Так продолжалось это недоразумение сожительства с прекрасной моделью, его суетливая беготня в погоне за деньгами, карьерой и мнимым благополучием.
Извини, ты о чём? опомнился Вадим, вернулся в реальность с готовностью поддержать беседу с другом.
О курсовике незнакомки, напомнил Жорик. Конечно, я не усидел. Принялся разыскивать хозяйку курсовой работы. Неделю таскался по универу, унижался. Наконец, в деканате сжалились. У секретарши выпросил её домашний телефон. Соврал, мол, давний школьный друг, отслужил в армии, чуть не убили в «горячей» точке. Был, типа, ранен в голову, потерял память. Теперь разыскиваю свою возлюбленную Вележеву К. М. Снизошли, сообщили её домашний, городской номер телефона. Позвонил. Ответили мягким, глубоким, проникновенным голосом потрясающе воспитанной девушки! Я сразу поплыл душой и разумом. Влюбился. Представляешь?! Влюбился с первого звонка и звука её голоса! Фантастика!
А-бал-деть, шутливо восхитился Вадим. Да ты, брат, замшелый клон поэта серебряного века! Прямо-таки Мережковский с Зиной Гиппиус в одном флаконе, и потребовал:
Дальше. Люблю мистическое фэнтази.
Разговорились, ответил Жорик, несколько обиженный на сарказм друга. Созваниваемся уже пятый месяц.
Круто! Пятый?!
Пятый.
Нормально! Это уже вполне крепкие, испытанные временем, отношения парня и девушки. Почему не встретились?! возмутился Вадим.
Не получилось, попытался отвертеться от допроса расстроенный Жорик.
Эх, брат, тюфяк ты, тюфяк! Конченый слабак! Ещё со школы! Мямля! грозно прохрипел Вадим, будто старый, опытный наставник трудовик, у которого ученик завалил очередной экзамен по изготовлению табурета. Маменькин сынок! От девчонок ты всегда шарахался, лил слёзы в тёмном уголке, страдал сотни раз от неразделённой любви! Слабак! По номеру телефона надо было выяснить домашний адрес, завалиться с букетом пушистых хризантем, упасть на колени, мол, люблю, мочи нет, обнять её стройные ножки в скрипучих шёлковых чулочках! И сдохнуть от инсульта у порога возлюбленной! Эх! Красиво?! Почему не узнал, как её зовут?!
Жалкий, сутулый Жорик неопределённо и нервно подёргал плечами, как паралитик, которого замучили вопросами: почему да почему он всегда трясётся? Родили таким! Никчемным трусом!
Лопух! вновь тихо возмутился Вадим. Даже имени не узнал! Позорище! Ка эМ?! Отчество русское? Михайловна? Или армянское? Миграновна? А имя?! Катерина? Карина? Контесина? Ксения? Констанция?
Так получилось, промямлил Жорик. То она приболела, то куда-то в санаторий уехала, то с родителями на базу отдыха на Селигер укатила. То какие-то процедуры у неё по утрам и вечерам. Потом я вдруг развалился. Грипп больничный и вдруг отчаянно воскликнул:
Да и куда без денег?! Как ухаживать?!
Молча, буркнул Вадим. Настойчиво, помолчал и спросил:
Пять месяцев на созвоне?! Одуреть! Красивая?! Ах, да! Ты ж её даже не видел!
Если судьба, значит, на Азове встретимся, проворчал Жорик, впрочем, не очень-то доверяя справедливости жизни и снисходительности судьбы.
Вадим презрительно хмыкнул, осуждающе покачал головой, просипел, потеряв неожиданно голос:
Друг ты мой презренный, железо, как и чувства, надо ковать сразу, как только они разогрелись обоюдным интересом и новизной.
Жорик печально осмотрел стену кухни в грязных, потёртых, замасленных обоях, украшенных фломастерным рисунком двух забавных человечков, руки которых были соединены длинной кривой скакалкой. Вадим громко и тяжко прокашлялся, вздохнул, поник головой пред своими невесёлыми мыслями.
Э-э-э-хе-хе-х! Жизнь в полнейшем тупике, пояснил он свой вздох.
У тебя?! возмутился Жорик.
Да, Жорка, у меня! Я жалкий продавец игрушек! А ты думал: крутой банкирец, член правления?! Хэх! Враньё! Моё залихватское враньё! Полный трэш, развал и хаос. Представляешь, даже мамин, жалкий, ржавый «Рено» угнали! На работе полный завал. Бабло утекает, тает! Мой «аудешник» снова стуканул движком. Сервис высосал тучу денег. Придётся тачку сдавать за полцены. С Веткой вдрызг разругался. Торговля за-дол-бала! Хочу новизны, полного обнуления и обновления жизни! Хочу перезагрузки своего зависшего компа! Вадим с силой постучал себя кулаком по маковке головы.
