Ну да, ну да, кивает Джастин. Ладно, забудь. Просто захотелось подразнить тебя, братишка. Всё в порядке. Решай сам. Он сжимает ладонью моё плечо. Вы же с ней неразлейвода, так что тебе виднее. Просто не напортачь, вот и всё. Я киваю: может, он и правда хочет защитить меня от неприятностей. Ладно, а я сегодня к Ченсу. Хотим взять «Морского чёрта» и двинуть на мыс. Мама сегодня придёт поздно, и я к ужину не вернусь. Посмотри в морозилке и разогрей себе что-нибудь. У неё сегодня двойная смена в «Дельфине».
Я снова киваю.
«Дельфин», где работает мама, это закусочная с баром, и в выходные она открыта до полуночи. А «Морской чёрт» резиновая лодка с подвесным мотором. Рэнд иногда ходил на ней на рыбалку. А когда мама в прошлом ноябре выгнала его насовсем, лодка осталась у нас. Честно говоря, это, пожалуй, единственное хорошее, что осталось от его житья с нами. От всего остального радости было мало.
Только не подумайте, будто «Морского чёрта» нам подарили: просто Рэнд не сумел упихать его на свой «Харлей», когда уехал, а джипа у него больше не было, потому что он раздолбал его, сев за руль пьяным. Он, конечно, говорил, что не пил в тот день, но коп сказал, что пил. К счастью, тогда никто не пострадал, даже он сам только джип и здоровенный мусорный контейнер на обочине 35-го шоссе. Ну и фонарный столб рядом с ним. Короче, это стало последней каплей, и после этого мама его выставила. Ну и что теперь о нём вспоминать?
Эй, Лукас, ты слушаешь? Двойная смена в «Дельфине». Допоздна.
Слышу, слышу, снова киваю я.
Если пожить здесь подольше, непременно заметишь, что все названия в нашем городке связаны с морем или с дельфинами. Даже самый паршивый жилой квартал вроде наших апартаментов «Дельфиний сад» в Порт-Беннингтоне. Можно подумать, у дельфинов бывают сады Впрочем, какая разница? Там вообще никаких садов нет, если не считать чахлого газончика за невысокой изгородью да ещё нескольких лавочек и пары качелей на пятачке, который все называют игровой площадкой. По сути, это всё, что отделяет наш многоквартирный дом от железнодорожной станции.
Нет, я не жалуюсь. Апартаменты «Дельфиний сад» вовсе не так плохи, хотя, конечно, здесь не так здорово, как в нашем пригородном доме, где мы жили раньше. Я, правда, его почти не помню, а вот Джастин вечно твердит, что там было лучше.
Ладно, говорю я, чтобы он понял, что уже может спокойно уходить. Но он всё ещё здесь, и я догадываюсь, что ему, наверное, полагалось бы вернуться пораньше, чтобы присмотреть за мной. Я, конечно, в этом не нуждаюсь, но мама, когда сильно задерживается, предпочитает, чтобы он оставался со мной. Так было даже в те времена, когда Рэнд жил с нами. Если Джастин не вернётся в срок, я не стану его выдавать. Но пусть думает, что я могу это сделать. Может, тогда он возьмёт меня с собой на мыс. Мыс и маяк на Скале Казней самые крутые места на всей земле. Хотя, сказать по правде, сам я на маяке ещё ни разу не был. Но как можно не любить место, которое называется Скала Казней? В общем, я непременно доберусь туда, и очень скоро. С Джастином или без.
Счастливо, только и говорю я.
Убедившись, что Джастин ушёл, я заворачиваю цепочку и кулон, кладу их на стол и перечитываю записку. Надо бы добавить к ней ещё кое-что. На эту мысль меня навёл Джастин. Поэтому я рву записку в клочки, беру другой листок и пишу всё заново. Потом перечитываю, чувствуя странное волнение в груди. Но теперь, с новыми словами, записка выглядит лучше.
Свернув всё вместе, я собираюсь уходить, но тут меня снова охватывает неуверенность: а вдруг Джастин прав и я действительно всё испорчу? Но, в конце концов, до завтрашнего утра ещё есть время. Если захочу могу просто выложить записку.
У меня впереди ещё целый день, чтобы всё как следует обдумать.
