрел на неё из-под приопущенных век; широкое его лицо лоснилось и на фоне красных одежд казалось распаренным. Дети склонны преувеличивать. Ну что же, не беда. Долг цеха наставлять и направлять в обучении тех, кто сбился с пути.
Фог захотелось закричать на весь зал, нет, на весь город нет, ещё громче, чтоб даже небо услышало.
«Если это ваш долг, то где вы были, когда меня пленили в Дабуре? думала она, стискивая кулаки так, что становилось больно. Где вы были, когда меня одурманили, раздели, обрядили в белую кисею, как рабыню? Где были ваши наставления и защита, когда я правда сбилась с пути?»
Тебе нечему меня научить, тихо ответила она, вкладывая в простые слова угрожающий смысл: ну же, попробуй, оспорь, заставь меня склониться если сможешь.
Цех решит так или нет, с усмешкой ответил Ниаллан, скрещивая руки на груди, и морт зазмеилась вокруг него, скручиваясь тугими жгутами. Может, и найдётся киморт-наставник, который признает тебя готовой завершить обучение. Может, и сам Алаойш Та-ци вернётся по такому случаю, чтобы эти слова подтвердить А пока прояви смирение.
Сказал как пощёчину отвесил. А Фог медленно поднялась со стула, чувствуя дурноту. Все смотрели на неё сейчас, весь зал; десятки любопытных взглядов и десятки злорадных, в которых читалось поделом ей, дурной девке. И тоненько хныкала Садхам; и Онор с Лиурой сидели плечом к плечу, взявшись за руки, согбенные, перекошенные, точно разом рухнули на них всей тяжестью два страшных года в рабстве.
Лорга тоже смотрел с прищуром, хищно, предвкушая потеху.
«Я должна бросить Ниаллану вызов, пронеслось в голове, и стало одновременно страшно и легко. Бросить вызов и победить. Другого выхода нет».
Такой способ был, и цех бы признал победительницу завершившей обучение. Вот только поединки не проводились уже лет двести да и не сражались киморты друг с другом. Только не после пятидневной войны, навсегда изменившей облик мира.
«А Дуэса бы, наверное, не колебалась».
Значит, нужен киморт-наставник? раздался вдруг мужской голос, высокий и чистый, как звук туго натянутой струны. Тогда, полагаю, и я подойду. Немногое мне известно о деяниях этой женщины, но и того, что я знаю, хватит на дюжину взрослых жизней. Моё слово достаточно веское? Государь Захаир.
Лорга скривился так, словно откусил неспелую ригму и нечищеную к тому же.
Телор Кудесник.
Он ещё не договорил а воздух в зале совершенно переменился. Исчезла затхлая духота, запах прелой соломы и ношеных сапог, как в казарме, и свечной чад, и повеяло вдруг снегом чистым снегом высоко в горах, и ломкими стеблями, и лесными цветами, блеклыми, но живучими. И тот, кто стоял на пороге зала, под высокой дверной аркой, тоже был увенчан цветами мелкими лиловыми, и голубоватыми, и белыми. Его волосы, гладкие и светлые, спускались до талии, не сдерживаемые ничем, кроме цветочного ободка, словно бы сделанного детской рукой, и глаза были как весенняя листва на просвет, и вилась зелёная вышивка по рукавам белой рубахи и по высоким голенищами сапог для верховой езды, а на плечах лежал тёмно-зелёный плащ.