Возьми хоть это! Калугин кинул ему респиратор.
Рубин поднял его, стряхнул и надел на лицо. Затем поднял руку, прощаясь с коллегами, и зашагал к больнице. Девушка побежала к силуэту, отделившемуся от забора и двигающемуся к ней.
Григорий Степаныч! Григорий Степаныч! бросилась она к врачу и, обняв, прижалась к груди.
Ну все, все. Не плачь, успокойся. Все будет хорошо, погладил он ее волосы.
Григорий Степаныч, вы меня выведете? Мне страшно. У меня нет симптомов, я здорова, смотрела на него девушка.
Обязательно, обязательно выйдем. Только сейчас нам надо вернуться в больницу.
Вернуться? Зачем? Я не пойду. Идемте к выходу. Зачем нам в больницу? Девушка держала Рубина за руку.
Лена, послушай меня. Соберись, успокойся. Сейчас никого не выпустят из больницы. Нам надо вернуться туда, а утром приедут представители Минздрава и нас выведут. Не бойся, все будет хорошо. Я рядом, мы вместе. Понимаешь?
Да, я поняла, ответила девушка и вытерла слезы.
Вот и хорошо. Маску надень. Ну, пошли, что ли? сказал он и посмотрел в сторону забора.
Дальний свет фар не давал возможность разглядеть, что происходило за забором, он взглянул на медсестру. Лена кивнула, и они двинулись к больничному входу. Пройдя мимо машин «скорой помощи» с телами водителя и медсестры, зашли в длинный коридор.
Картина, открывшаяся ему, заставила отшатнуться и остановиться. Создавалось впечатление, что он оказался героем какого-то фильма ужасов. Именно такие кадры он вспомнил во многих картинах. Но это было не кино, это была реальность.
Это по всей больнице? Григорий Степанович посмотрел на девушку.
Да, такой ужас везде, кивнула она.
Он медленно двигался по коридору, пройдя мимо каталок с телами двух мужчин. На скамейке у стены сидела, а точнее полулежала женщина, одежда которой была в крови. Рубин остановился у дверей смотровой и осторожно ногой толкнул дверь.
В хорошо освещенном кабинете на кушетке лежала женщина в медицинском халате без признаков жизни. Он почувствовал, как сзади к нему близко подошла Лена. Она крепко держалась за его пиджак.
Тихо, тихо, спокойно. Не бойся, Рубин обернулся вполоборота и взял ее за руку.
Страшно, Григорий Степаныч, негромко ответила медсестра.
Идем. Только за одежду не цепляйся, а то движение сковывает, сказал он и отпустил ее.
Девушка виновато взглянула на него и кивнула.
Сделав несколько шагов вперед, врач остановился у открытой двери процедурной. Там, на полу, прислонившись спиной к стене, сидела женщина лет сорока пяти тоже в медицинском халате. Она тяжело дышала и периодически кашляла, сплевывая кровь.
Нина Федоровна, вам помочь? Он шагнул по направлению к ней.
Женщина зло посмотрела на него, выставила перед собой руку и покачала головой. Рубин понял, что она запрещает подходить к ней. Он остановился и сделал шаг назад. В этот момент женщина закашлялась, стала вытирать от пота лицо и повалилась на бок. Рубин осторожно прошел в процедурную, то и дело посматривая на недвижимое тело женщины. Он достал из шкафа две пары медицинских перчаток.
Держи, протянул одну из них своей спутнице уже в коридоре.
Она что, умерла? спросила Лена, показывая на медсестру в процедурной.
Идем, не отвлекайся, надевая перчатки, ответил Рубин и пошел по коридору.
Остановившись у открытой двери приемного покоя, где всегда оформляли поступающих больных, он с удивлением заглянул внутрь.
В кабинете за столом сидел мужчина лет сорока в медицинской одежде голубого цвета и что-то записывал в журнал.
Андрей, позвал его Рубин.
А, Григорий Степаныч, вас прислали? повернулся к нему мужчина.
Андрей, ты как себя чувствуешь? зашел в кабинет Рубин.
Оставайтесь там, не подходите ко мне. Я заражен. Температура скачет, и кашель пробивается. Мужчина встал из-за стола и отошел к окну.
Давай я тебя осмотрю, Рубин шагнул к нему.