2
Джой
Мне так и не подвернулось возможности открыть конверт Лукаса первый ключ, который привёл бы меня к первой остановке в моей «охоте за сокровищами». Тогда как-то не получилось, а позже через несколько дней после похорон, когда всё немного улеглось, уже после того, как к нам приходила полиция, а потом ещё куча людей родные, друзья и посторонние, учителя и дети, мне уже не захотелось. Я сунула его подальше в стол и больше не доставала.
Ты совсем не ешь, говорит мама, подталкивая ближе ко мне чашку с молоком, сладкими рисовыми хлопьями и свежей клубникой, но мне совсем ничего не хочется.
Я потом, мам. Я смотрю на неё через стол и улыбаюсь. Спасибо.
Я научилась улыбаться. Потому что если я не улыбаюсь, они начинают нервничать. Одно время мама с папой даже хотели, чтобы я пошла к психотерапевту не к той тётке, которая работает у нас в школе, а к другому. Но Лукас Брунетти мой друг, мой лучший друг, и я не нуждаюсь в личном докторе, чтобы понять это.
Я так и не могу говорить о Лукасе в прошедшем времени. Не могу, и всё тут.
Я зачерпываю полную ложку моего праздничного завтрака и тут слышу, как по коридору топают Изабель и Дэйви. Даже по их шагам легко догадаться, что они тащат что-то большое. Обычно я заранее знаю, какой подарок приготовили мне родные, потому что это либо то, о чём я просила, либо просто Изабель, как всегда, не смогла удержать секрета.
Но в этом году я ничего не просила, поэтому понятия не имею, что тащат на кухню мои братишка и сестрёнка. Папа шагает сразу за ними.
Сюрприз! восклицает он.
Все собираются вокруг стола, но я единственная, кто остаётся сидеть. Из ванной выбегает Наталия её мокрые волосы замотаны полотенцем как тюрбан.
Эй, меня подождите! кричит она. Не пойте без меня.
Изабель подпихивает объёмистую коробку ближе ко мне и говорит:
Давай, Джой, открывай.
Дэйви сопит рядом с ней, крепко прижав руки к бокам, чтобы удержаться до того ему хочется развернуть подарок самому. Лукаса это всегда ужасно смешило.
И тут, хотя мне совсем не хотелось давать себе волю, в моём мозгу вспыхивает воспоминание: мы в школе, мне исполнилось восемь, и я, вся такая гордая и радостная, стою перед целым классом, вдыхая запах сдобы и карамели, домашних сладостей.
Почему-то мне вдруг приходит в голову, что, если я не буду вспоминать эти моменты, они растают, развеются. И если я перестану про всё это рассказывать про кексики с глазурью, которые напекла мне мама, про «охоту за сокровищами», про дыры в песке, оно забудется навсегда.
Должно быть, у меня на лице опять появляется это отсутствующее выражение, потому что Изабель нетерпеливо притоптывает ножкой, Дэйви жарко дышит мне в шею пониже затылка, Наталия с озабоченным видом поглядывает через стол. Мама слегка прихватывает меня ладонями за плечи, словно хочет помочь подняться, а папа просто берёт коробку и водружает на стол передо мной.
С днём рождения, моё солнышко, говорит он.
Что же там такое? Я поддеваю пальцами хрусткую нарядную бумагу и улыбаюсь. По-настоящему. Мне правда интересно, правда радостно. Из-под бумаги показывается часть картонного коробочного бока с крупной надписью «ЭЛЕКТРИЧЕСКАЯ». Что же это? снова спрашиваю я. Мои руки двигаются всё проворнее, ускоряясь вместе с сердцем.
Но Изабель не может больше терпеть ни секунды. Нырнув вперёд, она торопливо стягивает оставшуюся длинную полосу бумаги.
Это выпаливает она и озадаченно умолкает. Что это?
Это гитара.
Электрическая гитара, самая настоящая. Судя по тому, что написано на коробке, к ней прилагаются ещё футляр, провода, струны и небольшой усилитель. Я молчу некоторое время, справляясь с изумлением и выравнивая дыхание, а потом шепчу:
Какое чудо.
Ну, теперь ты всем надерёшь задницу, улыбаясь, говорит Наталия. Мама взглядывает на неё, но решает обойтись без замечаний из-за грубых слов.
Папа уже снимает остатки упаковочной бумаги.
Тебе придётся подучиться, говорит он. Зато теперь ты сможешь сама подыгрывать себе, когда поёшь.