Вадим вяло отмахнулся.
Ах, перестань! Сколько у тебя долгов? Пять рублей?
Судебные приставы приходили. Телек забрали, комп, стиралку Холодильник не отдал.
Во, блин! искренне возмутился Вадим. Почему молчал?! Завтра пойдем выкупать твою стиралку и плазму!
Какая плазма?! У меня был старенький «Самсунг». Без приставки уже не показывал. У нас государство заботится о населении. Телевидение перешло на цифровое вещание. Вау! Цифровое! Круто! А у бабушек-старушек в рязанской деревне, где у нас дача была, ещё чёрно-белые телеки в каждой избе! Какая цифра, я тя умоляю?! Какое цифровое вещание?! Бредятина аналоговой провинции!
Пойдём покупать плазму! Не скули! Дай лапу, друг, на счастье мне! И выпей-ка со мной!..
Вечерний город опоясывали новые транспортные развязки. Столица хрипела и задыхалась. Клубок дорожных змей душил, стискивал в железных объятиях мегаполис. Бело-красный, светящийся поток машин туго скручивал вокруг горла города удушливые чадящие петли.
Подвыпившие и грустные, расслабленные и успокоенные, друзья сидели друг против друга за шатким кухонным столиком, таскали пальцами куски сыра, колбасы и ветчины из хаоса снеди, разложенной на разделочной доске, закусывали очередное возлияние. Тихим, вкрадчивым голосом романтика Жорик снова разговорился:
Не-е-ет! Вот ты, с понтом под зонтом, торгаш и тусовщик, бывший банкирец, не представляешь, как это здорово, полевая жизнь вольных археологов! Словами не передать это состояние полной свободы! Копаешься в земле в своё удовольствие, находишь разные ценные древности, а вечером Вечером, Вадик, это рай! Сиреневое Чёрное море с одной стороны, жёлтый и тёплый Азов с другой. Рядом, между морем и лагерем уникальное озеро с пресной, но очень солёной водой
Не понял? С пресной или солёной? переспросил Вадим.
Местные называют озеро Радоновым. Плотность воды там выше, чем в Азове. А соли там пресные. Калий-натрий и всё такое! Понял?
Нет, честно признался Вадим.
Ну и ладно. А ночные купания?! Представляешь? воскликнул Жорик, восторженным шёпотом добавил:
Голыми купались. Тела девчонок гибкие, лёгкие, светятся, будто русалочьи. В зеленоватых искорках каждый волнующий изгиб их тел: рук, груди, бёдер, ног. Подводный мир будто земная вселенная в этом сонмище43 звёзд, планет и галактик! М-м Фантастика!
Сонмище?! Зубасто! мрачно согласился Вадим, со знанием дела пояснил:
Фосфор. Микроорганизмы в море светятся.
Эх, торговля! возмутился Жорик. Фосфор! Без тебя знаем. Тоже учились, «чему-нибудь и как-нибудь»44, с презрением пояснил:
Это мы с тобой никчемные микробиоты во вселенском безобразии с безумными катаклизмами. А там, Вадька!.. Там, на Азове!.. восторженно воскликнул Жора.
Так! Стоп! Плагиат! неожиданно возмутился Вадим. Микробиоты?! Спёр у меня фишку, негодяй! Из моих бредовых, школьных фэнтази качнул!
Да, легко сознался Жорик, из твоих. Ты же выложил в инет, значит, теперь достояние общества твой философский, словесный мусор. А ведь мог стать литератором! Мо-ог! Ага?! Зарыл свой талант, коммерс?! Разменял на баблос?!
Потому что сказал себе!.. Вадим жёстко перебил, возмущённый неблагодарного друга, который вздумал поучать его. Хватит раскладывать яйца в разные корзины, надо носить их в штанах!
В твоём случае, это означало трахать всех девчонок подряд, прикрывать отсутствие чувств, замасливать житуху баблом бессмысленной коммерции «купи чужое перепродай, как своё»?! Так что ли?!
Жорик прикусил язык, понял, что обидел друга, чья щедрая рука подкармливала столько лет. Молча и осуждающе, Вадим покачал головой, нашёл в себе благородство, чтобы в отместку не унизить и не растоптать жалкого нищеброда и сироту. Родители школьного товарища, замечательные трудяги, учёные-археологи, всю свою жизнь посвятили раскопкам древних городищ и могильников Советского Союза, а погибли в Египте. Автобус с туристами врезался во встречный грузовик. Лихой водила-египтянин при обгонах не соблюдал дорожных правил и унёс с собой к предкам жертву десяток жизней иностранцев. Старики Жорки впервые отправились в отпуск за границу, в попытке материализовать мечту юности, увидеть грандиозные надгробия фараонов в Гизе.45 Сыну оставили в наследство только двухкомнатную квартиру в Черёмушках. Их сбережениями и накоплениями государство распорядилось по-своему, обесценило дефолтами и деноминациями. Книжная страсть стариков переполненные макулатурой шкафы и полки теперь годились разве что на растопку «буржуйки» при отключении электричества за долги наследника по ЖКХ.
