Ты слышала? Одна медсестра окунула палец в маленький горшочек с медом и втерла его в волосы, чтобы пригладить непослушные пряди и добавить им блеска. О резне в Хёминсо?
Вторая медсестра пожала плечами.
Медсестра Инён, говорят, первой оказалась на месте происшествия.
Я слышала, она долгие годы была тамо. Третья медсестра разгладила синюю юбку, шелк легко шелестел под ее пальцами. Она стала дворцовой медсестрой всего год тому назад, а ведь ей двадцать пять лет! Старуха, не иначе.
Они вышли наружу, продолжая сплетничать. Переждав немного, я тоже покинула раздевалку и пошла в главное здание, а в голове у меня вертелись подслушанные слова.
Я не слишком хорошо знала медсестру Инён, но мне было жаль ее. Похоже, никто ее не любил. Дворцовые медсестры часто сторонились тех, кто успел поработать тамо настолько унизительным это считалось. Тамо работали на полицию, имели дело с женскими трупами и жестокими женщинами-преступницами, поскольку закон запрещал мужчинам прикасаться к женщинам, не состоящим с ними в родстве. Стоило медсестре провалить всего три экзамена, как она становилась тамо. И я тоже стала бы ею, если бы медсестра Чонсу не нашла времени позаниматься со мной.
Не каждой девочке доводится встретить в своей жизни медсестру Чонсу.
Наконец я подошла к главному зданию большому, величественному павильону. Изнутри до меня донесся мужской голос: похоже, врач Нансин давал поручения медсестрам.
Я взлетела по каменным ступеням и вошла внутрь. Весь медицинский персонал дворца столпился в главном зале, рукава у врачей и медсестер были спущены, головы склонены. Я быстро встала среди них и вдохнула отдающий землей запах сухих трав, хранящихся в ящиках больших медицинских шкафов и свешивающихся с потолка саше. Обычно этот запах действовал на меня благотворно. Семь лет я вдыхала подобные ароматы, пока училась, оказывала помощь пациентам, хихикала и сплетничала с ровесницами.
Сегодня, однако, я не могла не гадать, что за ужасы прячутся в столь хорошо мне знакомой обстановке.
Все вы, должно быть, знаете о происшествии, имевшем место позапрошлой ночью. Голос врача Нансина вернул меня к действительности. И до вас мог дойти один тревожный слух, который все сейчас обсуждают. Но я советую вам помалкивать об этом. Иначе ваша жизнь окажется в опасности.
Я прикусила нижнюю губу. Он говорил о листовках. Об обвинениях в адрес наследного принца. Я покачала головой. Не хочу больше думать об этом.
А теперь! повысил он голос, словно с громким шелестом перевернул страницу. Сегодня у нас будет хлопотный день.
Он перешел к распределению обязанностей. У каждой сестры была своя специализация: либо измерение пульса, либо изготовление лекарств, либо акупунктура. Те, кто читал пульс, в том числе и я, определяли, находятся ли в равновесии ум и тело человека; для этого мы изучали симптомы, расспрашивали пациентов и измеряли пульс по руководству Королевского медицинского управления. Те, кто занимался лекарствами, докладывали врачу о симптомах, обсуждали с ним диагнозы, а после назначения лечения долго и очень тщательно готовили снадобья для больных. Акупунктуристок же среди нас уважали больше всего они были высококвалифицированными медсестрами, знающими, как облегчить боль и течение болезни, воздействуя на болевые точки. Они понимали, как циркулирует по телу энергия ки, знали, насколько глубоко надо вонзать иголки в тело.
И у меня есть для вас еще одно, последнее задание, сказал врач Нансин в самом конце своего обращения. Он прочистил горло, словно ему было неприятно говорить об этом. Нужно, чтобы одна считывающая пульс медсестра и одна акупунктуристка обследовали госпожу Мун и ее ребенка.
