Ты совсем недоумок?!
А как же Сами же сказали: стремя, козья нога
Господи наш Триединый, Дидье с размаху хлопнул себя ладонью по лбу. Откуда вы такие тупые берётесь?
Вопрос был риторическим, поэтому ответа не требовал, но разозлился даже сержант.
Это сюда! Это сюда! Это сюда!
Брис цапнул жирдяя за голенище, вбил сапог стопой в стремя, сунул кривулю ему в правую руку, схватил за толстую шею, пригнул:
Натягивай!
Так бы сразу и сказали
Пухлый наконец уяснил, что от него хотят, но на этот раз его озадачило устройство «козьей ноги». Он с сомнением посмотрел на раскладной рычаг и вернул его обратно сержанту.
Не надо этого, я лучше так отрок вцепился двумя руками в тетиву, рванул что было сил и ожидаемо перестарался. Ой!
Тетива звонко лопнула и повисла разлохмаченными шнурками на распрямившихся плечах арбалета.
Дери тебя Семеро! в сердцах воскликнул Дидье. Сплошная морока от вас.
Сами виноваты, обиженно буркнул жирдяй. Не объяснили толком
Да чего тут объяснять! Тут всех дел верёвку на крючок накинуть, а ты и с этим не справился.
Справился, да она порвалась. Хлипкое оружие дали, а сами ругаетесь.
Всё, иди уже с глаз долой.
К тому времени вернулись Леджер с Реми и принесли ещё два арбалета. Дело пошло быстрее. Отроки подходили, натягивали и отходили. Ну или не натягивали, но таких было мало.
Нам это зачем? с вызовом спросил де Лотрок, когда его вызвали.
Затем, что я так сказал, припечатал Дидье. Или ты возражаешь?
Оружие черни и подлецов, брезгливо выпятил губу Аристид, и не подобает настоящему рыцарю. Я дворянин в девятом поколении и мне не пристало
Что ему не пристало, никто так и не узнал. Дидье схватил его за шкирку, приподнял над землёй, встряхнул, как щенка, и поставил на место. Де Лотрок лязгнул зубами, прикусил язык и заткнулся. Причём язык он прикусил в прямом смысле слова.
Ты его натяни для начала, рыцарь, рявкнул старший наставник ему прямо в ухо. Не натянешь в стражу пойдёшь. А если совсем выбесишь, то и в челядь.
Аристид пошёл пятнами угроза подействовала. Девять поколений предков точно не возрадуются, увидев своего потомка простым стражником, а то и в обслуге. Де Лотрок нервным движением вырвал арбалет у сержанта. Схватил козью ногу, наложил. Потянул. Почти получилось. Потянул ещё раз Тетива с натугой села на крючок.
Аристид облегчённо выдохнул, предал арбалет следующему новобранцу и ретировался по-тихому. Что удивительно, молча.
Наставник, а мы стрелять будем? Ренард сноровисто взвёл оружие и повернулся к мишеням. Чего они просто так стоят.
Рано вам ещё стрелять. С вашими кривыми руками вы тут друг друга поубиваете, а мне потом перед командором отчитываться. Нет уж, всему своё время.
* * *
Хоть новобранцев пока не собирались делить, в трапезной они расселись раздельно. Будущие стражники заняли один стол, условные воины собрались за вторым. Благородные бросали косые взгляды на соседей, а те уже вели себя словно выходцы из дворян. В меру своего понимания, конечно.
Сегодня опять кормили кашей, но в каждой тарелке лежал приличный кусок мяса, а хлеб даже на вид казался вкуснее. Всё свежее, с пылу с жару, да с маслицем Настроение поднялось не только у охочего до жратвы Пухлого.
Чегось, не повезло вам? с издёвкой подначил «стражников» курносый мальчишка с круглым конопатым лицом. Будете теперя стены подпирать да по ночам мёрзнуть. Не то что мы в блескучих доспехах, верхом на горячем коне
Дурак ты, не задержался ответ. Мы-то тута будем. В тепле, в добре и к кухне поближе. А ты будешь жопу об седло мозолить да мотаться нежрамши куда пошлют.