Не подходите! Вернитесь обратно, Григорий Степаныч. Уже все поздно и бессмысленно. Там, в журнале, я исписал пять страниц: симптомы, клинические проявления и медикаменты, которые принимал. Надеюсь, кому-то пригодится. Правый бок ужасно болит, сил нет терпеть. Бурунов схватился рукой за бок и слегка согнулся.
Я так понимаю, воздушно-капельный? Рубин остался стоять у дверного проема.
Естественно. Другой путь заражения не вызвал бы подобного вала инфицированных за такое короткое время. Я вот что отметил, Григорий Степаныч: у этого сукина сына практически нет инкубационного периода. Бурунов подошел к столу и налил в стакан воды из графина.
Как нет? Этого не может быть!
Бурунов жадно выпил воду и посмотрел на коллегу.
Нет, он конечно есть, но очень короткий. Ох, печень просто разрывается. Бурунов опять согнулся, присел на стул у окна и продолжил: Уж больно он скоротечен, этот период. По моим наблюдениям, он составляет от часа до пяти.
Часа?
Сомневаетесь? Правильно, если б кто мне рассказал, я бы тоже не поверил. Но некоторые люди действительно попадают в критическое состояние уже через час после заражения. Мы ведь как думали: а, вирус, а, в Африке, далеко. Да и сколько их там, этих вирусов. Никто и подумать не мог, что этот сюда доберется, да еще так быстро. Впрочем, я в журнале все отразил. Ох как болит, не могу Бурунов достал из кармана шприц и две ампулы.
Что колешь? спросил Рубин.
Что можно колоть, чтоб обезболить, когда терпеть уже нет сил? Конечно, морфий, ответил Бурунов, отломил верхушку ампулы и добавил: Да, Григорий Степаныч, у каждого зараженного свое проявление болезни.
Общее что-то есть?
Бурунов посмотрел на него и задумался. Затем наполнил шприц и ответил:
Общее? Пожалуй, есть. Резкие скачки температуры, мгновенная слабость во всем теле. Нет, не такая, как при гриппе или коронавирусе. Ноги просто не держат. Потоотделение и кровотечение наблюдается у многих, но все же не у всех.
Вирус что, поражает печень? из-за спины Рубина спросила только что вошедшая Лена.
Печень? Нет, Лена. У всех по-разному. Вирус быстро находит слабое место в организме и, как я понял, обрушивает весь удар туда. Все происходит очень стремительно. Он активирует многие губительные процессы в человеке. Ни одно лекарство не успевает его купировать. А у меня, по всей видимости, слабым местом является печень. Вот жил себе и не знал, усмехнулся через боль Бурунов.
Андрей, сколько прошло с момента твоего заражения? Рубин пристально смотрел на инфицированного.
Если взять за ноль доставленных первой «скорой», то это получается Бурунов, посмотрев на свои часы, продолжил: Сейчас почти четыре утра. Это значит, что первый контакт у меня был пять или пять с половиной часов назад.
Вот видишь, если найти правильное лекарство, то его можно успеть купировать. А препарат, который убьет этот вирус, обязательно подберут. Рубин медленно подошел к столу и почитал записи в журнале.
Я и не сомневаюсь, что лекарство от него найдут или придумают. Жаль, только я этого точно не увижу. Бурунов поднял шприц на свет и подвел раствор, пока из иглы не капнула жидкость.
Ты сколько уколов себе сделал уже?
Один. Полтора часа назад.
Еще рано. Ты можешь Рубин бросил на него взгляд.
Что, умереть от передоза? А что, лучше подохнуть от нестерпимой боли? Я уж лучше от этого укола, сил нет терпеть Григорий Степаныч, если понадобится, в ящике стола ампулы. Я из хирургии и травмы все выгреб и сюда принес.
Думаю, мне не понадобится.
Как знать, как знать Дай-то бог, чтоб не понадобилось. Ах как болит у-у-у Бурунов согнулся, воткнул шприц себе в ногу и ввел раствор.
Зачем весь шприц?! У тебя же там двойная доза! бросился к нему Рубин.
Бурунов бросил пустой шприц на пол и с усмешкой взглянул на него. Улыбка на лице коллеги свидетельствовала о том, что укол начинает действовать, и Рубин сделал шаг назад.