Лобачевский, зараза! Подстава! тихо возмутился Жорик своим мыслям, озабоченно поглядывал на рисунок на стене, совершенно не обращал внимания на стенания друга. И тут засада.
Лобачевский зараза? не понял Вадим.
Не. Он-то уникальный учёный! Погуглил в инете! Это я полный идиот!
Кто бы сомневался, проворчал Вадим.
Даже тут прокололся! Чертить надо было на бумажке, а не на стене. Попробуй теперь, искриви пространство
Что искривить? не понимал Вадим. Стену?
Любое расстояние между физическими объектами, например, между людьми, терпеливо разъяснил Жорик, может обратиться в ноль, если в нужном месте, в нужное время искривится пространство.
Поясни, вяло попросил Вадим. Ещё раз, для тупых и усталых, внятно и медленно. У меня заворот мозгов.
Жорик поднялся из-за стола, нервно потыкал фломастером в стену, попал в одного человечка, затем в другого. Ладонями обозначил их сближение, если можно было бы свернуть лист бумаги, на котором они могли быть нарисованы.
А-а! догадался Вадим, кивнул на стену. Такое пространство?! Легко!
Выпивший, от того более решительный, дерзкий и смелый, наглый гость подошёл к рисунку на стене, схватил нож со стола с видом убийцы или грабителя. Жорик невольно откачнулся в сторону от неадекватного друга. Вадим спокойно и размеренно, на протёртых, старых обоях, от холодильника до окна и обратно, острием кухонного ножа вычертил кривую кишку, обвёл рисунок. Содрал со стены кусок обоев, смял, соединил, таким образом, руки двух нарисованных человечков, волосатого мальчишки и девчонки с забавными косичками, как антеннки для приёма сигналов из космоса.
Так что ли? Это же элементарно, Жорик! Надо сильно захотеть и включить воображение! Вот и обращаем тебе расстояние в ноль, сминая пространство и время, задумчиво добавил, размышляя:
Где-то где-то я об этом уже слышал или читал. Нда. Засуетился, забегался, задолбался с торговлей, что-то, видать, важное упустил. Нда. Как быть в жизни, Жорка? Как смять и выбросить, как ненужную бумажку, отработанное чужое пространство? Как разгладить и разглядеть свою, а не чужую перспективу? Вот в чём вопросы. На, держи своё пространство.
Вадим вручил растерянному хозяину квартиры кусок содранных со стены обоев, с которого осыпалась пересохшая, грязная штукатурка и окаменевший янтарь старого обойного клея. Расстроенный и подавленный, Жорик осмотрел разодранные обои на стене. В прорехе проступили тексты советских газет «Известия», «Правда», «Советский спорт», наклеенных когда-то на бетон родителями Жорки перед поклейкой обоев новенькой квартиры, бесплатно полученной от советского государства по ордеру очередников.
Жорик расправил кусок обоев с рисунком, печально проворчал:
Эх, ты всю стенку испортил.
Давно пора ремонт делать, категорично ответил Вадим.
Почему всё так беспросветно, печально и грустно в этой жизни?! простонал Жорик.
Другой не будет!
Советский Союз моих родичей задарма обучил в школе, в институтах, обеспечил всем-всем-всем: работой, карьерой, семьёй, квартирой, размышлял Жорик. Рухнула страна Советов, рухнуло всё! Семья развалилась. И я развалился! Вадька, спасай! Брошенная сирота идёт ко дну. Везде: коррупция, взяточничество и только бабки-бабки-бабки. Где взять столько бабла, чтоб достойно жить, а не существовать плесенью на помойке?! Украсть?! Ограбить кого-то?! Как дальше жить честному человеку с зарплатой МэНээСа42? За долги по ЖКХ, Вадик, у меня теперь могут отнять даже единственное жильё родительскую квартиру! Представляешь, законники даже такое отчебучили! Слуги народа, блин! Им мало налога с рыбачьих лодок, мало поборов со сбора грибов и ягод, теперь могут выкинуть нищебродов из последних хижин. Бомжуй на здоровье на сто первом километре, Жорик-мэнээс, если сможешь выжить. Спасибо, хоть валежник разрешили собирать. Костры буду в овраге жечь, обогреваться. Попросишь мой домашний адрес, чтоб долг забрать, напишу на бумажке кровью: Тверская губернь, Вышне-Волоцкий район, деревня Крах, крайний овраг, левая нора в земле, куда попал снаряд со Второй Мировой. Вот и весь адрес. Долги буду отдавать валежником. Такие грустные дела, дружище.