Сам дурак. Тебе просто завидно. Конопатый мечтательно закатил глаза и хлюпнул носом, втягивая ароматный пар. Эх, всегда хотел как господарь пожить. Буду теперя как благородный: баклуши бить, белый хлеб кушать, да пухлых девок за титьки мять Теперя мне, поди, ни одна не откажет да и откажет невелика беда. Стану я разрешения спрашивать, снасильничаю и всего делов. Кто мне што сделает-то теперя, благородному лыцарю-то? Эх, красотища!
Ренард со стуком уронил ложку на стол.
Встал.
Подошёл к рыжему, заломил ему руку за спину, схватил за нечёсаные патлы и макнул конопатым лицом в горячую кашу.
Не тебе, свинорылый, о благородстве судить, процедил де Креньян, усиливая нажим с каждым словом. И дев насильничать последнее дело! Заруби это себе на носу!
Рыжий булькал, пускал пузыри, фыркал кашей, но вырваться из захвата так и не смог. Орал только что-то невнятное. А Ренард всё не успокаивался.
Ты можешь жрать белый хлеб, можешь сесть на коня, даже латы можешь носить, продолжал он, удерживая рыжего в стальном захвате, но ничто и никогда не сделает тебя благородным.
Выговорившись, де Креньян отпустил охальника, брезгливо вытер руку о его же одежду и вернулся на своё место. Но не сел забрал тарелку, ушёл за дальний стол и уже там, повернувшись ко всем спиной, принялся за еду. Вскоре к нему присоединился чернявый южанин, потом следующий дворянчик покинул общий стол Последним пришёл Аристид. Сообразил, наконец, что к чему.
Оба наказаны! После ужина соберёте и вымоете посуду за всеми, отмер наконец сержант Леджер, до последнего наблюдавший за сварой.
Ренард только пожал плечами, конопатый же заголосил, утирая покрасневшее лицо рукавом:
Меня-то за что, наставник? Он же первый начал!
Тебя за язык и тупую голову! отрезал тот.
После этих слов все уткнулись в тарелки и усердно заработали ложками. Посуду мыть никто не хотел.
* * *
Когда Ренард вернулся в казарму, там его встретили перестановки: «стражники» заняли дальние койки, «воины» ближние, причём дворяне скучковались отдельно. Оба лагеря разделяли опустевшие лежанки «никчёмных», которых уже переселили к челяди.
Де Креньян беглым взглядом оценил изменения, но ничего не сказал, скинул сапоги, да и завалился на свой топчан, с наслаждением вытянув ноги. Переезжать он не стал, его пока всё устраивало.
Глава 4
Подъё-о-ом!
Вопль сержанта поднял бы и мёртвого. Ренард потянулся, сочно хрустнув позвонками, уселся на топчане и с недовольной гримасой принялся натягивать сапоги. Нет, он и раньше с рассветом вставал, но сам, без команды. А вот так, когда тобой понукают Пока это только бесило.
Странности де Креньян отметил ещё до дверей. Новобранцы, ещё вчера державшиеся настороженно и отчуждённо, сегодня охотно переговаривались и даже шутили. Так себя ведут нет, не друзья. Односельчане, скорее. Ну или как минимум давнишние знакомые.
Ренард презрительно хмыкнул причина понятна. Вчерашний отбор определил статус, и это сказалось. В сословном обществе без статуса никуда. Простолюдин такая сволочь, которой обязательно нужно сбиться в стадо и найти себе вожака. Вот надо им под кого-то подлезть, и всё тут. Что за люди
Да и благородные ничуть не лучше. Столпились вокруг южанина, словно овцы вокруг козла и смотрят ему в рот тоже выбрали себе предводителя. А де Лотрок и вовсе чуть ли не пляшет. Чего вдруг? На него не похоже.
Де Креньян походя бросил взгляд на дворянских детей и вышел за порог. Умываться.
«Чего вдруг» выяснилось за завтраком. Ренард уже хотел было сесть за стол, но почувствовал чей-то пристальный взгляд. Обернулся. Южанин. Остальные столпились у него за спиной и тоже смотрели. Де Креньян скривился от такого наплыва внимания и вопросительно изогнул бровь.
Нас не представили, с учтивым поклоном вымолвил молодой дворянин. Но здесь не двор, поэтому обойдёмся без условностей. Этьен де Монфор-Ламори, виконт де Безьер, надеюсь, мы подружимся.
И снова поклонился.
Ренард пожал плечами может, и так. Друзей у него никогда особенно не было он больше рассчитывал на себя. Впрочем, обижать южанина не хотелось, юноша ему импонировал.