Тим осторожно надавил на пластину пальцем и задумчиво произнес:
Аня, ты же физику хорошо знаешь, даже сверх школьной программы. Зуб мне чего-то про прибор объяснял, а я всё равно ничего не понял. Что это за противофазное гашение колебаний, от которого он работает?
Ну, это когда что-то в одну сторону движется, а что-то в обратную. Крылолисты когда на ветру качаются, их стволы гнутся. Кора на них то растягивается, то сжимается. От этого колебания воздуха возникают инфразвуковые волны. Их не слышишь, но чувствуешь.
Страшно становится.
Ага. А прибор, наверно, такие же волны гонит, только в другую сторону. Когда от деревьев воздух к нам движется, из прибора от нас и наоборот. И там, где прибор, эти движения друг друга останавливают. Нет там никакого движения, никаких волн.
И нет страха? Здорово! Тим задумчиво наморщил лоб. А что если его без ветра включить?
Тогда «волны страха» из прибора пойдут. Как от деревьев.
Так ведь это же оружие! радостно воскликнул Тим. Вернее, пугалка. От хищников. С ним можно ночью без страха ходить.
Как это без страха? Вот голова два уха. А на тебя он разве действовать не будет?
А, ну да Забыл, Тим почесал в затылке. Но всё равно. На крайний случай сойдет, чтобы отбиться.
Тим сунул прибор обратно в рюкзак и улегся на землю.
А вот интересно, как Зуб до такого додумался? произнес он, задумчиво глядя в небо.
Его, наверно, мой рассказ надоумил. Как я от этого страха в лайнере пряталась.
В трубе вентиляции? Помню. Но почему там у тебя страх пропадал, я так и не понял.
А там инфразвук от конца трубы отражался. И где-то сам себя усиливал, а где-то ослаблял. Стоячие волны называются. Только я тогда ничего этого не знала. Просто по привычке спряталась в трубу и случайно нашла в ней место, где было не страшно.
Зато сейчас ты больше меня знаешь, сказал Тим. Даже как звук в вентиляции отражается.
Инфразвук, Аня улыбнулась. Звук у тебя во флейте. Но тоже в ней отражается.
Во флейте?
Тим достал из кармана хэба свою тростяную флейту и скользнул пальцем по вырезанным в ней отверстиям.
Звук из-за этого меняется, когда я на ней дырки закрываю?
Из-за этого Вообще-то в твоем классе колебания уже изучают. Если бы ты хорошо учился, то и сам бы всё знал.
Я стараюсь. Но ничего не запоминаю.
Ты просто не хочешь.
Может быть Меня к наукам не тянет. Я хочу музыку сочинять И играть.
Тим заиграл на флейте веселую мелодию. Аня повернулась к нему и с восхищением наблюдала, как его пальцы стремительно закрывают и открывают на ней дырки.
Здорово, сказала она, когда Тим закончил играть. Это ты сочинил?
Я И еще многое другое, Тим вздохнул. Только это всё зря.
Что зря?
Ну, сочинять, играть. Бесполезный труд.
Как это бесполезный?! Аня даже подскочила от возмущения. Очень полезный! Кто тебя слушал, всем нравится.
И что с того? Я же не могу громко играть. Только для нескольких человек кто рядом. И чтобы всем хотя бы одну мелодию сыграть, целый год потребуется. А я хочу для всех и сразу. И не одну, а много мелодий.
Тим снова вздохнул.
Но так не получится. Чтобы сразу много людей музыку услышали, надо много музыкантов вместе собрать. Тогда громко будет и всем слышно. Это «оркестр» называется. И еще с разными инструментами, тогда мелодии красивее звучат. И еще зал нужен большой, чтобы всех людей вместить. Мне про всё это учительница по культуре сказала. А она бывшая Наилучшая знает, что говорит Но ничего этого нет и не будет Так что всё зря.
С полминуты Аня смотрела на Тима, нахмурив брови, затем снова легла и долго молчала, глядя в небо. А потом вдруг уверенно заявила:
Будет у тебя оркестр. И залы будут. На всех планетах твою флейту услышат.
Так уж и на всех? скептически усмехнулся Тим.
В слова Ани он, конечно, не верил, но помечтать о своем несбыточном будущем был не против. А она, казалось, совсем не шутила:
Конечно, на всех. Вот увидишь. Всех людей твоя игра восхитит. И все твои мелодии прозвучат.
Тим ненадолго задумался, а потом тихо произнес:
Кроме этой.