Я посмотрела на медсестер. Никто из них не вызвался выполнять его задание. Никто не любил восемнадцатилетнюю госпожу Мун, которая из робкой прислуги на кухне превратилась в высокомерную наложницу короля. Но я знала ее лучше других, знала, что она была наглой всегда, даже в бытность свою ребенком.
Давным-давно, когда нам было по одиннадцать лет, мы с ней дружили своего рода. Она была дочерью одной из подруг моей матери. При первой нашей встрече она представилась Мун Сохюн, но приказала мне уважительно называть ее Мун-сси[12]. Так она пыталась придать себе побольше значимости, поскольку иметь фамилию для низкорожденного было большой и редкой честью, неважно, как она была приобретена. И я безропотно согласилась называть ее Мун-сси, втайне завидуя ей, потому что у меня фамилии не было; она же со своей стороны помыкала мной во время всех наших похождений и шалостей. Она была подругой-тиранкой, но тем не менее подругой.
Я пойду, внезапно предложил кто-то из сестер. Это была медсестра Инён.
Хорошо. Врач Нансин снова прочистил горло. Но нам по-прежнему нужна медсестра, считывающая пульс.
Сегодня я собиралась помогать Чиын готовить лекарства я часто так делала, когда не надо было заниматься пациентами. Но, увидев медсестру Инён, я поняла, что мне нужно с ней поговорить.
Я тоже пойду, сказала я четко и уверенно, и остальные сестры посмотрели на меня, опустив от неприязни уголки губ. Инён тоже взглянула в мою сторону, ее лицо казалось донельзя удивленным. Я твердо добавила: Я помогу ей, ыйвон-ним[13].
* * *
Конфуций говорил, что мужчины и женщины не должны касаться друг друга, если они не являются родственниками, и этот закон исполняли в том числе и люди знатного происхождения. Ыйнё появились в результате целого ряда скоропостижных и легко предотвратимых смертей женщин из королевской семьи, не разрешавших трогать себя врачам-мужчинам. В глазах большинства людей мы были всего лишь помощницами дворцовых врачей и сами никаких решений принимать не могли.
А потому контролировать нас было поручено одному молодому врачу. Он шел впереди, медсестра Инён и я за ним. Мы прошли мимо стражников в красных халатах и суетливо разносящих письма евнухов. Но как только мы оказались на заснеженной тропинке между дворами, где никого больше не было, врач обернулся к нам. Он выглядел очень молодо, несмотря на пробивающуюся вокруг губ щетину.
Что имел в виду врач Нансин? спросил он, и вопрос обернулся белым облачком пара перед его лицом. О каких слухах он говорил?
Я ничего не ответила, помня наказ врача молчать.
Но медсестра Инён, к моему удивлению, сказала:
По столице распространяют листовки. В них утверждается, что в убийствах в Хёминсо виновен наследный принц. Но я этим слухам, разумеется, не верю.
Врач побледнел:
Конечно-конечно. Он отвернулся от нас и ускорил шаг, словно старался убежать от собственного вопроса, так что мы с Инён остались наедине. Я посмотрела в ее напудренное лицо, гадая, известно ли ей, что говорят о ней другие медсестры.
Ты так пристально на меня смотришь, произнесла она. Хочешь что-то сказать?
Я на мгновение засомневалась, задавать ли имеющиеся у меня вопросы или нет.
Некоторые говорят ты долгое время была тамо.
Она даже не изменилась в лице. Выдержки ей было не занимать.
Ты имеешь в виду других дворцовых медсестер? Ее губ коснулась безрадостная улыбка. Тебе стоило дважды подумать, прежде чем начинать со мной этот разговор. Если хочешь ладить с другими нэ-ыйнё, со мной тебе дела лучше не иметь.
Враждебность не была для меня чем-то новым и неизведанным. Я выросла в ней, отвергнутая отцом и его законнорожденными детьми. И рано научилась справляться с нелюбовью ко мне.
Ыйнё-ним, вежливо обратилась я к Инён, поскольку она была старше меня. Я работаю во дворце, чтобы быть полезной, а не чтобы заводить подруг.