Прости, друг, свинтуса неблагодарного, неловко проворчал Жорка, бывает, заносит. Даже последняя дворняга может укусить, если её долго пинать
Кто тебя пинает, архивный червь?! промычал Вадим. Но расшевелить-то тебя надо, замша! Заодно и меня.
Замша? Это что-то новое!
Замшелый! Из старого.
Друзья помолчали, вновь выпили, закусили. Увлекательным рассказом о предыдущих экспедициях Жорка решил извиниться перед товарищем.
Знаешь, на практике после первого курса вдруг ощутил свободу. На Меотиде, на древних развалинах Боспорского царства вот где настоящая романтика, великая поэзия познания вечной жизни! Нет-нет! Не так! вдруг оживился, отвлёкся от романтического и философского бреда пьяный Жорик, вспомнил указания друга о «яйцах в штанах». К этому нужна сочная метафора!
К чему к «этому»? тупо уточнил Вадим.
К юным девчонкам, практиканткам, нереальным наядам, ночным купальщицам. Как тебе, скажем, такое сравнение? Их гибкие тела мерцали в фиолетовой воде, будто будто попали э-э в сети сонмища светлячков?!
Фу-у! Опять сонмище?! тихо возмутился Вадим. Эк тебя переклинило, плагиатор?!
Да-да, согласен, не годится! Полная хрень! расстроился Жорик. Из меня литератор, как из тебя поэт, торговля.
Опять обижаешь! Сам помнишь, какие в школе у меня классные тексты получались! Прилично бренчал на гитаре. Все девчонки были в тихом восторге, липли как
С твоей-то модельной внешностью, в нашей «среднюхе»46, к тебе и без гитары все девицы липли! тихо возмутился Жорик. Даже физручка томные глаза строила!
Завязывай! Чё ты гонишь?!
Вадим нахмурился, обозлился на друга, затих в мимолетной зависти к детской восторженности школьного товарища к романтике археологических экспедиций и раскопок. Ему захотелось разрушить лирический настрой Жорика окончательно, но он лишь тяжко вздохнул и великодушно согласился:
Ладно. Согласен. На Азове, наверное, тебе было классно! Завидую и тоже хочу светлячков на телах девчонок.
Погнали! простодушно предложил Жорик.
Не-ет, вяло отмахнулся Вадим. У меня скучнейше крутейшие планы: Таиланд, Бирма, Камбоджа, эскорт-любофф-услуги самой дорогой гейши в моей жизни ледяной красавицы Ветки-конфетки. Надо помириться с богатой перспективой. Честно признаюсь, друг, живу в похоти, корысти и тщеславии! При поддержке веткиных крутых родичей перепрыгну на другой жизненный уровень! Совершенно другой! Недосягаемый! Стану человеком мира! Где захочу, там и стану жить! Хочешь Ландон с Парижами, хочешь Нью-Зеланд с австралами. Как в навороченной компьютерной игре: поимел пару-тройку лишних жизней, загрёб кучу бабла и вперёд, к вершинам мира!
Крутой, крутая, крутейший! передразнил Жорик. Других сравнений у тебя нет, коммерс?
Есть. Но крутость она или есть, или её нет. Остальное нищета, тлен, мрак.
Возможно. Но жизнь, Вадька, одна. Лишних и других не будет, промямлил Жорик.
Ах, как умно и философски! сыронизировал Вадим. В общем, Жоржик, у меня через пару недель. Программа: жаркий Таиланд и пальмы! Запотевшие бокалы и оранжевые коктейли! Бассейны и лазурное море! Фантазия, понятное дело, нулевая. Не Сейшелы, Канары и не Багамы, но вполне приемлемо, довершил свою исповедь «офисмен». В Бирму махнём, в Камбоджу. Навороченные храмы, туземцы, экзотика. И всё такое. Примирение с Веткой. Вынужденное обручение с судьбой. Надо ковать железо самому. Решено! Будем вместе сидеть на толстой, жирной ветке благополучия всю оставшуюся жизнь. И не трепыхаться от любого дуновения ветерка финансов и приколов государства.