И заиграл медленную, печальную мелодию.
Красивая, оценила ее Аня, когда смолкла последняя нота. А я помню. Ты ее на Бородатой скале играл. А после почему-то ни разу.
Потому что она Тим вдруг запнулся и смущенно произнес: Она только наша Вернее она твоя. Для тебя Я ее только тебе играю.
Почему?
Аня повернулась к Тиму и глядела на него удивленно и очень внимательно. От этого взгляда Тим еще больше засмущался.
Так, едва слышно произнес он, отводя глаза. Захотелось.
Аня хотела было что-то сказать, но передумала. Снова легла на спину и стала глядеть в небо. И только через минуту тихо спросила:
Тима, а ты ее когда сочинил?
В ту ночь на скале. Только не сочинил. Она сама во мне возникла Заиграл ее, словно уже знал Не знаю, почему так получилось.
Тим грустно вздохнул.
Ты тогда на небо глядела. Печально. И глаза у тебя блестели Наверно, это слезы просились. А я в них сияние звезд видел.
И он снова вздохнул.
Тима а назови ее так нашу мелодию, тихо сказала Аня.
Как?
Сиянье звезд в твоих глазах.
Сиянье звезд? Красиво Пусть будет так.
Тим посмотрел на Аню.
А хочешь, теперь я про твое будущее расскажу?
Про мое? удивилась Аня. Хочу.
Она повернулась к Тиму и, подперев голову рукой, приготовилась слушать.
Ты ведь о полетах к звездам мечтаешь, начал Тим. Так вот, ты к ним полетишь. На большом-большом звездолете. И будешь ты его командиром.
Так уж и командиром? улыбнулась Аня.
Ясное дело командиром. Вот увидишь Но сперва, конечно, полетаешь простым пилотом. На обычном межпланетнике.
И куда же я полечу? лукаво улыбаясь, спросила Аня.
Тим взглянул на огромный серп Джалы, просвечивающий сквозь синеву неба.
Для начала на нашу центральную планету.
Чего я там не видела?
Узнаешь, что у нее под облаками.
Тоже мне загадка. Это же планета-гигант. Что у них под облаками давно известно. У нашей, например, сплошная вода, а над ней огромные ураганы носятся Вот небольшие планеты с твердой поверхностью это будет поинтереснее.
Ну, хорошо. Ты эти твердые планеты возле нашей звезды все изучишь. А потом полетишь к другим звездам. Будешь открывать новые миры И один из них назовут твоим именем. Только представь: целый мир твоим именем.
Аня повернулась на спину и закрыла глаза, мечтательно улыбаясь.
Да целый мир, задумчиво произнес Тим и вдруг переменил тему: Аня, а почему нашу Балию детским миром зовут? Я взрослых спрашивал смеются. Говорят: в честь нас, победителей стражей. А по-серьезному не знают, сами от других услышали.
Аня открыла глаза и взглянула на Тима.
А ты бы взял у Зуба учебник астрономии. Там про это написано.
Ну, а ты разве не знаешь? Ты же все наши книги про космос прочитала.
Знаю, конечно. Один земной астроном дал названия нашей звезде и ее планетам на древнем языке санскрите. Так вот, слово Балия на нем означает «детство».
Вот оно что. А почему он ее так назвал?
Неизвестно. У него все луны Джалы названы возрастами. Ближняя «умирание», следующая за ней «старость», дальше идут «взрослость», «юность», «детство» и «рождение». Через миллиард лет они начнут падать на Джалу. Одна за другой Может быть, астроном хотел сказать, что у всего во вселенной есть начало и есть конец. Всё рождается и всё умирает. Люди, планеты, звезды.
И звезды? А разве они не светят вечно?
Нет. Они тоже рождаются и умирают.
Вот это да! Расскажи об этом.
Это очень научные вещи. Я про них интересно не расскажу.
Всё равно.
Ну ладно, слушай.
И Аня стала рассказывать Тиму о звездах. Какие они бывают и почему. Как проживают свою жизнь и чем ее завершают. Тим слушал с большим интересом, пока Аня не стала объяснять разницу между нейтронной звездой и черной дырой. Смысл этого объяснения до него никак не доходил, и он заскучал, но переспрашивать не стал. Ему просто приятно было слушать. Слова девочки словно качали его, убаюкивали. Тим слушал, слушал. И уснул. Не заметив этого, Аня продолжала рассказывать, но вскоре и на нее подъем спозаранку подействовал. Он стала говорить всё медленнее и тише и, наконец, тоже уснула.